Призрак для Евы - Рут Ренделл

Полтора часа спустя Зилла вынырнула из «Браунс»[21], нагруженная пакетами, необыкновенно счастливая и беззаботная; она удивлялась, почему раньше ходила как в воду опущенная. До Баттерси она взяла такси. Дети пили чай вместе с няней.

— Миссис Пикок говорит, что ты собираешься выйти замуж за Джимса, — сообщила Евгения. — Но я сказала, что ты не можешь, потому что ты замужем за папой.

— Это моя оплошность, миссис Лич. Я думала, дети знают.

— Мама выходит замуж за папу, — сказал Джордан, — завтра. — Он взял тарелку и стукнул ею по столу, опрокинув кружку с апельсиновым соком, и закричал. — Джордан хочет к папе! Сейчас!

Зилла схватила тряпку и стала вытирать стол, а миссис Пикок сидела неподвижно, переводя взгляд с Зиллы на фирменные пакеты «Браунс» и «Либерти» и обратно.

— В чайнике еще остался чай, миссис Пикок?

— Наверное, он уже остыл.

Глава 8

Минти еще ни разу не присутствовала на свадьбе. Обычные женские страхи были ей чужды, и поэтому она совсем не беспокоилась по поводу того, что надеть и нужно ли покупать шляпку. Не укради Джок ее сбережения, Минти преподнесла бы Джозефин и Кену подарок, но теперь у нее осталась только зарплата и она не могла себе позволить никакой роскоши, в том числе подарков. Интересно, вернул бы Джок деньги, будь он жив? Может, возвращаясь в виде призрака, он не собирался забирать ее с собой, а просто хотел отдать долг?

Минти не видела его с того вечера в кинотеатре, но размышляла над словами Соновии и Лафа. Кошка, идущая по ее могиле. Она не могла отделаться от мыслей о том, что ее могила может оказаться на том огромном, ужасном кладбище на севере Лондона, куда Тетушка однажды брала ее на похороны ее сестры Эдны. Это не будет похоже на место упокоения Тетушки, красивое и уютное, под большими темными деревьями, рядом с домом, только по другую сторону высокой стены — одна из голых каменных плит в длинном ряду, неотличимая от других, открытая дождю и ветру. Будет ли на ней надпись? Кто ее закажет? Теперь, когда ушли Тетушка и Джок, у нее никого не осталось.

Минти снилась могила. Она лежала в ней под землей, но не в гробу. Гроб — непозволительная роскошь. Она лежала в холодной, мокрой земле — хуже места невозможно представить, — и грязь покрывала ее всю — кожу, волосы, ногти. Старый кот мистера Кроута пришел на могилу и стал разгребать землю лапами, как обычно делают кошки. Минти видела его над собой сквозь прокопанную дыру: серую морду, оскаленные зубы, злобно сверкающие глаза, дрожащие усы. Потом кот вновь зарыл яму, земля набилась Минти в нос и в рот, и она проснулась, жадно ловя ртом воздух. После этого сна ей пришлось встать и принять ванну — посреди ночи.

Слова Лафа о том, что она бормотала с закрытыми глазами, а также фраза Соновии, что разговаривать с собой — первый признак безумия, ей тоже не понравились. Ничего она не бормотала, а закрыла глаза потому, что испугалась. В пабе Соновия с Лафом все время смеялись над ней. Минти решила, что когда в следующий раз захочет посмотреть фильм, то пойдет в кино одна. Почему бы и нет? Раньше она ходила одна — и теперь может. Купит себе пакетик леденцов «Поло». Или банан, потому что он их не любил, — хотя нет, ведь ей нужно будет куда-то выбросить кожуру.

Домой она поехала на автобусе, и на соседнее место сел какой-то мужчина. Минти не собиралась смотреть на него, поскольку была уверена, что это Джок, и даже слышала его голос, шептавший: «Поло, Поло». Но когда она очень осторожно и медленно повернула голову вправо, то увидела совсем другого мужчину, пожилого, с седыми волосами. Должно быть, Джок улизнул, воспользовавшись тем, что она не смотрит, и заставил старика сесть сюда.

Люди редко ходят на сеанс в три тридцать. Многозальный кинотеатр в это время почти пуст. По субботам «Чистюля» закрывалась в час дня, и после обеда Минти решила посмотреть фильм «Талантливый мистер Рипли». Она купила билет, и ей сказали, в какой зал идти. Там сидели всего два зрителя, и в ее распоряжении оказался целый ряд. Джок не появился. Минти не видела его уже неделю — та встреча в автобусе не считается. Она радовалась одиночеству, когда не нужно благодарить за то, что тебе передали попкорн или шоколад, а сидящие сзади люди не просят тебя заткнуться.

Вечера становились светлее. Минти уже могла при свете солнца купить цветы для Тетушки в киоске у ворот кладбища и пройти к могиле. Вокруг никого не было. В последнее время так часто шел дождь, что ваза переполнилась водой, хотя цветы в ней увяли. Минти выбросила их под куст падуба и поставила в воду желтые нарциссы. Затем вытащила из сумочки две салфетки, расстелила на могильной плите и опустилась на колени, зажав между указательным и средним пальцем серебряный крестик. Крепко зажмурившись, она молилась Тетушке, прося навсегда избавить ее от Джока.

Соновия стояла у ворот, прощаясь с Дэниелом, который забегал на чашку чая. Минти не видела его несколько месяцев, с того дня, как получила письмо о смерти Джока.

— Как дела, Минти? — спросил он голосом, каким обычно говорят врачи, легкомысленным и фамильярным. — Полегчало?

— Все в порядке, — ответила она.

— Видела что-нибудь интересное? — Тон Соновии словно намекал, что жизнь Минти обычно скучна, и в нем пряталась насмешка. Минти не ответила. Она чувствовала, что поясной кошелек с ножом внутри сдвинулся под одеждой. — Хочешь надеть на свадьбу Джозефин мое синее платье с жакетом?

Минти растерялась. Не в состоянии придумать предлог для отказа, она смутилась и молча кивнула. Дэниел пошел к машине, которую мог парковать где угодно, потому что на стекле у него была наклейка с надписью, что он врач. Минти хотелось убежать домой, хорошенько вымыться, убедиться, что Джока нет, и закрыть все двери. Вместо этого пришлось пойти к Соновии, заглянуть в ее платяной шкаф и взять синее платье с жакетом — независимо от желания, потому что это единственная вещь, которая ей подходила.

— Я уже не влезаю в него с тех пор, как стала набирать вес, — сказала Соновия.

Минти пришлось примерить платье. Выбора не было. Ей не нравилось, что Соновия видит ее обнаженную кожу, такую бледную и пахнущую мылом, глазеет на поясной кошелек на ее тонкой талии. Платье оказалось немного великовато, но подошло. Минти так дрожала, натягивая его через голову, — неизвестно, сколько раз его надевали и стиралось ли оно, — что Соновия задала свой обычный вопрос: ей не холодно?

— Очень мило. Тебе так идет. Ты должна чаще носить синее.

Минти пристально разглядывала свое отражение в зеркале, пытаясь забыть о том, что платье грязное. Это было зеркало во весь рост, которое Соновия называла «трюмо». За своей спиной она увидела призрак Джока, который открыл дверь и вошел в комнату. Он положил ладонь ей на шею, склонил голову и зарылся лицом в ее волосы. Минти отмахнулась от привидения:

— Уходи!

— Ты это мне? — спросила Соновия.

Минти не ответила. Просто покачала головой.

— Где ты была сегодня днем, Минти?

— Ходила в кино.

— Что, одна?

— Почему бы и нет? Иногда мне нравится быть одной. — Минти сняла платье. Джок исчез. Она протянула платье Соновии, как женщина, покупающая одежду в магазине.

— Я положу его в пакет. — Соновия сказала это бесстрастным, терпеливым тоном, словно разговаривала с капризным ребенком, но Минти было все равно.

Спустившись вниз, она отказалась от чашки чая, а также от джина с тоником, предложенного в качестве альтернативы.

— Мне нужно домой.

Мистер Кроут был в палисаднике, а вместе с ним его сестра. В руке она держала чемодан и, похоже, только что приехала. Фамилия у нее была не Кроут, а какая-то другая, потому что она вышла замуж — лет сто назад. Минти не смотрела на них, просто вошла в дом. Платье и жакет чем-то пахли. В основном затхлостью. На поле жакета обнаружилось пятно — наверное, брызги жира. Минти задрожала, радуясь, что рядом нет Соновии и некому спрашивать, не замерзла ли она. Удовольствие от фильма забылось, вытесненное последующими событиями. Минти чувствовала себя беззащитной перед надвигающейся опасностью. Поднимаясь по лестнице, она все время дотрагивалась до дерева: кремовых балясин, покрашенных коричневой краской перил и розового плинтуса наверху. Тетушке нравилось разнообразие в отделке дома, и Минти была ей за это благодарна. Что бы с ней стало, будь все деревянные предметы в доме белыми, как у Соновии?

Минти набрала ванну и залезла в воду с ножом в руке — сама не зная зачем. Здесь она чувствовала себя в большей безопасности, чем где-либо еще. Призрак Джока никогда не приходил в ванную и теперь тоже не придет. Минти вымыла голову и лежала в ванне, пока вода не начала остывать. Одним полотенцем она обернула тело, другим голову, вытерла нож. Теперь для мытья требовались три полотенца, а не два, но Минти смирилась — все средства хороши, чтобы оставаться безупречно чистой. Потом настал черед чистых хлопковых брюк и чистой футболки. Прежде чем заняться содержимым пакета Соновии, Минти надела черные хлопковые перчатки Тетушки, но все равно держала платье и жакет на расстоянии вытянутой руки. В понедельник она отнесет вещи в «Чистюлю» и сама подвергнет их сухой чистке, а затем как следует отгладит. Оставив платье в неиспользуемой комнате, подальше от мест, где она могла оказаться, Минти сняла перчатки и вымыла руки.