Фредди против Джейсона - Стивен Хэнд

Кинси выключил телевизор.

— Прости, Уилл. Правила есть правила.

Уилл, потеряв контроль над собой, застучал по стеклу.

Стоявшие в очереди больные насмерть перепугались того, что творил этот черноволосый мальчишка, который вдруг ни с того ни с сего стал молотить по стеклу кулаками, с каждым ударом становясь все злее и злее.

— Прошу тебя, будь человеком, включи телевизор. Я знаю людей, которые живут в этом доме. Ну пожалуйста, включи телевизор!

Кинси вздохнул.

Ну вот, все началось сначала.

Он, наклонив голову, посмотрел на Уилла холодным, пронизывающим взглядом, а потом медленно, как бы нехотя, открыл черный кейс, лежащий на столе. В кейсе был шприц.

Марк быстро оттащил Уилла прочь от стекла.

— Что ты делаешь? Ты что, хочешь, чтобы тебе всадили в задницу десять кубиков этого розового транквилизатора?

— Это же дом Лори! — все еще вне себя кричал Уилл. — Они сказали что-то об убийстве. Марк, я должен пойти туда, чтобы выяснить, все ли в порядке.

— Опять в Спрингвуд? — в ужасе вскричал Марк. — Чтобы у меня снова начались кошмарные сны?

Уилл не хотел ничего слушать.

— Отстань от меня со своими бреднями о демонах снов! Ты знаешь, что они существуют только в твоей голове.

— Да? Кто это говорит? Мальчик с плаката, рекламирующего лекарства, возвращающие человеку здравомыслие? Ведь именно ты рассказывал копам, что отец Лори убил свою жену..

Это правда. Все так и было.

Уилл действительно рассказал полицейским, что видел, как доктор Кемпбелл убил свою жену. Он видел, как отец Лори убил ее мать. Вот поэтому-то его и упрятали сюда. Ведь единственным свидетелем этого жестокого убийства был он. С тех пор его держат взаперти в Уэстин Хиллс и пичкают гипносилом.

Марк отвел друга в угол общего зала, туда, где больные развлекались играми. Столешница одного из столов была расчерчена под шахматную доску, столешница другого — под поле для игры в нарды. Карточки для игры в «Монополию» были разбросаны по полу, словно кто-то из игроков в середине партии подбросил их в воздух, а другие участники игры последовали его примеру.

Один из больных, немой юноша, держал в руке шашечную доску. Этой доской он ударил Марка по руке. Потом еще раз.

Но Марк, поглощенный возней с Уиллом, ничего не заметил.

— Ладно, — сказал Уилл. — Теперь, похоже, там произошло еще одно убийство. По-твоему, это совпадение? Два убийства в одном доме?

Парень с шашечной доской достал Марка. Повернувшись к нему и едва сдерживая себя, Марк закричал:

— Курт, ну сколько можно говорить тебе, что я не играю в шашки. Я играю в уно[5]. Иди найди эту чертову колоду карт, и мы сыграем. Хорошо? Давай иди!

Поведение Уилла вывело Марка из себя, но он сорвал злость на Курте.

— Ты посмотри, кто мы, Уилл. Оглянись вокруг. Мы пациенты, иначе говоря, психически больные. Нам нет выхода отсюда.

Уилл вынужден был согласиться с тем, что сказал его друг.

Ночь, как и предполагал Уилл, прошла в томительных раздумьях, которые ни к чему не привели. Он не мог выбросить из головы Лори и телевизионное сообщение об убийстве на улице Вязов. Думал он и о том, что так старательно внушал ему Марк. Суждено ли им когда-нибудь выбраться из Уэстин Хиллс?

Лори была в опасности. Убийство — дело рук ее отца. Наверняка это так. Уилл вспоминал ту ночь четыре года назад, когда увидел в руках отца Лори нож.

Черт возьми.

Лампы горели в четверть накала. Уилл спал в одной палате с Марком и еще несколькими больными. Палата, начисто лишенная каких-либо интерьерных атрибутов и даже самых примитивных украшений, практически ничем не отличалась от тюремной камеры.

На соседней койке лежал Марк. Он также думал о будущем. Думал он и о прошлом.

С Уиллом они встретились здесь, в больнице. Раньше они не были знакомы. С самого первого дня Уилл не переставая говорил о том, что его сослали в Уэстин Хиллс лишь для того, чтобы заткнуть рот, заставить молчать. Он говорил, что ему известно о событии, которое случилось в ту ночь, четыре года назад, в доме № 1428 по улице Вязов. Неудивительно, что сегодня, случайно посмотрев вечерние новости, он так разбушевался.

Но Марк, однако, не мог быть на сто процентов уверен в том, что все сказанное его другом — правда.

Возможно, вся эта история насчет доктора Кемпбелла просто плод его воспаленной фантазии. Может быть, это результаты нервного срыва, произошедшего от того, что мистер Кемпбелл встал между ним и Лори.

Как бы там ни было, Марк считал Уилла своим лучшим другом и искренне желал поверить ему.

Марк, вздохнув, повернулся на другой бок, посмотрел на висящую на стене фотографию своей семьи, чуть освещенную тусклым светом. Почему он сам оказался в Уэстин Хиллс — здесь все было ясно без каких-либо вопросов. Примерно в то же время, когда возникли проблемы у Уилла, Бобби, брат Марка, покончил с собой. И вскоре после смерти брата Марка начали мучить ночные кошмары. Родители запаниковали. Опасаясь, что Марк может последовать примеру брата и тоже покончить с собой, они и направили его сюда.

Оказалось, что и другие подростки убивают себя и мучаются от ночных кошмаров. Многие из них также оказались в Уэстин Хиллсе. Марк случайно услышал, как один из врачей говорил о том, что все больше подростков страдает от синдрома юношеской истерии.

Такой же диагноз был поставлен и Марку.

Все выглядело так, что и Уилл страдал от той же самой болезни, только Уилл не желал этого признавать, поэтому они никогда не говорили об этом. Никогда до сегодняшнего дня.

Тихонько, так, чтобы не разбудить спящих в палате пациентов, Марк произнес:

— Мои родители немного поспешили. Я уверен, что они любят меня и желают мне добра… но один сын в сумасшедшем доме, а другой покончил с собой…

Он замолчал, но Уилл не произнес в ответ ни слова.

— Ты меня слышишь? — обратился к нему Марк. Он знал, что Уилл не спит, но тот почему-то опять оставил вопрос друга без ответа.

Марк знал, почему.

Лори.

Лори была девушкой Уилла.

— Ты и в правду переживаешь из-за нее? И в течение стольких лет ты ни разу не усомнился в том, что действительно видел, как ее отец сделал это?..

Уилл сердито оборвал его:

— Я уверен в том, что я видел, Марк. Мне плевать, что доктора пытаются переубедить меня. Для меня самое главное — это знать, что она в безопасности.

Марк сел и посмотрел на Уилла. Ему было тяжело видеть друга в таком состоянии. А еще тяжелее было сознавать, что они ничего не могут сделать, чтобы хоть как-то прояснить ситуацию, им не к кому обратиться, им некому позвонить. Угнетало Марка еще и то, что им и пойти-то некуда, кроме как совершить в инвалидных креслах поездку в крыло «Д».