Сын менестреля - Диана Джонс

— Почему в Маркинде? — рявкнул молодой.

— Моего отца убили, — объяснил Морил, и голос у него чуть задрожал.

— Знаем. У Срединного озера. А почему вы поехали в Маркинд?

— Моя мать отправилась туда, чтобы выйти замуж за Ганнера, — ответил Морил.

— За Ганнера? — воскликнули оба и посмотрели на Морила с возмущением. — Ганнер — лорд Маркинда, — сказал судья, словно решив, что Морил этого не знает.

— Знаю, — ответил Морил. — Мать была с ним помолвлена до того, как вышла замуж за отца, и теперь она вернулась в дом Ганнера.

— Как же! — цинично сказал судья. — А тогда почему вы с братом оттуда уехали?

На глазах у Морила выступили гневные слезы.

— Потому что я увидел там одного из тех, кто убил отца, если хотите знать! А если вы мне не верите, то можете спросить у Ганнера!

— И обязательно спрошу, — пообещал судья.

Второй мужчина что-то тихо сказал ему, и они снова переглянулись. Морщинки на лбу у судьи сдвинулись плотными сборками. Морил увидел, что Брид все-таки была права, когда велела ему упомянуть о Ганнере. Но, как и Брид, судья моментально пришел к выводу, что это Ганнер подослал к Кленнену убийц. И теперь его молодой помощник выгибал брови, давая понять, что Ганнер слишком важная персона, чтобы его можно было обвинять. Судья оказался не слишком добрым и не слишком справедливым: он цинично хохотнул, улыбнулся и пожал плечами. Морилу, наверное, следовало бы радоваться, если бы Киалан оказался прав и Ганнер на самом деле не имел никакого отношения к смерти Кленнена. А потом судья повернулся к Морилу, и Морил с горечью понял, что существует один закон для Ганнера и совсем другой — для него и Дагнера.

— Твой брат говорил в Маркинде с какими-нибудь незнакомыми людьми?

— Нет, — ответил Морил. — Только с домашними Ганнера.

— Тогда с кем он разговаривал между Маркиндом и нашим городом?

— Только с нами, — сказал Морил.

— Послушай, парень, — сказал судья, — ты нам что-то совсем не помогаешь, а? Но, может, у тебя немного исправится память, если я напомню тебе, что преступление твоего брата таково, что за него его положено повесить. И следовательно, я могу посадить тебя в тюрьму за то, что ты утаиваешь нужные суду сведения.

Морила затошнило.

— Я вам помогаю, — возразил он. — Я ведь сказал вам, что это — ошибка. Но если вы готовы поверить мне, только если я скажу, что Дагнер виноват, тогда бесполезно задавать мне вопросы. Потому что он этого не делал!

Молодой человек с яростным видом привстал. Морил заморгал, ожидая, что его сейчас ударят, запрут в темницу — или сделают и то, и другое. Но они не сделали ничего. Молодой человек, выдержав для устрашения паузу, холодно приказал Морилу отойти и сесть в дальнем конце длинной комнаты. Морил послушался. Он сидел на жесткой блестящей табуретке у двери и смотрел, как те двое о чем-то тихо совещаются. За дверью раздавались шаги, так что он не мог услышать ничего, что говорили судья и его помощник, хотя ему и показалось, будто он несколько раз услышал имя Ганнера. А потом его подозвали обратно к столу.

— Мы намерены тебя отпустить, паренек, — сказал более молодой мужчина. — Мы пришли к выводу, что тебе ничего об этом деле не известно.

— Спасибо, — сказал Морил. — А мне можно теперь увидеть брата?

Более молодой человек гневно посмотрел на него, явно собираясь отказать, но судья раздраженно проговорил:

— Ну ладно, ладно. Я сказал, что ты сможешь его увидеть, если ответишь на мои вопросы. Не хотелось бы, чтобы ты вообразил, будто мы здесь не держим свое слово.

Брид, подумал Морил, дала бы на это ответ, который напрашивался сам собой. Но он не без труда заставил себя промолчать.

8

В комнату вернулся тот мужчина, который провожал Морила к судье. Теперь он отвел его вниз, в большое мрачное помещение, где у дверей стояла охрана. В центре комнаты было два ряда скамей, на расстоянии трех шагов. На этих скамьях лицом друг к другу сидели люди. Те, кто сидел на дальних скамьях, были заключенными. Морил это понял, потому что у всех них был неопрятный, мрачный, безнадежный вид и понуренные головы. Как-то раз он видел циркового медведя — у того был точно такой же взгляд. А люди на ближней скамье явно были посетителями, потому что безнадежной тоски у них в глазах не было, держались они более оживленно и больше нервничали. И казалось, повсюду находились тюремщики: они стояли вокруг со скучающим видом, и нервные взгляды посетителей были адресованы преимущественно им. Комната гудела и шелестела от шагов, шаркающих ног и печального шепота.

Мужчина велел Морилу сесть на ближайшую скамью. Спустя какое-то время два тюремщика ввели Дагнера через дверь в дальнем конце комнаты. У Дагнера уже был такой же неопрятный и печальный вид. Между двумя тюремщиками он казался маленьким и щуплым.

Они усадили Дагнера на скамью напротив Морила.

— У тебя десять минут, — сообщили они мальчику и отошли, давая им поговорить.

Морил судорожно сглотнул, не зная, что сказать.

— Подожди секунду, — сказал Дагнер. — Осмотри комнату позади меня и скажи, нет ли там кого-то, кто мог бы услышать, что мы будем говорить.

Морил послушался. Ближайший тюремщик стоял довольно далеко и разговаривал с напарником.

— Нет. Они стоят от нас на расстоянии в две повозки.

Он уже собрался было обернуться, чтобы проверить, нет ли кого-то у него за спиной.

— Не двигайся, дурень! — прошипел Дагнер. — Я прекрасно вижу, что позади тебя.

— Значит, все в порядке, — сказал Морил. — Я видел судью и сказал им, что это ошибка. Они ведь не могут и правда думать, будто ты передавал какие-то сведения, правда? Это же не так!

— Так, — ответил Дагнер. — Я передавал.

Морил потрясенно уставился на него.

— Отец меня попросил, — пояснил Дагнер. — Я должен был передать послание и деньги одному человеку в этом городе. Но у меня это плохо получилось, — печально добавил он. — Я не знал точно… Короче, я, похоже, говорил как раз с тем, кто оказался шпионом. Как вспомню как я был рад избавиться от денег и записки… Ну, наверное, об этом уже бесполезно думать.

— Но, Дагнер! — сказал Морил, приходя в ужас. — Тебя же за это повесят!

— А ты что — думал, я этого не знаю? — раздраженно спросил Дагнер. — Близко все еще никого нет?

— Нет, — ответил Морил. — Дагнер, но это же неправда, да? Ты пошутил!

— Я не шучу, — отозвался Дагнер. — Если ты мне не веришь, проверь винную бутыль… если они уже не обыскали повозку. Но это не важно. А что важно это доставить Киалана на Север. Тебе с Брид просто придется ехать дальше и постараться довезти его до Ханнарта. Ты это сможешь сделать, Морил?

— Наверное, смогу, — ответил Морил. — Но, по-моему, он улизнул, когда тебя арестовали.

— Нет, не улизнул, — возразил Дагнер. — Он будет ждать за Нитдэйлом, как обещал.

— Если ты так считаешь… Дагнер, но почему это так важно?

— Спроси Киалана, — ответил Дагнер, глядя на кого-то за спиной у Морила. — Я заказал немного муки и еще овса, — продолжил он несколько вымученно. — И один из приятелей отца дешево уступил мне бекон. И лук. Хлеб сможете покупать по дороге.

— И яйца, — поддержал его Морил. — И я обещаю полировать твою квиддеру.

— Можешь не трудиться, — отозвался Дагнер. — Так, хорошо, он отошел. А теперь слушай. Мне нужно, чтобы ты передал Киалану две вещи. Первая — это что Хенда действительно назначил за него выкуп…

— Выкуп за Киалана? — изумился Морил. — Но он…

— Не важно. Просто скажи ему, — перебил его Дагнер. — А вторая вещь гораздо важнее. Граф Толиан собирает армию и…

— Толиан? Он же умер! — возразил Морил, и ему вдруг предстало странное и пугающее видение — армия призраков.

— Я говорю о новом графе. Его тоже зовут Толиан. И не прерывай меня. У тебя за спиной к нам кто-то направляется, — проворчал Дагнер. — Важно то, что на Севере никто об этом не знает и туда никто не едет, кроме тебя и Киалана. Ты запомнил эти две вещи?

— Выкуп и Толиан, — повторил Морил. — А теперь кто-то подходит сзади к тебе.

Один из тюремщиков положил руку Дагнеру на плечо.

— Пошли. Твое время истекло.

— Но десять минут еще далеко не кончились! — сказал ему Морил.

— Очень жаль. Его вызывает судья. Вставай, парень, — приказал тюремщик.

Дагнер встал и перелез через скамью. Уходя, он состроил Морилу гримасу. Морил решил, что брат пытался улыбнуться. Сам Морил, чувствуя себя совершенно подавленным, побрел к выходу, и его быстро увели к дверям тюрьмы.

— Надо же, тебя отпустили, — сказал мужчина, дежуривший у входа. — Везучий ты.

У Морила не было сил ответить. Он не считал себя везучим, особенно сейчас, когда первое, что он увидел, выйдя из тюрьмы, были болтающиеся ноги повешенного.

С болтающимися ногами сидела в повозке Брид с высокомерным и нетерпеливым видом. Повозка по-прежнему стояла на пустом месте, а к мешку овса присоединились еще несколько мешков и свертков, все слишком тяжелые для того, чтобы Брид могла поднять их сама.