Поющие скалы (сборник) - Дмитрий Де-Спиллер

Хадаков включил свет и занялся осмотром корабля. Скоро он понял, что корабль безнадежен — отремонтировать его Хадаков не мог. Невозможно было также сообщить куда-либо об аварии, поскольку от корабельных лазеров остались одни обломки. Положение было безвыходным.

Придя к такому выводу, Хадаков взял корабельный журнал и приготовился писать. Случайно его взгляд упал на стекло иллюминатора, и ему показалось, что оно как-то неестественно освещено — извне слабым светом. Он потушил лампу и вдруг вскрикнул от удивления. На утесе, задетом лучами Варуны, сверкало оправленное чернотой ночи выпуклое светящееся изображение шестикрылой осы. Край одного из ее крыльев был погружен в светлое пятно на вершине утеса.

Минут через десять изображение поблекло и исчезло. Между тем восходящая Варуна осветила вершину еще одной скалы. Было видно простым глазом, как ее бледные лучи скользили по красноватым склонам, косматившимся при их прикосновении клоками серого тумана. Туман медленно оседал и стекал с верткий скалы в реку двумя широкими шевелящимися лентами. Наблюдая за ними, Хадаков вдруг увидел поблескивающие под завесой тумана контуры гигантского барельефа, изображающего шестикрылую осу. В следующее мгновение барельеф засветился серебряным светом.

Хадаков вскочил из-за стола и заходил взад-вперед. Неожиданно на его лице выразилась радость. Он глянул на часы и поспешил выбраться из корабля. Подойдя к дымящейся реке, он повернул направо и зашагал вдоль реки в темноту юрасианской ночи.

«Внешний-7» совершал уже девятый оборот вокруг Юраса. Николай и Борис сидели в креслах и обсуждали тот факт, что Юрас оказался девственным, как нераспечатанная колода карт.

Уже два часа безостановочно работал биотехноскоп и успел изучить около 600 миллионов квадратов, то есть почти седьмую часть поверхности Юраса. Но все обследованные квадраты были семиотически бессодержательны. От шестикрылой осы не осталось никаких следов. Братья готовы были бы поверить, что оса им пригрезилась, если бы не свидетельство фотоаппаратуры.

— Трудно допустить, что изображение осы возникло естественным путем, говорил Николай с некоторой растерянностью. — Скорее всего оно было кем-то создано искусственно.

— Но подумай, какие же нелепые поступки придется в таком случае приписать его создателям, — возражал Борис. — Сначала они учиняют грандиозную иллюминацию, затем начисто уничтожают все ее следы, а сами где-то прячутся. Да ведь их поведение бессмысленно!

— Что ж, их обычаи могут отличаться от наших, — сказал Николай, пожимая плечами.

— Это, конечно, верно.

— Ты знаешь, я думаю, что изображение осы могло и не быть сигналом. Оно могло быть, например, идолом или игрушкой…

Одно непонятно: откуда эти чудодеи набрались витомологических познаний? Откуда им известно, что такое насекомое? Неужели же на Юрасе живут шестикрылые осы?

— Биотехноскоп считает, что там нет жизни.

— Мистика! Послушай, а может быть, юрасиане сами являются шестикрылыми осами?

Борис не успел ничего ответить, потому что в эту минуту раздался звонок и на световом табло зажглась надпись, гласившая, что в квадрате номер 677293517 биотехноскопом зарегистрирован объект несомненно искусственного происхождения. В то же самое время на экране появилось изображение зарегистрированного объекта. Им оказался лежащий на каменистом грунте разбитый космический корабль.

— Постой! Ведь его корабль Хадакова! Это же «Связной-15»! — закричал Борис.

Это действительно был «Связной-15».

Не мешкая, братья Щекуновы повели космолет на посадку. Спустя полчаса корабль вошел в плотные слои атмосферы. Выпустив коротенькие крылья, он стал стремительно снижаться и в скором времени опустился на грунт у изгиба реки неподалеку от «Связного-15».

Был день. Варуна скрывалась за горами, но юрасианское небо заливало местность каким-то вязким белесым светом. В иллюминаторы было видно реку и красноватые утесы за рекой. Возле реки стоял изувеченный «Связной-15».

Помрачневшие от тяжелых предчувствий, Николай и Борис надели скафандры и вышли из космолета. Вскоре они были уже на «Связном-15». Братья осмотрели корабль и выяснили, что он покинут Хадаковым. Тогда они вернулись на «Внешний-7» и стали ждать Хадакова. Справедливо полагая, что Хадаков вряд ли станет переплывать реку в неплавучем скафандре, они уселись у иллюминатора напротив скалистой гряды и обозревали расселины между скалами.

Ждать Хадакова пришлось долго. Уже наступили сумерки, но братья все еще не зажигали прожекторы. Вдруг корабль качнулся, и откуда-то сзади послышался скрип. Братья обернулись и увидели, что стекла обращенных к реке иллюминаторов были погружены во что-то странное. Сквозь них виднелись какие-то лепестки, цепочки шариков и очень много искривленных белых шнуров. Николай включил прожектор, и тотчас сильным толчком «Внешний-7» наклонило вперед, он закачался, но сохранил вертикальное положение и утвердился в нем. При атом иллюминаторы очистились. Тут Николай взглянул в один из иллюминаторов и вдруг радостно замахал рукой. Из расселины между скалами вышел Хадаков, одетый в скафандр, и направился к «Внешнему-7».

В то время, когда Николай и Борис наблюдали в телескоп гигантское изображение шестикрылой осы, Хадаков подвергался смертельной опасности. Предусмотреть эту опасность (сознавая которую Хадаков все равно бы не отступил) ему помешало сильнейшее нервное напряжение. Он все время был как сам не свой, путешествуя по Юрасу. Его путешествие длилось много часов. Сначала Хадаков шел берегом дымящейся реки. Потом река повернула направо, и ему пришлось искать прохода в широкой гряде скал. Только после долгого блуждания между скалами он вышел на простор.

Теперь он находился на широкой равнине, погруженной во мглу, прорезываемую лучом маленького прожектора, укрепленного на его шлеме. Он поминутно смотрел на часы. Шел он очень быстрым шагом. Примерно через час ходьбы по равнине он заметил, что равнина всхолмилась. Теперь она слегка повышалась к северу. Справа темнел овраг, который, углубляясь и расширяясь, уходил за горизонт. Мало-помалу он превратился в огромный каньон, который вдруг круто изогнулся, будто сломался, и повернул направо.

В излучину каньона прежде, очевидно, впадала река, от которой сохранилось русло, наполненное камнями. Опасаясь оползня, Хадаков очень осторожно перешел через русло. Затем он поднялся на пригорок и увидел Лысину Юраса.

Она была похожа на беспредельное фарфоровое поле. Прожектор, укрепленный — шлеме Хадакова, бросал вдаль сноп света, отчего по фарфоровому полю скользило светлое пятно. Хадаков заметил извилистые полосы, придававшие белому покрову Лысины Юраса сходство с брюхом кита. Было очевидно, что он обладал некоторым внутренний строением.