Две руки потентата (СИ) - Романов Герман Иванович

Вирениуса больше интересовал старый «знакомец» — напряженно смотрел за избиением несчастной «Касуги» сразу тремя «пересветами». Десятидюймовые снаряды оказались смертельно опасными для броненосного крейсера по своей сути, что уже не раз было продемонстрировано — шестидюймовая броня 14-ти пудовые снаряды не «держала». Но теперь имелось одно существенное отличие — по «гарибальдийцу» впервые сосредоточили огонь сразу три броненосца, причем Эбергард координировал этим увлекательным для русских моряком процессом — у борта крейсера каждую минуту вставали водяные столбы во множестве. Их можно было разглядывать их до бесконечности, прекрасно понимая, что часть снарядов попадает отнюдь не в воду, а сокрушает в полете стальные плиты.

Японцы в ответ обрушили огонь всего своего отряда по «Цесаревичу» — флагманский броненосец горел, кормовая башня не действовала, и, судя по всему, японцы вышибли две башни среднего калибра. Но прекрасно забронированный корабль держался, и хода не снижал, и, тем не менее Вирениус понимал, что скоро выйдет из боя для короткой починки. И это произойдет, как только догонят броненосцы князя Ухтомского, что станут головными — японцам придется драться с двумя абсолютно неповрежденными кораблями, с двенадцатидюймовой артиллерией.

И вот тогда он на «Ослябе» с «Пересветом» выйдет из боя — пусть между собой дерутся «большие дядьки» — четыре на четыре, ибо к тому моменту «Касуге» уже будет нужен капитальный ремонт в самом лучшем для нее случае. Да оно и понятно — Того поставил броненосный крейсер в линию от полнейшей «безнадеги», желая хоть как-то усилить ее состав.

— Что там у Рейценштейна, не могу разобрать?

— «Громобой» горит, но продолжает стрелять. Хотя нашим плохо приходится, ваше превосходительство — японцы сильнее, хотя их меньше на вымпел. Они крейсерам Иессена уже выдали по первое число — «Паллада» горит, «Аврора» в сторону отвалила, вроде раны «зализала».

Андрей Андреевич всмотрелся — идущие в голове крейсерские отряды главных сил сцепились между собой в отчаянной схватке. «Богинь» поставили в строй только потому, что на баке и юте вместо шестидюймовых пушек установили 203 мм орудия устаревшего типа — со стволами в 35 калибров, снятыми с черноморских канонерок, куда более опасными для «асамоидов». Корабли пусть и не самые скоростные, но большого водоизмещения. И под неприятельским огнем могут продержаться долго, ведь аксиома, что чем больше размеры и вес, тем медленней накапливаются повреждения.

— Пока все по плану — главное вышибить побольше вражеских крейсеров, и тогда победа окончательно будет за нами, ваше превосходительство, — Эбергард прямо-таки излучал полную уверенность и спокойствие — Андрей Андреевич завидовал его выдержке и хладнокровию.

«Император Николай I» с «Дмитрием Донским» схватились со всем отрядом Катаоки — схватка пошла яростная, однако перевооруженные японские крейсера на удивление оказались очень «зубастыми». И самым слабым звеном являлся японо-китайский броненосец — его короткоствольные 305 мм германские пушки стреляли очень медленно, и к тому же промах шел за промахом. Но двое против четырех это много — «Донской» уже горел. Однако на помощь уже пошла «Аврора» — на крейсере потушили пожар, и командир решил не рисковать, а подраться с более слабым противником. Все же даже перевооруженная «Мацусима» не столь опасный противник, как тот же «Якумо», вдвое слабейший и по числу, и калибру батарейных пушек.

А вот малым японским крейсерам уже досталось от их «больших» русских «коллег». Безобразов оказался умелым тактиком, причем действовал уверенно и спокойно, реализуя свое преимущество. Все же три больших зарубежной постройки крейсера и два «новика» превосходили двух «американцев» и пять малых крейсеров — а их шестидюймовые снаряды куда опасней 120 мм. Но пока схватка шла практически на равных — и один удачный выстрел мог решить судьбу противостояния.

— Ваше превосходительство, на «Цесаревич» подняли сигнал — «Петропавловску» занять место флагмана. Второй мателот «Полтава». Произвести перестроение по отрядам'!

— Выполняйте, — только и произнес Андрей Андреевич, продолжая оставаться спокойным — маневр по перестановке неоднократно выполнялся. Все по плану — Ухтомский возглавит главные силы, благо скорости снизились из-за повреждений, а Макаров на «Цесаревиче» выйдет из строя. «Ретвизан» и «Победа» последуют за «Полтавой» — только и всего. Через какое-то время флагман снова возглавит колонну. А он сейчас получат приказ с двумя «иноками» атаковать броненосные крейсера Камимуры — все идет по плану…

— «Цесаревич» выходит из линии… Да хрена, флагман вываливается, лег на циркуляцию — руль заклинило!

Михеев выругался — а Андрей Андреевич с ужасом смотрел, как Макаров на «Цесаревиче» действительно вываливается из боя, направляясь в сторону неприятеля. И в полном обалдении прошептал:

— Не дай бог как 28 июля…

Бой 28 июля 1904 года в Желтом море. Прорыв русской эскадры во Владивосток — будь он успешным, то итоги войны могли быть иными. Самый роковой момент сражения — на мостике «Цесаревича» взрывается снаряд, погибает контр-адмирал Витгефт, от тела которого фактически ничего не осталось. И вот такими «случайными» эпизодами полна война с японцами. А их «набор» оказался непропорционально большим, что заставляет задуматься над законами бытия. Оказалось, что все против России, и там где русские генералы и адмиралы должны были если не побеждать, то свести бой «вничью», тут же появлялась «случайность»…

Глава 25

«Цесаревич» сделал полный круг, и пошел на следующий, но уже вкось — корабль выходил из линии, направляясь к северу. Было видно, что на броненосце сумели перейти на управление машинами, так как руль видимо, заклинило. Подобное произошло в реальной истории с «Рюриком» в бою при Ульсане, но чтобы японцы смогли снова так повредить великолепно забронированный корабль, в голове не укладывалось.

— Ваше превосходительство, на «Цесаревиче» поднят сигнал — «адмирал передает командование»!

Голос флаг-офицера чуть дрогнул, но Старк все же справился с волнением. Андрей Андреевич стянул нервы в узел — привыкнув «отсиживаться» за спиной адмирала, он осознал, что наступил самый настоящий пи…ец — он был старшим флагманом на эскадре, причем Безобразов являлся лишь третьим на этот пост. Про Ухтомского, Иессена и Матусевича и говорить не приходится — они только контр-адмиралы, и обязаны выполнять его приказы. Одна надежда — Макаров всех приучал к самостоятельности, и проявления инициативы просто приветствовал, и этот подход много раз уже выручал. А потому Вирениус решился и глухо произнес:

— Принимаю командование эскадрой на себя! Поднять о том сигнал! 'Буракову оповестить корабли, передать по радио…

Андрей Андреевич остановился, тщательно размышляя, что он может сделать. Решение напрашивалось по себе — если механизм отлажен и работает, то на хрен нужно вносить в него изменения. Так выходило, что за него всегда воевали другие и побеждали при этом — главное тут не мешать заниматься тем, что давно умеют.

И заговорил негромко, не повышая голоса:

— «Действовать по плану». «Петропавловску» идти головным, мателоты «Полтава» и «Ретвизан»! Я с «пересветами» иду вторым отрядом, ведем бой как вели, на сближение с противником. Цель первого отряда «Фудзи», мы продолжаем стрелять по «Касуге». Запросить флагман, узнать, что с адмиралом, способен ли сражаться «Цесаревич». Если нет, пусть выходит из боя, в охранении будет «Алмаз».

Вирениус говорил твердо, хотя прекрасно понимал, что смалодушничал, подставляя Ухтомского под град двенадцатидюймовых снарядов. Сам он великолепно помнил, что броня рубки «Осляби» шесть дюймов, и подставляться не хотел категорически. И хотя ранним планом подразумевалось, что он должен с «иноками» помочь Рейценштейну, пришлось объяснить создавшееся положение Эбергарду.