Античные битвы. Том II (СИ) - Добрый Владислав

Вот она, Персида, на карте. Отсюда и пошла персидская империя. Хартленд.

Вот почему я периодически беру слово «персы» в кавычки, особенно, когда дело касается персидской армии.

Короче, ко второй четверти V в. эта, такая надежная и проверенная средневековьем система надельного землепользования, в условиях развитой торговли и богатства древнего востока, явно пришла в упадок. Многие участки оказались в фактическом владении у кредиторов (под видом усыновления, т. к. фьефы нельзя было отчуждать). Более того, размеры наделов постоянно уменьшались, поскольку они делились между наследниками, и ко времени Дария II некоторые из держателей жили на 1/15 первоначального лена (надел лука) и при этом от них по-прежнему требовали выставлять на службу царю всадника. Естественно, если ты богатый и уважаемый человек, то ехать махать топором в дали дальние, рискуя нарваться на стрелу — становится накладно. Да и сына на войну отправлять тоже экономически не выгодно. Можно бы было дочь, её не жалко — но с Муланами не всем везет, поэтому тупо нанимали «заместителей». А потом, уже и просто деньгами откупались, прям как в высоком средневековье. У нас есть, в кои-то веки, персидские источники, по которым выясняется прекрасное — неким, отдельно взятым «фьефом коня» владели военные… Писцы. Писцы-переводчики, что может значить довольно широкий круг обязанностей, от военной прокуратуры до завхоза при складах. Почти всё могли они делать, кроме грубого мордобития, такому писцы, похоже, обучены не были. Да и вообще все эти наделы начинают напоминать скорее некие экономические единицы, с фиксированным налогом. О фактическом выставлении конкретного воина и речи уже не идет. Да и сами воины внутри империи, уже были практически бесполезны, совершенно не занимаясь военным делом. Обнищание лишило колонистов досуга и вооружения, необходимого для регулярной практики. Например Гадаль-яма не имел коня (и должен был требовать его, вместе с большей частью снаряжения у дома Мурашу, за который он нес воинскую повинность) что ярко свидетельствует о его неприспособленности к бою и верховой езде. Это как летчик, у которого даже машины никогда не было. Забавно, что когда этот семит приходил (видимо он делал это не единожды) просить вооружение, это повергало его «покровителей в ярость» и они обзывали его грязным евреем, надо думать. (Дандамаев М. А., Луконин В. Г. Культура и экономика Древнего Ирана. М.,1980. С.160–161;).

Вот вам еще урок истории — пока евреи сами не купили себе танк, они так и не смогли проявить себя на полях битв в полной мере.

Сколько таких, весьма посредственных, вояк мог нагнать Дарий III в свою армию — загадка, обернутая в коррупционные схемы. Но даже в лучшие годы — Вавилон и Персида, в сумме, не дают и десяти тысяч профессиональных солдат. Сравните с Аттикой, где Афиняне выставили под Марафоном (по их, довольно спорным, утверждениям) 11 000 только пехоты. Мне кажется, там было меньше, но вопрос конечно дискуссионный. Не будем углубляться.

Короче, миллион персов… Даже не так. МИЛЛИОН ПЕРСОФФ!!11ОДЫН одын (и это только при Гавгамеллах) — некоторое литературное преувеличение эллинистических историков. А ехидный Дельбрюк, то самый, кто предположил, что «персов» при Гавгамелах вполне могло быть меньше, чем условных «греков» в армии Александра — имеет свежие доводы в свою пользу.

Все это слегка проясняет ту, пусть и не подчеркнутую в источниках, но чувствующуюся пассивность основных персидских войск в крупных битвах. По сути, за редким исключением, в армии Дария III сражаться на равных с захватчиками смогли только наемники — продуманные коррупционные схемы и эффективные механизмы рынка буквально уничтожили военный потенциал Державы Ахеменидов.

И все же, после серии тяжелых поражений персидской империи, война и не думала заканчиваться. И это уже становилась проблемой для Александра Македонского. Проблема была в том что, несмотря на мощный посыл, транслируемый нам сейчас, беспомощность некоего условного «народа» — даже тогда, в мире когда город, после «несанкционированного митинга» могли действительно вырезать поголовно — не была такой уж беспомощностью.

Чем дольше шла война, тем больше людей жило с меча, тем сильней набирали мощь различные освободительные движения, обернутые в то время не столько в политические, сколько в религиозные смыслы. Македонцы, продолжая грабить убивать и вести себя как «цивилизованные эллины» среди варваров — вполне могли получить свой миллион злых персов, хоть и вооруженных кетменями. Ну не миллион, так сто тысяч персов, в этот раз, путь и хуже вооруженных и так же плохо подготовленных, зато сильно мотивированных. И это бы сильно осложнило Александру жизнь. В истории мало примеров успешного бунта, но они есть. Особенно в местах, где была высокая плотность населения.

Александру срочно, прям щаз, нужна была легитимность. Он мог разбивать армии Дария и его Сатрапов, занимать города, но все это не приближало его к конечной цели — захвату Ахеменидской державы, а лишь затягивало войну, втягивая в кровавый ужас все больше людей.

Как добиться легитимности, в то простое и понятное время, когда еще не придумали запутанную процедуру всенародного волеизъявления путем голосования? Очень просто. Сама система на ближнем востоке, выросшая из невероятной древности, подразумевала то, что царь является, по сути, фигурой скорее религиозной, чем какой либо еще.

Чисто технически, если бы Дарий просто формально признал над собой главенство Александра, то самой силой вещей Держава Ахеменидов бы стала Державой Аргеадов. Но Дарий ускользнул. Уже дважды. Конечно, помня уроки отца, Александр женился на дочери персидского царя — но это было не совсем то. Полгода оставаясь в Вавилоне, Александр, надо думать, без дела не сидел. Наверняка пытался склонить на свою сторону сатрапов или попытаться поймать Дария чужими руками. Ничего не вышло. Дань не слали, землей и водой не делились, Дария не привезли. Положение Македонского царя мало отличалось от положения главаря бандитской группировки, захватившей город. Да, прямо сейчас в государстве персов разброд и шатание, но вот-вот конструктивные силы консолидируются и вышвырнут Александра прочь. Именно так это видели персы. Очень похоже, Дарий просто мог себе позволить подождать. А вот Александр, очень похоже, позволить себе подождать не мог.

Легитимность, бессердечная ты львица.

Я уже упоминал, что легитимность сейчас — одно из последних мистических понятий в науке. То есть, мы смогли посчитать, например, радиацию. Есть у нас счетчик, отсчитывающий частицы в минуту, есть консенсус, сколько таких частиц надо, чтобы убить человека через десять лет или прямо сейчас — все посчитано. Именно эти понятные, внятные, численные показатели уверенно воспроизводимые количественно в любых других местах другими людьми при сходных условиях — являются, во многом, современной наукой. А вот как посчитать количество легитимности — вопрос до сих пор открытый. И какое количество легитимности должно быть у власти, чтобы население не затеяло всеобщую «итальянскую забастовку» или «испанскую герилью» понимать приходится по старинке, на глазок, чуйкой. Ну, по приметам еще разным.

Итак, сидя в Вавилоне, надо полагать, Александр перепробовал примерно все, и еще больше, чтобы стать царем персидским. Но ничего не помогло. Сатрапы не спешили ехать ему на поклон. Города, хоть и открывали ворота при появлении его армии, не спешили выражать верноподданические чувства пока с их стен не видно блеска копий македонской фаланги.

Да и сами солдаты Александра, все сильнее начинали роптать. И их можно понять — они так награбились, что дальше просто некуда. Войти в Вавилон и разграбить его — все равно как сейчас бы футбольным болельщикам Питера ворваться в Форт Нокс и получить его в свое распоряжение дня на три.

Очень круто, очень вкусно, но знаете, время то идет и пора бы уже и домой, пока хозяева не нагрянули в силах тяжких.