Закон джунглей. Книга 3 (СИ) - Василий Михайлович Маханенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Смотреть противно, — скривилась Вилея, когда распорядитель наорал на нерасторопного работника.
— Вилея, пошли в город? Нужно заглянуть к оружейнику.
— Опять топать ногами? — вздохнула девушка.
— Зато мы можем кому-то не понравиться, и он обязательно выскажет нам своё несогласие с тем, что мы дышим одним с ним воздухом. Хочешь подраться?
— С этого и надо было начинать! — Вилея вскочила на ноги. — Идём!
Четыре сотни духовных монет мы разделили на две части и каждый из нас таскал пятьдесят в кошельке на поясе, остальные сто пятьдесят лежали в рюкзаках. А куда их девать? Не в банк же относить? Когда я предложил Вилее такую идею, она меня едва ножом не пырнула. Отдавать свои кровные какому-то банку — это как выйти в поле и закинуть их в землю, надеясь на следующий день получить в десять раз больше.
Лавка оружейника располагалась на другом конце города, так что нам пришлось заказывать себе транспорт. Цены в столице нулевого региона кусались. За то, чтобы добраться с комфортом, нам пришлось отвалить целую духовную монету! За меньше везти нас отказывались. Хотя, стоит признать, и разменять её было не на что. Одна монета оценивалась в двадцать духовных камней и таскать с собой целый ящик камней было тем ещё удовольствием. Всю дорогу Вилея бурчала про то, что с людишками нельзя иметь дел. Что её красная Манюня осталась где-то в прошлом и теперь придётся ждать, пока нам удастся накопить на кривую и убогую самоходную повозку. Которую она никогда не назовёт Манюня.
— Слушай, откуда такая любовь к повозкам? У вас что, дома таких не было?
— Нет. Это же артефакты третьего пояса. Не знаю, как у вас, у нас повозки являются предметами строгой отчётности. Их мало и за каждую приходится сражаться. У вас, как я вижу, тоже самое. Правда, ты говорил, что у твоей деревни есть повозка, что странно. Кроме тех, что носят на себе символ рода Ван, я больше ни у кого повозок не видела. Откуда у вас она?
— Честно говоря, никогда не задавался таким вопросом. Всегда воспринимал её как нечто само собой разумеющееся. Ничего, пройдём посвящение, сходим ко мне в родную деревню, спрошу у отца, как он её заработал.
— Ты познакомишь меня с родителями? — поразилась Вилея и даже как-то отшатнулась.
— Что в этом такого? С твоей матерью я уже пересекался, почему нельзя познакомить тебя с моими родителями?
— Если демон-самец знакомит демона-самку с родителями, это значит, что он собирается взять её в семью. Я не готова к такому! Мне только шестнадцать! Даже если мы попадём в твою деревню, я с тобой не пойду!
— Успокойся, никто тебя в семью брать не собирается! — успокоил я Вилею, но между лопаток настолько стало жарко, что пришлось добавлять: — Во всяком случае пока. До восемнадцати лет даже думать в эту сторону не будем. Так что ничего страшного не произойдёт, если ты увидишь моих родителей. Мы сейчас люди, а не демоны, так и жить мы должны по людским законам.
Покалывание исчезло, а Вилея, набычившись, уставилась в окно и до конца поездки молчала. Мы никогда не обсуждали отношения. Мы вместе были уже почти три года, если брать первую поездку в Зу-Лиман, когда наставник решил поменять Вилею на шпионов, и за это время я начал воспринимать девушку как сестру. Даже когда она лежала на мне, а губы касались моих, никаких романтических посылов не было. Ничто в груди не ёкало. Впрочем, как и у неё — Вилея ни разу не смотрела на меня так, как, скажем, на того же Ди, главу гильдии убийц нулевого круга. Небо, о чём я думаю? Всё, мне категорически нельзя сидеть на одном месте больше пяти дней. От безделья начинаешь выдумывать проблемы на пустом месте. Щас ещё с Вилеей поругаемся по поводу того, кто мы друг другу. Партнёр по сопряжению, вот кто! И этого более чем достаточно.
Лавка оружейника искателей ничуть не изменилась с тех пор, как я был здесь четыре года назад. Всё такая же обшарпанная, неброская и требующая капитального ремонта. Хотя некоторое отличие всё же было — в ней находились люди, да и сам оружейник стоял за прилавком, что-то активно обсуждая с покупателем. Судя по доносившимся обрывкам слов, речь шла о скидке и её невозможности. Мужчина изменился — прошло всего пять дней, как мы его не видели, но он уже не напоминал обтянутый кожей скелет. Не было даже мешков под глазами, что бывают у работающих с артефактами первого пояса мастерами. Просто худой человек, переболевший страшной болезнью, но теперь активно идущий на поправку. Заметив нас, он засуетился, сделал-таки скидку и выгнал всех из мастерской. На сегодня продажи закончились.
— Это место стало популярным, — заметил я, когда недовольные посетители покидали помещение.
— Оно всегда таким было. Оружие первого пояса во всём Воренде есть только у меня, да ещё у парочки мастеров. Но там такие цены, что многие закрывают глаза на вывеску и особенность моей мастерской. Покажешь, во что превратил свой цзянь?
Я вытащил оружие и протянул мастеру. Его лицо вытянулось.
— Ты ей что, камни пытался колоть? — в его голосе было столько боли, словно я только что объявил о том, что убил его любимого питомца.
— Деревья. Правда, не самые обычные, а вставшие на путь возвышения и насыщенные энергией. Ну и кости зверей этапа ученик. Однажды даже алмазного ученика с помощью цзянь разделывал.
— Алмазного ученика? Золотой кандидат? Ты ему даже шкуру не прорубил бы!
— Так я и не прорубал — цзянь делал всё сам. Я заклинивал его в теле, а потом заставлял меч прыгнуть мне в руку. Артефакт делал всю работу, не я.
— И что, сработало? — удивился оружейник.
— А не должно было? — настала моя очередь удивляться.
— Нет. Цзянь привязан к тебе, это уже не артефакт первого пояса. Это улучшенное оружие нулевого. Оно не должно рубить зверей этапа ученик. Тем более алмазных учеников.
— У меня ощущение, что мы здесь только время потеряем, — заявила Вилея. — Этот бездарь ничего не смыслит в оружии, раз утверждает, что это не
