Королева - Татьяна Морошкина

тусклых кладовых мятежное средневековье. И вместо того, чтобы сражаться на турнирах за благосклонность прекрасной дамы, некоторые особи мужчин отрастили себе синие бороды, и потихоньку стали охотиться на ведьм, сжигая свою страсть и усмиряя свою плоть на кострах инквизиции. Наш же огонь священен, забвенью придадим все страхи королевы, пусть рыжее пламя растопит одинокие льдинки ее души».

Граф почувствовал, что кому-то здесь ведомы все закоулки его души, все ее чаяния. «Неужели она»? – и радостное волнение наполнило его душу.

Он почувствовал, что она никогда не покидала его и продолжает светить ему и вести его из того таинственного и недоступного живым людям мира, своей и только ей одной знакомой и безопасной тропкой, пробираясь вместе с ним к его заветной мечте. Ему вдруг так сильно захотелось заключить ее в свои объятья, подарить и вернуть ей всю нерастраченную свою и ее нежность, нежность его матери. И вдруг он почувствовал очень близко ее руки, которые когда-то так уверенно натягивали тетиву его лука, желая, чтобы он никогда не брал в руки ружья. И перед его взором дрожащим воздухом девственной земли предстало вольное движение братьев наших меньших.

– Светает, – с грустью молвил кентавр, ему не хотелось расставаться с другом, – А мы еще не побывали в гостях у царя Авгия, не посчитали его несметные богатства, но в путь мы должны отправиться в веселом расположении духа, – и Вербас, словно мантию, скинул с себя печаль, приглашая графа последовать за ним.

Приближаясь к владениям царя Авгия, граф зажал свой нос и задал резонный вопрос: «Что это за запах?»

– Это вы мягко выразились, граф, вещи необходимо называть своими именами. Это самая настоящая вонь!

«Наверное, так и должен выглядеть ад», – подумал граф, когда они оказались на месте, в пункте назначения, неуказанным на карте Сеи Нерим, – «Хорошая же сказочка, сестра», – усмехнулся он».

И чуть было не поскользнулся на неисследованной его ногами жиже, которая в ответ усмешке графа своеобразно с ним решила пофлиртовать, но он смог противостоять искушению, ведь его ждала королева.

Жижа была ничем иным, как зеркальным отражением склизких, зловонных мыслей, накопленных человечеством, как отхожее место его ума.

На невеселые раздумья графа откликнулась душа кентавра:

– Ярко светил Гелиос своему сыну Авгию, но тот забыл о своей божественной природе, тяжелый груз свалился ему на плечи в виде несметных богатств, надо было поделиться грузом, глядишь, и легче стало бы.

– А где же великий спаситель Геракл, кто это здесь копошится вместо него?

– А вы не узнали нашего завистливого соседа, погубившего семью Веар. Он хотел обладать чужим богатством, он его получил. Теперь ничем не отмоется, никакой Геракл до скончания веков ему не поможет.

– Греби, не хочу, – с грустью усмехнулся граф, – Загостился я тут у вас, пора и честь знать. В гостях хорошо, а дома лучше, – вздохнул граф.

– Тем более, если такая амазонка ждет вас, – задумчиво произнес кентавр.

Граф был благодарен волшебницам таинственных гор, которые провели его по закоулкам человеческой души, вдоволь наплутавшись, он решил все же выйти из темного холодного лабиринта и увидеть, наконец, сверкающий своим великолепием солнечный свет.

Глава 5. Он и она

И, не страшась божественного гнева,

Вся в пламени, власы раскинув, Ева,

Едва, едва устами шевеля,

Лобзанием Адаму отвечала …

Александр Пушкин

И он вышел на проселочную дорогу, навстречу своей прекрасной амазонке, еще не укрощенной им, которая ничего не подозревая, стояла, прислонившись к огромному камню, и ждала его. В кармане его брюк спокойно дремал маленький блестящий камешек обсидиан, который он как некий талисман не преминул с собой захватить. Талисман этот грел ему душу, обещая блеснуть в его жизни счастьем разделенной любви.

Встретившись, влюбленные обменялись взаимными упреками.

– Почему вы оставили меня одну, бросили в объятья Повелителя?

– Повелитель не допустил бы в свои владения мужчину, – выкрутился он.

Ему понравилась первая совместная перепалка с ней, но и у него к ней тоже были вопросы: «А вам, мне кажется, очень понравилось в гостях у Повелителя».

– Он очень внимательный и заботливый, – и она показала ему лукошко с ягодами, которые ей любезно предоставили волшебницы, но никак не Повелитель.

«Выкрутилась», – улыбнулся он.

Он вспомнил слова Артемиды о том, что в любви нужно просто любить, и не стал больше ее допрашивать, тем более, что он сам не переставал лукавить.

Нита облегченно вздохнула, ей не хотелось говорить с ним о Повелителе. У нее не получалось забыть владыку своего сердца: его голос, руки и такие сладко дразнящие уроки: «Разве простой смертный сможет подарить такие непередаваемые ощущения!». Своими мыслями она не хотела делиться ни с кем, но ей показалось, что Иф легко читает их: «Как Повелитель», – вздрогнула она от неожиданного сравнения, и, взглянув на него, увидела, что он чувствует себя очень уверенно с ней, как хозяин, повелитель положения.

– А где были вы, пока я находилась у Повелителя?

– Я ждал вас, – скромно отозвался он.

– Так долго?

– Правда, я успел поохотиться в сумрачном лесу. А теперь я должен вас целой и невредимой вернуть во дворец.

– Не вспоминайте о дворце, я туда не вернусь, – очень уверенно ответила она.

– А что вы будете делать? – он внимательно изучал ее.

Единственное, что она знала точно, что теперь свою жизнь она не представляет без нежности, без той разбуженной в ней чувственности, и она пообещала себе, что обязательно найдет свою любовь. Ему же она просто ответила: «Буду радоваться жизни».

– А что, хорошо, – весело ответил Иф, – для начала я могу вас научить охотиться, поверьте, в наше не простое время это очень необходимый навык, тем более, вы не собираетесь возвращаться к своим прежним обязанностям, – и очень тихо добавил, – Например, могу научить охотиться на мужчин, на мне можете потренироваться.

– Я была бы вам благодарна, – улыбнулась она, ей очень не хотелось возвращаться в Сель-Арме.

Разговоры с ним доставляли ей теперь приятную пищу для ума, а может быть, и для сердца, такого одинокого и несчастного теперь. Но она умолчала, что разочаровалась в Повелителе. Он оказался совсем не героем, которым рисовало ее пылкое воображение. Образ Повелителя, как ей теперь казалось, она будет использовать в общении с графом, чтобы вызвать его ревность, а, может, для того, чтобы повысить свои требования к нему.

«Испугался грома», – мысленно возмущалась она, – «А потом, так и не появился, так и не поцеловал меня, не попрощался со мной, а эти его несносные волшебницы выставили меня, правда, вручили лукошко с какими-то ягодами, ягоды