Сны сирен - Евгений Ничипурук

– Это очень долгая история. Как-нибудь расскажу.

– Ты поаккуратнее с этим. Они дико сильные! Мы попрощались, и я зашагал к метро. А он рванул с места так, что на асфальте остались следы от шин. Я шел пешком и видел, как через двести метров его машина-молния уперлась в глухую пробку и ревела движком, продвигаясь куда медленнее меня. Вскоре я обогнал его, улыбнулся и помахал ему рукой. Саша со злостью стукнул по рулю. Я еле сдержался, чтобы не рассмеяться.

Через несколько минут я спустился в метро и поехал на «Октябрьское Поле», где у меня была назначена встреча с Максом. Макс появился с небольшим опозданием. Передал мне запечатанный журнал Playboy.

– Все внутри, – пояснил он, взял деньги, пожал мне руку и ушел.

Я постоял несколько минут на улице, размышляя, как безопаснее ехать с таким грузом домой – на метро или на такси. И решив, что такси явно спокойнее, ступил на обочину и поднял руку.

Имея на руках пять граммов амфетамина и восемь граммов кокаина, если, конечно, вы не профессиональный контрабандист с железными нервами, вы волей-неволей совершенно иначе начинаете реагировать на представителей милиции. Откровенно говоря, вид любой машины с мигалкой нагонял на меня легкую панику, и я еле сдерживался, чтобы не совершать какие-то глупые поступки, способные привлечь к себе внимание. Как назло, попутки не останавливались. Пока я ловил такси, мимо проехало штук восемь милицейских автомобилей, и мне казалось, что все сидящие в них пристально смотрят на меня. И всякий раз мое сердце разгонялось до ритма хард-кора. Померещилось даже, что все это спланированная акция, и либо Макс, либо Саша сдали меня, чтобы самим откупиться от ментов…

В общем, я круто параноил. Подозреваю, что, когда передо мной остановился спасительный «хачмобиль» с добродушным, но совершенно не знающим Москву азербайджанцем за рулем, я был светло-серого цвета. Не торгуясь, я согласился на не по-божески заломленную цену и буквально упал в салон грязной «вазовской» развалюхи восемьдесят второго года выпуска. Ехали мы долго, и всю дорогу я задавал себе вопрос: зачем мне все это надо и не стоит ли отказаться от дурацкой затеи, пока не поздно?..

Едва добравшись до дома, я сразу распечатал Playboy, и со страниц гламурного глянца посыпались маленькие белые пакетики. Восемь штук. Я вскрыл один и сделал на стеклянном кухонном столе гигантскую белую дорогу. Вынюхал и почувствовал, как у меня немеют нёбо и горло. И через несколько секунд забылись все страхи и тревоги. Я включил музыку и, пританцовывая в ритм, стал ждать тебя с работы. Вспомнился Винсент Вега из «Криминального чтива», где он прогуливался в танце по квартире миссис Уоллес в исполнении несравненной Умы Турман. И вот я, точно так же пританцовывая, перемещался по нашей квартире под легкий «хаус» диджея Санчеса. А тебя все не было и не было. В ожидании я еще пару раз приложился к содержимому пакетика. Меня так расфигачило, что я уже возомнил себя героем «Лица со шрамом» Тони Монтано. Мне захотелось высыпать весь кокаин на блюдце и поставить его перед собой на столе. Так я и поступил. В спальне надел шикарную черную рубашку Prada с огромным воротником и подходящие к ней джинсы. Сел за стол, скрутил из стодолларовой бумажки трубочку и нюхнул прямо из блюдца. В какой-то момент мне поплохело, показалось что меня сейчас вырвет, но я сдержался. Посмотрел в зеркало и сказал самому себе: «Тони Монтана, ты плохой человек!» А потом я выстрелил в свое отражение из воображаемого пистолета.

В этот момент раздался звонок в дверь. Меня охватила паника. Вместо того чтобы просто пойти и посмотреть, кто там, я стал бессмысленно носиться по квартире, пытаясь припрятать или хотя бы замаскировать приобретенное «хозяйство». Я совершенно не понимал, что делать, и поэтому тупо метался туда-сюда с этим чертовым блюдцем. В итоге часть белого порошка просыпалась на ковер в гостиной. Это повергло меня в шок. Я поставил блюдце на телевизор и принялся соображать как быть. А в дверь продолжали трезвонить. Понимая, что все зашло слишком далеко, я взял себя в руки и ровной походкой направился к входной двери.

Посмотрев в дверной глазок, я увидел тебя. Паника сменилась искренней радостью. Я тут же открыл дверь и бросился тебя обнимать. Я тараторил: «Фух, как же здорово, что это ты! Как же я перепугался… Но это ты, и это ОТЛИЧНО!»

Ты посмотрела на меня с укором. Положила сумочку на полку, сняла туфли и пошла в ванную. По пути бросив: «Хоть бы нос вытер…»

Я посмотрел в зеркало и понял, что кончик моего носа и подбородок в белом порошке.

«Эх, Тони Монтано, Тони Монтано…» – подумал я, и мне стало так легко, что я пошел в зал и сделал музыку погромче.

Какие у нас были планы на ближайшие два дня? Ну, пройтись по клубам, хотя бы в первый день, что для начала казалось вполне логичным, но это было невозможно. Таскаться по ночному городу с таким количеством наркоты в карманах – это самоубийство. А самым сложным в этой затее оказалось то, что мы должны были взять с собой Лоскута, который стопроцентно не прошел бы ни один московский фейсконтроль. Поэтому клубы отпадали. Приходилось смириться с тем, что двое суток мы проведем дома. В лучшем случае, утром второго дня можно попытаться выбраться в кафе, чтобы не сойти с ума раньше положенного времени. Мы набросали нечто вроде расписания. Сначала решили хорошенько потанцевать. Чтобы вусмерть утомиться. Потом поболтать, обсудить все грядущие планы. Причем конкретно, с листочком бумаги и карандашом. После – опять потанцевать, а потом опять поговорить… вот такой план. Более насыщенным и разнообразным сделать его нам не удалось.

Пришел Лоскут. Когда он позвонил в дверь, вновь накатила волна паники. Только теперь по квартире носились два «тони монтана». Когда мы все-таки смогли открыть хакеру, то не удержались от смеха – Лоскут выглядел феерично. В сером плаще – из тех, что носят, как мне раньше казалось, исключительно эксгибиционисты, пугающие своими причиндалами малолеток в парке, а из-под плаща виднелся старый спортивный синтетический костюм. Такие были очень популярны в начале девяностых. Лоскут был в здоровенных очках – откровенная подделка на прошлогоднего Armani, с гигантскими эмблемами на дужках, ну а завершала образ здоровенная деревянная шпага, обмотанная фольгой и украшенная пластмассовыми рубинами. С такими любят носиться по лесам толкиенисты, распугивая грибников.

– Ты чего так вырядился-то? – не удержался я.

– Как? – не понял Лоскут.

– Ну… очки, плащ, треники, шпага… Смешно. Мы захихикали.

– Очки – потому что наркотики на глаза влияют. Не хочу, чтобы меня потом забелили. Костюм спортивный – чтобы удобно было. Мне тут у вас два дня валяться. Ну а плащ – потому что шпага, – ответил Лоскут крайне деловито.

– А шпага-то зачем? – не унимался я.

– Ну а чем мы будем от всякой нечисти защищаться, если не дай бог повстречаемся? Если у тебя не будет ЗДЕСЬ «предмета», то и ТАМ он из ниоткуда не возникнет! Ты думаешь, что это просто палка? В мире сновидений она может стать весьма эффективным оружием. Ведь ни я, ни вы – мы не знаем, что нас ждет. Скорее всего, это тщательно охраняемая территория, и стена – лишь первая из нескольких степеней защиты.

Лоскут был невыносимо серьезен. Я забрал у него шпагу и потащил в зал, где его уже ждало блюдце с кокаином. Лоскут недоверчиво посмотрел на сооруженные для него две небольшие дорожки, как будто думал: «А не отказаться ли, пока не поздно?» Но потом вздохнул и втянул в себя через трубочку белый порошок.

Первое знакомство с кокаином произвело на Лоскута сильнейшее впечатление. Он сначала охал и ахал, громко всасывая воздух в легкие и пытаясь почувствовать, как кислород проходит через замороженную носоглотку, потом вдруг зашагал из угла в угол, поднимая и опуская руки. Я прибавил громкость музыки в надежде, что Лоскут поведет себя более позитивно. Ну, например, начнет пританцовывать. Но стоило мне сделать музыку погромче, как он плюхнулся по-турецки рядом с нами и вдруг принялся, активно жестикулируя, выкрикивать историю своей жизни. Что в школе он был победителем математической олимпиады, что долгое время у него был страх общения с людьми, но он много работал над собой и в результате научился хотя бы приветливо здороваться со знакомыми. Что поначалу увлекался книгами Эдгарда Тола и вырабатывал у себя позитивное сознание, а потом даже, стараясь избавиться от комплексов, примкнул к пикаперам, сообществу парней, которые борются со своей зажатостью посредством знакомства с девушками в общественных местах. Но стать настоящим пикапером у Лоскута не вышло – очень уж стеснялся подходить к посторонним людям. После нескольких жестких посылов куда подальше со стороны интересных ему объектов, он бросил это занятие и ушел в жуткую депрессию. Заперся в своей комнате и засел в Интернете.

В глобальной Сети он познакомился с неким Сергеем Издубны – странным человеком, непонятно как сколотившим себе приличное состояние еще в начале девяностых и потратившим почти все эти шальные деньги на создание клубов сновидений. Этот самый Сергей нанял десятки аналитиков и открыл по всему СНГ сотни таких клубов, куда люди приходили и просто-напросто рассказывали свои сны. Сны записывались и тщательно анализировались. Аналитические записки стекались к Сергею, который, словно чокнутый профессор, почуявший близость великого открытия, почти на год закрылся в своей лаборатории и засел за изучение выводов сильнейших психологов постсоветского пространства. Каково же было удивление Сергея, когда он вдруг обнаружил, что незнакомым людям зачастую снятся одни и те же места, одни и те же персонажи, схожие события. Что иногда они видят во сне других сновидящих, которые, в свою очередь, видят их…