Здравствуй, Никто - Берли Догерти

И во всем этом виновата я одна.

Поэтому, когда Крис позвал меня поехать с ним в Карлайл в гости к его матери, я, не задумываясь, согласилась. Наверное, в тот момент мной уже полностью завладело отчаяние. Может быть, эта поездка поможет мне снова найти общий язык с моей матерью, решила я.

Когда мы добрались до угла улицы, где она жила, Криса залихорадило. Если бы не я, он бы, вполне возможно, потоптался бы вокруг дома и отправился обратно на первом же поезде.

— Да ладно тебе, можно подумать, ты к зубному идешь, — попыталась я встряхнуть его. Но я прекрасно понимала, что происходит у него в душе. Милый Никто, я надеюсь, что мы никогда не станем друг для друга чужими.

Оказалось, что мать Криса курит, из-за этого она сразу потеряла в моих глазах несколько очков. Когда она открыла дверь, я сразу почувствовала сигаретный запах у нее изо рта, да и от одежды тоже несло табачищем. Мне чуть плохо не стало. Такая симпатичная — и такая от нее вонь… Хотя, в каком-то смысле, это даже придало мне уверенности. Можно не бояться, что сейчас она начнет давать нам указания: делайте то-то и то-то. Потому что те, кто отравляют себя и других никотином, не имеют права давать окружающим никаких указаний, вот что я думаю. Поэтому я успокоилась, унюхав этот ее запах. Никто не смеет отравлять тебя всякими ядовитыми газами, я им не позволю.

Она выглядела намного моложе, чем отец Криса. На ее лице не было косметики, одета она была тоже не сказать, чтоб уж как-то особенно модно, но выглядела по-настоящему привлекательно со своей короткой, мальчишеской стрижкой и огромными черными глазами. Такими же глазами, как у Криса. На вид она была вполне довольна жизнью. Наверное, это все из-за скалолазания: свежий воздух, регулярные физические нагрузки и все такое. Даже обидно, что она курит. А то, глядишь, могли бы и подружиться. Крис, естественно, жутко нервничал: все время улыбался, а то начинал зачесывать волосы назад всей пятерней. В конце концов они так у него встопорщились на макушке, что мне самой захотелось подойти и пригладить их. Интересно, не испытала ли она в тот момент похожее чувство?

Этот ее новый парень тоже был дома. Он оказался точной копией тысяч других альпинистов, которых я навидалась у нас на Стенеджском обрыве. Даже седеющая бородка у него была, а ведь это их непременный атрибут. Я не раз видела, как они возятся там со своими веревками, карабинами, крючьями и еще бог весть с чем.

Было очень жарко, и он нацепил шорты. Ноги у его были здорово волосатыми. Могу на что угодно поспорить, что он с ног до головы покрыт волосами. Когда он присел, на коленке у него обнаружился синий узел варикозных вен, словно маленькая виноградная гроздь. Он поймал мой взгляд и прикрыл коленку ладонью.

Мне не хотелось садиться, и я решила побродить по комнатам. Джоан упорно продолжала называть Криса Кристофером и все восхищалась, как же он вырос — словно он сам этого не знал. О Гае она тоже спросила, и о школе, и даже про кота вспомнила. Только об отце Криса она все же предпочла не упоминать. Что же все-таки между ними произошло? Я никак не могла представить их вместе, хотя, наверное, они когда-то любили друг друга. Странно, как можно полюбить человека, а потом вдруг обратно разлюбить? Как любовь может превратиться в ненависть, и почему люди, которые любят тебя больше всех остальных, могут и ранить сильнее всех? Мне об этом говорил отец, и в романах я про это читала, но все-таки я не понимаю, почему так происходит. Например, не понимаю, что общего может быть у отца с мамой. Отец по-настоящему счастлив, только когда читает или играет на фортепиано. Я не могу представить, чтобы они целовались, или держались за руки, или шептали друг другу нежности. Но когда-то они, наверняка, все это делали. Нет, я просто не могу понять, что такое любовь. Каким образом она подчиняет, захлестывает тебя с головой, как волна, не дает дышать? Сколько в Йоркшире парней? — тысячи и тысячи, и, наверное, найдется немало таких, которые мне в принципе могли бы понравиться, а я почему-то влюбилась именно в Криса. Каждую секунду я могу думать только о нем, мне даже непонятно, о чем я думала раньше, до того как его встретила. Иногда мне кажется, что я создана не из плоти и крови, а из миллионов маленьких зеркальных осколков, в каждом из которых с одной стороны отражается Крис, а с другой — я. Они кружатся и искрятся на солнце, словно конфетти, а я тем временем, допустим, спокойно иду по улице, и мне даже странно, что никто ничего не замечает.

Джоан продолжала болтать с Крисом о том о сем, а мне казалось, что при этом я переживаю все то же, что он переживает в эту минуту. Меня охватили Неловкость и скованность, смешанные с теплым ощущением счастья. Я рассматривала фотографии на полках. Один из снимков меня особенно заинтересовал, на нем был запечатлен зазубренный горный хребет, у подножия которого раскинулось прекрасное озеро. Я сняла его с полки и спросила Джоан, что это за горы. Она сказала, что это кряж Кетбелз и озеро Дорвент в Озерном краю, и добавила, что раз уж мне так понравилась эта фотография, то она мне ее дарит. Карточка и в самом деле была потрясающая: горы, зеркально отражаясь в неподвижной глади озера, излучали ощущение безмятежного спокойствия. Глубокое небо синело над горами, краешек неба тоже отражался в воде. Это был замечательный подарок. Когда-нибудь я сама отправлюсь туда, только вот подожду, пока ты подрастешь, чтобы мы смогли вместе поехать. Я посажу тебя в лодку, возьмусь за весла и отвезу на самую середину озера. Хотя зачем ждать? Ты ведь и так все время со мной. Нет, я все-таки хочу, чтобы ты собственными глазами увидел и эти отроги, и горные вершины, и гладь озера. «Смотри, милый Никто, — скажу я. — Весь этот мир — для тебя».

А пока я даже представить себе не могу, что случится со мной завтра, послезавтра… Будущее как в тумане. Эта фотография — словно мост, позволяющий мне заглянуть на ту сторону раскинувшейся передо мной бездонной пропасти.

По дороге Крис уверял меня, что он едет к матери не для того, чтобы нахваливать ее чечевичный суп или рассказывать, куда он отправится на каникулы. Он собирается обсудить с ней проблемы жизненно важные для нас обоих, и когда он сказал это: для нас обоих, — на тебя и на меня накатило что-то теплое, какая-то нега, что ли, мы оба вдруг ощутили спокойствие и защищенность. Иногда я смеюсь над ним, когда он такой, и злюсь на него за его неуместную романтичность, и смущаюсь, если кто-нибудь посторонний это замечает. Но мне все равно приятно.

И что бы вы думали? Перед нами на столе и вправду · дымился чечевичный суп. Кстати, очень вкусный был суп, с темной чечевицей и с луком.

— Вы еще не решили, куда вы отправитесь на каникулы? — спросила она, наверное, просто чтобы поддержать разговор. Крис замялся, смущенно улыбаясь, и тогда я сказала напрямик, чтобы положить конец этой комедии:

— Лично я вряд ли куда-то смогу поехать. Осенью у меня будет ребенок.

Наверное, все-таки стоило подождать до конца обеда.

— А, вот оно что, — она испытующе поглядывала на нас, ожидая продолжения. По некоторым людям сразу видно, что у них на уме, но по ее лицу трудно было сказать, что она думает по поводу моего заявления. Дон подавился супом. Все мы словно застыли с занесенными ложками, в неожиданно повисшей тишине слышался лишь звук супа, капающего обратно в тарелки. Дон захрипел, прочищая горло, стараясь не раскашляться. Он весь покраснел, на глазах выступили слезы, кадык дергался.

— Ради бога, Дон, выпей же скорее воды, — взмолилась Джоан. Дон тут же выскочил из-за стола и умчался на кухню, прикрывая рот рукой. Суп стекал у него по подбородку. Исчезнув за дверью, он раскашлялся во весь голос, это больше походило на собачий лай. Обратно за стол он так и не вернулся, наверное, ему было чертовски обидно, что впечатление, произведенное на нас его волосатыми ногами, пошло псу под хвост из-за такого неуместного кашля. Помню, как-то я встречалась с похожим парнем. Он был старше нас с Крисом, и меня впечатлил тот факт, что он работал системным аналитиком. Так вот, как-то он потащил меня в ресторан. Я думала, что мы просто зайдем выпить кофе, я даже не стала ему говорить, что недавно уже пила чай. Но там он заказал жареную семгу, которую я никогда раньше не ела, и поэтому не знала, что в ней полно костей. Ведь у консервированного лосося косточки мягкие, и с ними проблем не бывает. Ну, запихнула я в рот довольно-таки приличный кусок и, конечно, сразу же почувствовала эти кости, острые — не разжевать, не проглотить. А этот парень, не отрывая от меня глаз, продолжает болтать о всяких там компьютерах и программах, так что и выплюнуть ничего нельзя. Из глаз у меня потекли слезы, не хуже чем у этого волосатого муженька Джоан, я вскочила и выбежала в туалет, где и выплюнула всю эту гадость. Постояла перед зеркалом и решилась было вернуться в зал, чтобы продолжить схватку с этим костлявым деликатесом, но, открыв дверь, обнаружила, что вышла не туда — не в ресторан, а прямо на улицу. Тут же, не задумываясь, я села на автобус и отправилась домой. Если честно, мне стыдно, что я сбежала от того парня, до сих пор боюсь столкнуться с ним на улице. Нехорошо вышло, я ведь должна была хотя бы предложить заплатить за себя. Впрочем, плевать — он был такой зануда. И даже не спросил меня, хочу ли я эту семгу.