Худяков - Эмилия Виленская Самойловна

сам народ решал мир или войну, назначал и сменял всех чиновников и издавал законы»{103}. Здесь, как считал Худяков, высшую власть имело народное собрание. Таким образом, политическую свободу он ставил в прямую связь с развитием человеческого общества от суеверий и религии к знанию. «…В наше время, — заключал Худяков свою мысль, — народы достигли или по крайней мере стремятся достигнуть совершенного уничтожения рабства, полной свободы мысли и слова, полного равенства всех полов и сословий и мечтают о братском союзе народов»{104}. И не случайно в агентурном донесении в III отделение говорилось, что в книжке Худякова проводится мысль, что «образованные люди нс нуждаются в царской власти»{105}. Этот вывод действительно вытекал из его освещения истории древнего мира.

В «Рассказах о старинных людях» проявились не только политические симпатии Худякова, в угоду которым он идеализировал Древнюю Грецию, но и его социалистические взгляды. В рассказе о спартанском законодателе Ликурге Худяков подчеркивает социальное значение его реформ. «Ликург хотел, — пишет он, — не только равенства спартанцев в правах, но и равенства их имуществ. Он хотел, чтобы не было ни богатых, ни бедных; чтоб все были равны»{106}. Но для Худякова было ясно, что экономическое равенство достигается только уничтожением частной собственности. «Если бы Ликург, — заключает он, — ввел у себя общинное землевладение, каков, например, обычай у наших крестьян, так равенство было бы возможно»{107}.

Это, конечно, было наивное рассуждение утописта, который считал, что знание и идей определяют поступательное движение человеческого общества. А раз это так, то возникнуть и осуществляться они могут на любой стадии общественного развития. Но следует помнить, что это был тот уровень социалистических идей, выше какого освободительная мысль в России еще в то время подняться не могла.

Идеи общинного социализма проводились в «Рассказах о старинных людях» и на примере буддистских общин: у них «было все общее», они «стали жить по одному уставу» и «в них мог поступить всякий, даже иноземец»{108}.

Однако, излагая буддистскую религию, Худяков показывал, как первоначально прогрессивное для своего времени учение, выражавшее протест против брахманизма — религии рабовладельческой аристократии в Индий, — позже «сделалось одним ненужным пустословием», стало обрастать догматическими легендами, ввело иерархию «по степеням святости» и т. д.{109}, Он как бы наталкивал читателя на параллель с эволюцией христианства.

Цензор угадал и этот замысел. «Спрашивается, — негодующе замечал он, — для чего помещены подобные рассказы в маленьких книжках? Неужели с той мыслью, чтобы лицо Будды, его учение и постановления буддистов сопоставить с лицом божественного учителя нашего, его учением и постановлением христианской церкви? Но эта мысль до того возмутительная, что ее трудно себе вообразить и ужасно о ней подумать»{110}.

«Рассказы о старинных людях» не были изъяты, но 30 мая 1866 года последовало указание о запрете их переиздавать.

Нетрудно убедиться, что, знакомя «простонародного» читателя с историей древнего мира, Худяков одновременно преследовал как просветительные, так и пропагандистские цели. Вскрывая источник древних верований и суеверий в невежестве и интересах господствующих классов — жрецов и рабовладельцев, — он заставлял задумываться над современными суевериями и современными общественными отношениями. Рассказывая о древних деспотиях или демократических порядках, он хотел, чтобы читатель сопоставил их с политическим строем царской России. Наконец, проводя мысль, что без уничтожения частной собственности нельзя достичь народного благополучия, он подводил читателя к идеям общинного социализма.

Такой же характер имела и другая книжка Худякова — «Рассказы о великих людях средних и новых времен». Это был сборник биографических очерков, изданный в начале 1866 года П. А. Гайдебуровым, впоследствии редактором народнической «Недели», человеком, близким к революционному подполью шестидесятых годов, одним из приятелей Худякова.

Слово «великий» обычно применялось к выдающимся монархам. Так, в России были названы великими Петр I и Екатерина II, в Западной Европе — Карл I — король франков и римский император, прусский король Фридрих II и т. д. В сборнике Худякова было всего два государственных деятеля — и те не наследственные монархи, а избранные правители: Джордж Вашингтон, первый президент Соединенных Штатов, вождь американской революции XVIII века, и Авраам Линкольн, президент, возглавивший борьбу против рабовладельческого Юга во время гражданской войны в США. Остальными великими людьми были мыслители, поэты, реформаторы — те, кто так или иначе боролись с суеверием и религиозным фанатизмом, гнетом церкви, сословными и политическими привилегиями.

Титульный лист книги И. А. Худякова «Рассказы о великих людях средних и новых времен».

В книге мы встречаем биографии французского философа-схоласта и богослова XII века Пьера Абеляра и поэта эпохи Возрождения Данте, вождя чешской реформации Яна Гуса и Христофора Колумба, французского философа-гуманиста XVI века Пьера Рамуса и итальянского мыслителя-материалиста Джордано Бруно, астронома и физика Галилео Галилея и французского поэта — песенника и сатирика Пьера-Жана Беранже. Такая трактовка человеческого величия сама по себе была вызовом традиционному толкованию великости. Худяков усиливал ее смысловое звучание, подчеркивая происхождение большинства своих великих людей из социальных «низов», — мало того, видя в этом их несомненное преимущество. «…Кстати, заметим, — писал он, — что большая часть великих людей происходит из свежих слоев общества, из народа, хотя народу и более, всего труден доступ к знанию… Так, из народа вышли Рамус, Гус, Беранже, Линкольн и др.»{111}.

Читателя могло озадачить и соединение в одной книжке жизнеописаний, казалось бы, совершенно различных людей — и по масштабам и по характеру их деятельности. Однако передовая демократическая печать сумела выделить общие мысли, связывавшие воедино «имена, по-видимому, не имеющие между собой ничего общего». Это, как говорилось в рецензии «Книжного вестника», журнала, который с середины 1865 года участники революционной борьбы считали «своим», — «одинаковая энергия убеждений, сила характера и т. д., выдвинувшие этих людей на удивление потомства». И действительно, объединяющим началом в «Рассказах о великих людях…» было подвижничество во имя новых идей и открытий, бескорыстное самопожертвование, которым был отмечен их жизненный путь и которое одно давало право на звание великих. Они стали великими не только как творцы новой мысли, направленной в будущее человечества, но как борцы за ее осуществление, противостоявшие темным силам реакции. «Общая участь, — отмечалось в той же рецензии, — всевозможные преследования современников (пытки, казни в более отдаленное время, клевета, доносы, заключение, изгнание, смерть от руки наемных убийц в более близкое), общечеловеческое родство непреклонной мысли — вот те черты сходства, которые позволили составителю соединить их