Я, два вампира и дракон - Айт Элис

– Почему?

– Потому что если у Серениты не будет хозяйки, то у меня не будет дома. А я не готов его терять. Понимаешь?

Я покачала головой. Нет, не понимала. Во всяком случае, пока ничего не знала о существах, которые меня окружают, и колдовстве.

Костя терпеливо вздохнул:

– Ладно. Тогда вот три вещи, которые тебе важно знать. Первая: ты не одна – у тебя есть мы с Марко и Драганом. Я один из лучших законников среди высших, мой брат пусть и не очень умен, зато превосходный боец. Драган – чистокровный дракон, поэтому отдаст жизнь за сокровища, которыми обладает, а ты, вступив в наследство, стала одним из сокровищ Серениты. Вторая: ты со временем со всем разберешься и привыкнешь – то же самое было с твоим прадедом. И третья: у меня уже есть план. Знаешь, что это означает?

– Что?

– Что нет ничего, с чем не справятся два вампира и дракон.

– Э нет, погоди. Ты кое-что забыл.

Настала его очередь удивленно спрашивать:

– Что?

– У вас теперь есть я. А это очень, очень большая проблема, – серьезно ответила я.

– Ты себя переоцениваешь, – хмыкнул Костя и поднялся, подав мне руку. – Иди поспи. Завтра сходим к прорицательнице и выясним, кто конкретно нас сегодня навещал.

Я схватилась за его ладонь. Пушинкой я никогда не была, однако вампир не пошатнулся и вообще почти не шелохнулся, помогая мне встать.

Украдкой я оглядела высокого широкоплечего мужчину, рядом с которым стояла. Отныне придется постоянно напоминать себе, что он вампир, раза в два превосходящий по силе любого из известных мне борцов, и что он такой не один – мир полон других вампиров, оборотней, эльфов и прочих волшебных созданий. И я теперь должна иметь с ними дело.

Что ж. Тридцать один год – не такое уж плохое время для того, чтобы начать новую жизнь.

Глава 11

Армейские ботинки тяжело ступали по бетонному полу. Лампочка над головой мигнула, на долю секунды погрузив узкий длинный коридор во тьму.

Дитрих остановился, бросил недовольный взгляд на барахлящий светильник и направился дальше. Ему не нравилось здание, которое начальство подобрало для итальянской ячейки колесничих. Снаружи будто ангар, помещения внутри немногим лучше – все дряхлое, раздолбанное. Единственным, что пришлось по душе Дитриху, была прохлада на подвальном этаже. Она хоть как-то спасала от жары, в мае царившей даже на севере страны.

Разместившиеся в здании братья провели небольшой ремонт, но положение не сильно спасла бы и полная реконструкция. Ангар – он и есть ангар. Коридоры не станут шире, стены останутся хлипкими, как ни укрепляй. Братья будут продолжать жаться в тесноте, хотя их здесь мало – не больше двух десятков. Все существо Дитриха, выросшего в Германии и привыкшего к высокому качеству, протестовало против этого. Штаб-квартира древнего ордена должна выглядеть совсем не так.

Кастелло-делла-Серенита подошла бы для нее идеально. В конце концов, когда-то замок уже принадлежал инквизиции и пусть с тех пор был перестроен, но стал только еще лучше подходить целям современного Ордена святой Екатерины Александрийской.

Дитрих высоко ценил традиции и понимал, почему командующая верхушка братства жаждет вернуть замок. Он был не согласен лишь в одном.

Командование считало, что только так можно наконец-то выйти из подполья и доказать обленившимся высшим, что братство пора принять всерьез.

Дитрих, ненавидевший нечисть, которая настолько обнаглела, что называла себя «высшими», настаивал на том, что чем дольше братство не будут ни во что ставить, тем лучше. Ничего не подозревающую добычу проще выследить и убить, чем испуганную, настороженную. Особенно если учесть, что численность братства, включая тех, кто не мог сражаться, еле-еле переваливает за сотню, в то время как нечисти намного больше.

Увы, командование не слишком высоко ценило мнение Дитриха по таким вопросам. Он был хорошим, но всего лишь бойцом и не использовал в своем лексиконе такие слова, как «пиар» и «престиж». Зато отлично понимал, что означают «приказ» и «исполнить немедленно».

Дитрих ногой открыл железную дверь, ведущую в небольшую комнату со шкафчиком для бумаг и письменным столом – мебелью, оставшейся от старых владельцев. Единственное, что изменилось в ней с тех пор, – деревянное распятие на стене, повешенное колесничими.

Если кто-то в ордене и занимался бумагомарательством, то не те, кто собрался в этом здании. Поэтому комната пригодилась им впервые за все время – и, само собой, ее использовали не по предназначению.

Двое вооруженных братьев приветствовали Дитриха кивками. Хотя он формально и был их командиром, его это полностью устроило. У них не военная организация, и далеко не все братья служили в армии, чтобы по-военному отдавать честь. А Дитрих не принимал священный сан, чтобы перед ним склонялись, как перед пастором.

Хотя если бы вышестоящие в иерархии ордена сказали ему это сделать, он бы исполнил приказ в тот же час. Все ради цели и ничего лишнего – таков был его девиз.

Таким же кивком Дитрих приказал братьям освободить комнату. В следующую секунду дверь закрылась, оставив немца наедине с худым кучерявым итальянцем, который обхватил себя руками и прислонился к стене, сидя за столом.

Подавить презрение при виде парня стоило немалых усилий. Он не был нечистью, но олицетворял собой многое из того, что Дитрих в ней не выносил. Избалованность, наглость, лицемерие, высокомерие, слетавшее, как только поставишь их на колени. Оказавшись здесь, в тайной обители ордена недалеко от Серениты, итальянец выглядел уже далеко не таким самоуверенным, как месяц назад, когда братство впервые обратилось к нему. Тогда мальчишка кричал, брызгал слюной, тряс отросшими кучеряшками и проклинал колесничих на чем стоит свет.

А что сейчас? Кукла, которая мигом побежит делать все, что прикажешь.

Дитрих отодвинул стул, занял место напротив парня, положил на стол документ с перочинным ножом и принялся пересчитывать бусины четок на запястье. Молодой итальянец вскинул на немца удивленный взгляд. Рука подозрительно дернулась по направлению к ножу.

У Дитриха это вызвало лишь улыбку.

– Seriously[5]? – насмешливо спросил он по-английски. По делам братства Дитрих мотался по всей Европе, поэтому не считал необходимым учить язык каждой страны, куда его закинули в очередной раз. Уже завтра он мог отсюда уехать, если того пожелает правление ордена. – Ты правда думаешь, что сможешь справиться со всеми нами маленьким ножиком? Может быть, с помощью Господа… Но он явно не на твоей стороне.

– Тогда зачем это здесь? – нервно спросил парень.

Думал, наверное, что его собираются зарезать. Дитрих усмехнулся:

– Считай это проверкой на доверие, которую ты не прошел. К слову, почему ты не предупредил нас, что у тебя есть дальняя родственница?

– Какая родственница?

За последние шесть лет – с тех пор как примкнул к ордену – Дитрих имел столько дел со лжецами, что мог почуять вранье за несколько миль. Однако парень не обманывал – его недоумение было искренним. А это означало, что следует сменить тему. Некоторым вещам лучше пока оставаться тайной.

– Я собирался выпустить тебя после того, как ты подпишешь договор, но теперь поменял решение. Поэтому сначала подпиши, а потом посмотрим, как с тобой поступить.

Итальянец взял бумагу. Как только он вгляделся в витиеватые строчки, взгляд из затравленного стал удивленным.

– Но как это к вам попало?!

– У ордена много связей, Джеронимо, – спокойно сказал Дитрих. – И что самое важное – на нашей стороне Бог.

Глава 12

Атмосфера в магазинчике под названием «Лавка сивиллы» была мрачноватой, но стильной, с закосом под викторианство. Бордовые занавески с вычурным узором, черные кружева, светильники а-ля керосиновые лампы, жутковато-милые статуэтки, будто позаимствованные из фильмов Тима Бёртона. На столике у окна, предназначенного для ожидающих посетителей, лежало меню в черной бархатной обложке.