Газета Завтра 284 (19 1999) - Газета Завтра Газета

Был момент упадка. Не было новых кадров в команде. Была временная растерянность и были следствия этой растерянности. Это естественно. Все мы нырнули, куда — непонятно. Не знали, насколько глубок этот омут и насколько прозрачна вода и подходит ли она для нас в качестве среды обитания? Сейчас постепенно все восстанавливается, народ сосредотачивается. Вычленяются истинные ценности, возникает реальная оценка собственных сил. Выявляются области, на которые нужно делать ударение. Все потихонечку возвращается на круги своя. Это касается не только спорта, но и страны в целом.

Все возвращается в несколько видоизмененном виде, смодулированном под новые условия. Сейчас уже никто не хочет колбасы финской, все уже понимают, что это та же конина, то же сало... Дело только в обертке.

Наши спортсмены выступают, рекламируя при помощи формы, иностранные компании, но при этом пропагандируют достижения нашего оружия, торжество нашего духа. Ведь в любом государстве, а в русском особенно, главное это — дух.

— Вот как раз об этом хочу спросить. Борьбу, борьбу даже не как вид спорта, а как формулу бытия — как вы ее понимаете?

— Еще дедушка Ленин, который очень многое изменил в данной стране, сказал, перефразируя Карла Маркса: "Вся жизнь — борьба". Каждый человек, который пытается чего-то достичь, — не просто вяло течет, а что-то строит, создает, изменяет — каждый такой человек на протяжении всей жизни находится в состоянии борьбы.

Например, возьмем спорт: выходишь ты, выходит твой соперник, три человека смотрят на вас очень внимательно, следят за тем, чтобы поединок проходил в рамках установленных правил. Методика борцов не намного разнится, правила одинаковые. А что тогда побеждает. Характер? Думаю, побеждают мировоззрение, дух. И в этом непостижимость.

Дети, когда в песочнице возятся, сначала горшочки лепят, потом начинают бороться, в любом случае. Нормальный процесс, продиктованный жизнью вообще. А моя борьба ведь греко-римская, опять же с античным миром связана — с Грецией, с Византией. Есть еще у меня пример — Иван Максимович Поддубный, человек, о котором можно долго рассказывать, который представляет не только цирковую борьбу, но и русскую мощь, славу и красоту нашего характера. Славу не только борца, но доброго большого человека.

Я считаю, любой мальчишка должен пробовать заниматься спортом. Чем больше он попробует видов спорта, прежде чем остановится на своем, избранном, тем лучше. Я думаю, что борьба обязательно должна быть в этой череде, необязательно, что он должен стать борцом, но он должен попробовать, что это такое.

— Александр, я уже говорил, что для нынешней России вы являетесь знаковой фигурой. Не просто успешным спортсменом, а национальным символом. В контексте этого скажите напутствие молодому поколению. Ведь многие молодые люди, сознательно или бессознательно, стремятся подражать вам.

— Все укладывается в две-три строчки машинописного текста. Первое: надо четко решить, кто ты: амеба или действительно человек, а тем более русский человек — это немножко другая категория, уже более сложная для восприятия. Второе: надо отчетливо представлять, понимать, чего ты хочешь.

А третье: не жалеть живота своего в достижении поставленной цели. Все остальное уже неважно. Неважно все остальное.

Не сидеть, не говорить: "Я не в то время родился, не в том месте..." Неважно, в какой точке ты находишься, важно то — с каким настроем ты берешься за дело. Чем жестче время, тем больше влияет на жизнь личностный фактор. Я в этом глубоко убежден.

— Александр, есть такое понятие — образ жизни. Я думаю, читателю было бы интересно: чем вы наполняете свой день, например.

— Если говорить о дне на базе, то это три тренировки ежедневно. Соответственно — сон, завтрак обед и ужин по расписанию. А если говорить о том, что дома происходит, то три часа в день я провожу в зале в любом случае, в любом состоянии. Если болят ноги, тренирую руки. Ежедневно три часа в день, не готовясь непосредственно к важным соревнованиям. А то, что происходит кроме этого... Во-первых, я молодой человек, у меня масса интересов, у меня семья, родители. Утром собака, и все остальное отсюда вытекающее. То есть, как говорят: "Долой предрассудки, спортсмены тоже люди!". Но в первую очередь, я вас уверяю, я спортсмен. Начиная от пристрастий в одежде, которая не стесняет движения и способствует спортивному образу, и заканчивая подходом к окружающим. Через призму спорта мне намного легче воспринимать людей. Я сам — продукт именно этой среды. Я — спортсмен. Советский. Российский...

— Имперский?

— Да. Ведь Россия — империя. Она будет еще 200 лет империей оставаться по самоощущению, восприятию ее другими, по духовности своей, по максимализму своему, если угодно. Она империя — несомненно. И то, что сейчас происходит с нашей страной, — какая-то нестыковка злободневных мелочей. Мы все-таки живем с имперским подходом. Он у нас на подсознательном, на генном уровне.

— Спасибо, Александр, за содержательный разговор. Что бы вы хотели добавить читателям "Завтра"?

— Пользуясь случаем, поздравляю всех с праздником Победы. С нашим национальным праздником. Этот праздник не общемировой, а именно наш праздник, потому что Победа — наша. Особенно поздравляю — ветеранов, инвалидов войны, ее участников, людей, которые ковали эту Победу, которые платили за нее своими жизнями, здоровьем. Людей, которым я и все мы обязаны вот этим победным духом. В мире до сих пор витает дух русской непобедимости, непреклонности в достижении цели.

Всем вам здоровья. И, конечно, оптимизма, особенно сейчас. Оптимизма такого, чтобы он был чем-то подкреплен, кроме просто светлых чаяний. Самого доброго.

Беседу вел Андрей ФЕФЕЛОВ

Виктор Тростников И МАЛЬЧИКИ АМЕРИКИ В ГЛАЗАХ...

В штате Колорадо произошла очередная школьная драма: два ученика расстреляли около двадцати своих сверстников, после чего покончили с собой. Репортеры произнесли стандартную для этих случаев фразу “Вся Америка потрясена случившимся”, перед телезрителями выступил тоже “потрясенный” Билл Клинтон, заявивший, что все конфликты нужно решать словесно (что на фоне категорического отказа США решить проблему Косово путем переговоров прозвучало крайне лицемерно), а потом шок прошел, и нация вернулась к текущим делам. Это неудивительно — так же быстро забывала она и про людоедов, и про самосожженцев религиозных общин — американцы просто не способны долго предаваться грустным мыслям. Странно другое: нежелание прессы вдуматься в причины случившегося. Максимум, до которого смогла подняться философская мысль западных обозревателей, состоял в сентенции, что по телевидению показывают слишком много насилия, это делает молодежь жестокой. Наши комментаторы связали пальбу в школе с бомбежками Югославии: Америка, дескать, проникается духом фашизма.

Оба эти объяснения удручают. Это — пустые отговорки, рассчитанные на ленивого современного потребителя массовой информации, не дающего себе труда задать следующее “почему”? Бесконечные сцены насилия, которые американцы видят на своих экранах, могут лишь снизить барьер между желанием убить кого-то и его исполнением, но не могут создать самого этого желания. Так же непонятно, почему если американские летчики бомбят врагов (а именно врагами представлены югославы в Америке), американские мальчики должны расстреливать своих сограждан. И хотя после таких “объяснений” обыватель говорит “а, понятно”, на самом деле, ничего не становится ему понятным. Чтобы по-настоящему понять предмет, надо в него вчувствоваться, а когда речь идет о человеке, такое вчувствование есть со-чувствие, проникновение своей душой в его душу с целью ощутить мотивацию его поступка. В данном случае поступок был страшным, за ним явно стояла невыносимая боль, поэтому сочувствие должно принять здесь форму соболезнования, т. е. ж а л о с т и. Но ни американским, ни нашим обозревателям и в голову не пришло пожалеть бедных камикадзе.

А мне их жалко, и чем больше я думаю о них, тем сильнее. Мне скажут: зачем жалеть чужих, разве мало у нас своих, нуждающихся в жалости? И своих я жалею, когда им плохо, но т а к плохо им все-таки не бывает. До какого отвращения к окружающему надо дойти, чтобы взорваться и на самой заре жизни уйти из нее, захватив с собой десяток тех, кто делает ее нестерпимой! Нечто похожее бывало у нас в воинских частях, где доведенные до отчаяния “дедовщиной” новобранцы стреляли ночью в своих сослуживцев и бежали из части; но они все-таки б е ж а л и, пытались скрыться, значит, желание жить у них не пропадало. А у этих оно пропало.