Житие мое - Ирина Сыромятникова

Глава 6

Ранним утром следующего дня наш катер входил в Бухту Транка, вывесив на мачту сигнальные флажки и подавая унылый, однообразный сигнал "чумной тревоги". Сквозь утренний туман перемигивались огоньками сторожевые башни, а на входе в фарватер нас встречали железные ворота, живо напомнившие мне Кейптауэр. Правда, ворота были открыты. Капитан катера нервничал, мистер Смит нетерпеливо постукивал по поручню, а персоналу карантина потребовалось добрых полчаса, чтобы проснуться, заметить нас и указать кораблю место у причала.

Вопреки ожиданиям, в Бухте Транка наше появление сенсации не произвело.

Начальник карантина и по совместительству шеф местного отделения НЗАМИПС воспринял известие о смерти смотрителя Юдоли с мрачным фатализмом:

– Говорили ему: "Убирайся оттуда, пока голова на плечах", а он: "Все под контролем, все под контролем!"

Я сочувственно кивал, дядя понимающе хмыкал – для черного мага признать, что он с чем-то не справился, дело совершенно немыслимое. Шеф НЗАМИПС был давним приятелем дяди Гордона и человеком здравомыслящим, поэтому при появлении в карантине нас сразу же зачислили в условно здоровые и привлекли к работе на правах вольнонаемных санитаров. Черных магов среди персонала было на удивление мало, шеф Харлик вечно страдал от непонимания и отводил душу, каждый вечер приглашая нас на чай.

– Будете изгонять Шороха?

– Да где его теперь найдешь! Эта мерзость напакостит и тут же сваливает. Нет, подберем останки и законсервируем здания, теперь-то столичное начальство не сможет с этим спорить.

– Как же там раньше люди жили? – подивился я.

– Раньше… Три года назад нас закрывать собирались – пациентов не было, а сейчас вон корпус новый строим – мест не хватает. Мы не раньше, мы теперь живем.

Спорить с шефом Харликом было сложно – он слишком много и обо всем знал.

Для меня двадцать восемь дней в Бухте Транка были настоящими каникулами – полный пансион, уютные номера и насыщенная культурная программа. Шеф Харлик оказался знатоком краухардского фольклора и человеком общительным, что для черных – большая редкость. Он охотно комментировал происходящее, не задавал вопросов по поводу наших с дядей занятий с Источником и научил меня простейшему ритуалу изгнания (так, на всякий случай). До чего же проще жить, когда в руководстве все – свои!

Маме я написал письмо, в котором обрадовал тем, что работы на Острове Короля мы закончили, и посетовал, что с возвращением придется малость погодить (о карантине ей знать было незачем). Между тем мои теоретические знания о нежити быстро обрастали практическим наполнением: нас приглашали для приема новеньких и усмирения особо буйных – только черный маг способен правильно среагировать на выходки пораженного потусторонней заразой сознания. Мне доставались дети. Много, много детей с блуждающими улыбками, порывистыми движениями и непредсказуемой сменой настроений. В каждом из маленьких пациентов мне чудился Лючик, и от этого я как-то очень ясно понял, что мое белое семейство надо из Краухарда вывозить.

– Детишки к нам из долины Бранда идут, – пояснял шеф Харлик, – там за последние десять лет целый город вырос, много чужаков понаехало. Теперь правила обращения с нежитями приходится преподавать в школах, как основной предмет, я бы и раньше начинал, да родители против (неустойчивая детская психика и все такое). Так вот, теперь детишек к нам везут, а взрослые – те на месте дохнут, потому что дело знают хуже малышни.

Ну, по крайней мере, в том, что касалось знания правил, я мог за Лючика не опасаться.

За добровольное содействие НЗАМИПС нам начислили зарплату санитаров (одна крона в день) вместе с двадцатью кронами, полученными за неполные две недели в экспедиции, получался почти полтинник. Заметьте – заработанный честным трудом! Мои финансовые затруднения эта сумма не решала и я начал плакаться дяде о своей горькой судьбе. Как могло случиться, что черный маг не оставил сыну никакого имущества?

Дядя пожимал плечами:

– Если хочешь, я попрошу Харлика узнать, почему так вышло. Я последние годы с твоим отцом контакта не держал, но ты прав, странно как-то выходит. Ну, допустим, я – средненький алхимик, но он-то был настоящий маг, крутой и черный. Что же у них там произошло?

Нет, все-таки хорошо иметь друзей, хотя для черных это скорее исключение, чем правило.

Домой мы вернулись, когда до конца летних каникул оставалось меньше десяти дней. Джо куда-то убрал улья (хотя пчелы в саду летали), но мне уже было на них наплевать – теперь я был настоящим черным магом, крутым и храбрым.

Оставшееся до возвращения в Редстон время я провел со вкусом: гонял на мопеде, пугая коров, рассказывал младшеньким байки про Остров Короля (не имевшие ничего общего с реальностью), помогал дяде разгребать накопившуюся за месяц работу в мастерской и собирал слухи о происходящих в Краухарде событиях. Шеф Харлик был прав: ситуация довольно сильно смахивала на возвращение легендарных времен. В конец концов, я решился поговорить об этом с отчимом.

– Джо, тут до меня доходят слухи, что в Краухарде последнее время неспокойно. Надо бы вам перебраться куда-нибудь поближе к Редстону, ну, или к столице.

Он только вздохнул:

– Надо бы. Но у нас нет денег на переезд, Томас, даже если допустить, что я сразу же найду работу.

– Тогда хотя бы Лючика отсюда отправить. В пансион какой-нибудь или, может, у тебя родственники есть.

– Я думаю над этим.

Я выложил на стол свой честно заработанный полтинник.

– Вот! Вернусь в Редстон, еще пришлю. Думай интенсивней.

Он мялся и не спешил брать деньги. Еще одна белая немочь на мою голову!

– Ну, что еще?

– Ты так заботишься о семье, столько делаешь для младших… А я ведь так и не извинился перед тобой!

– За что? – не понял я.

– Я вторгся в твой дом, занял место твоего отца… Наверное, ты злишься на меня.

Я вздохнул. Как это типично! Белый маг до последнего будет мерить всех на свою мерку. А казалось бы – эмпат.

– Вам что, не читали лекций о психологических различиях?

– Читали, конечно. Я всегда старался… ну… относиться с пониманием…

Но до конца все равно не понимал.

– Если бы отец проводил дома достаточно времени, чтобы я смог его запомнить. Если бы ты пришел в дом, когда мне было восемь, а не одиннадцать. Если бы ты пытался читать мне мораль, если бы запретил покупать тот чертов мопед, если бы завел этих долбанных пчел до того, как я уехал… Короче, если бы ты сделал все по-другому, я возненавидел бы тебя до глубины души. А так… Мне кажется, что настоящие родители тоже не всегда понимают своих детей, но все как-то обходится.