Спасибо за обман - Осадчук

национальной мелодии. Арай взглянул на экран и удивлённо произнёс слегка осипшим голосом, отвечая на звонок:

— Мама?

Он направился к машине, смотря себе под ноги. Бывшая жена сверлила взглядом широкую мужскую спину, с тоской оглядывала спортивную фигуру когда-то близкого ей человека, при этом прислушивалась к его словам, даже сделала несколько шагов за ним. Если бы Арай оглянулся, то заметил бы, насколько она заинтересовалась его реакцией на беседу с матерью. Но он, казалось, забыл о присутствии Ларисы.

— Я каждый месяц звонил тебе и отцу, но ваши номера были заблокированы. Если ты сама вдруг решилась… Случилось что-то?

Она ещё потопталась несколько минут, но больше ничего не услышала и ушла, оглядываясь назад. Арай уже сидел в машине, не закрыв водительскую дверь, смотрел куда-то вперёд, выглядел задумчивым.

Лариса свернула за угол, остановилась и вздохнула. Ей не хотелось идти домой.

«Меня там никто не ждёт. — Увидев неподалёку скамейку, медленно дошла до неё и тяжело опустилась на некрашеные доски. Внутри словно всё сжалось, казалось, что вокруг потемнело. — Почему не складывается так, как говорит мама? Не собирается Арай мне в ноги падать, нет, он уже далеко от меня, ничего не вернуть, да и кто бы мне позволил сойтись с ним? А сама я хочу ли этого? Если честно, нет. Единственное, о чём мечтаю, это остаться совсем одной, не вспоминать, не думать ни о ком. Вряд ли возможно подобное. Взрослые дети ушли из дома. Арай купил старшему однокомнатную квартиру на окраине города, так теперь сын и носа и не кажет, даже злится, когда звоню ему. Отрезанный ломоть. А средний? Этот вообще себе на уме. Договорился за моей спиной с бабушкой и переехал в её квартиру, оставив меня с ней. Сказал, что отцовские алименты будет забирать себе, и послал нас всех напоследок очень далеко. Младший только и оставался. Но нет у меня к нему тепла, хоть убейся. Ведь не собиралась рожать третьего, зачем-то мать вмешалась, убедила, что мой черномаз… муж собирается меня бросить, и надо захомутать его ещё одним ребёнком. А мы же предохранялись… Дура я, что послушалась, сама и продырявила «резинки». Арай был в шоке, когда узнал, что снова станет отцом. Он сейчас себя ругает, что мало внимания детям уделял, и я поддерживаю, подпитываю его вину, но ведь всё было не так! Нам было тяжело, никто не помогал, даже на регистрацию брака ни один из родителей не приехал. Всегда вдвоём… Сколько городов объездили с детьми на руках, и всегда он делал домашние дела, и полы мыл, и пелёнки стирал-гладил, и гулял с малышнёй, давая мне выспаться, и читал им… А готовил как? Какого хрена я убедила его перебраться в этот город? Здесь всё и рухнуло. Мать вцепилась, как клещ: мало, плохой, лентяй, страшный, чёрный. Ужас. И ведь я всё понимала и понимаю сейчас, но не могу ей возразить ни слова. Будто зомбированная — смотрю, слушаю, исполняю. А чего добилась? И последнего ребёнка отбирает Арай. Что же? Та беременность была самой тяжёлой. Я надеялась, что родится девочка, даже на УЗИ не стала спрашивать, и его убедила, и мать хотела внучку. Увы. Появился странный ребёнок, который сразу признавал только отца. Бесил меня этим! Молока не было, а этот голодный рот только и орал круглыми сутками. Хорошо, ночью Арай к нему вставал, а днём? Всё мне в руки, и мать не помогала, только пилила и пилила, когда приходила к нам. Потом и вовсе переехала в нашу квартиру, имею свою собственную, которую, между прочим, ей купил ненавистный зять. Не надо было ему этого делать! Жила бы до сих пор в «молодожёнке». Нет, она всё равно бы припёрлась к нам. Вот тогда и началось! Какой бы мужик выдержал? Ненавидит она их, как ненавидела всегда моего отца, о котором мне ничего не известно. Только и слышу с детства: негодяи, подлецы, твари вонючие… Зачем я об этом сейчас? Что это изменит? А если скажу ей, что он хочет забрать Сашку себе? Она вообще рехнётся. Ведь получится, что мы останемся без денег совсем. Её пенсия мизерная, да она и не давала никогда ни копейки, только требовала. А теперь алиментов будет ноль… И на что жить? Нет, Арай, так просто ты не отделаешься. Я с удовольствием расстанусь с немтырём, но не с денежками. Хочешь войны? Ты её получишь!»

— Вам плохо, уважаемая? — послышался рядом старческий мужской голос. — У вас слёзы ручьём текут.

Пожилой, совсем седой человек сидел на краешке скамьи, опираясь на трость. Через толстые стёкла очков на Ларису смотрели внимательные светло-серые глаза, и была в них тревога, даже жалость — то, чего давно не видела от родных людей. Она встала, одёрнула платье, тыльной стороной ладони вытерла мокрые щёки и покачала головой, отвергая заботу:

— Мне очень плохо, но я это заслужила.

Мужчина смотрел вслед ещё молодой симпатичной женщине, едва переставлявшей ноги. Он желал ей помочь хотя бы словом, но не мог. Видел, что в ней происходила какая-то борьба, но какие силы, светлые или тёмные, одержат верх? Вздохнув, отвернулся от грустной картины и обратил своё внимание на солнечный день, щурясь от удовольствия.

Лариса добрела до остановки, села в нужный автобус и, стараясь настроить себя на разговор с матерью, отправилась домой. Настроение металось от разрушительного к победному и обратно. Ей вспомнился ещё один финт, который они провернули с матерью, только теперь он мог обернуться против них, если информация дойдёт до Арая.

И что-то снова не давало покоя, словно был уже такой момент в жизни, когда не понимала, как существовать дальше, винилась перед собой.

«Память дурацкая! Дежавю прямо. Было же! Где? Когда?»

Вдруг, как ожог в груди, встала перед глазами картина: три года назад приходила к нему на работу с огромным желанием оттаскать за волосы некую Галину Ничью, якобы любовницу Арая. А пришлось ведь признаться перед незнакомой женщиной, что сама разрушила семью. Лариса резко развернулась к окну автобуса, чтобы никто не увидел, как её заливает багровый румянец злости и стыда — за ту минутную слабость, которую позволила себе тогда.

Арай в это время никак не мог прийти в себя от новостей, которые сообщила ему мать, после чего сразу отключила телефон. Он сидел в машине, глядя перед собой, но ничего не видел и не слышал. Мысли, события, планы — всё это перемешалось в голове.

— Брат, как же так получилось? — прошептал едва слышно, пытаясь