Охота - Роман Глушков

– Рахи-и-им! Сынок, ну где же ты?! Во имя Аллаха, отзовись! Рахи-и-им, мальчик мой!.. – почти без умолку причитала женщина. Слезы, что текли по ее запыленному лицу, рисовали на нем совершенно фантастические разводы, отчего оно казалось уже не лицом, а трагической маской из жуткой сюрреалистической пьесы. То и дело безутешная мать останавливалась, падала на колени и подбирала с земли какой-нибудь предмет: пластиковую бутылку, камень, рваную продуктовую упаковку… Увы, ни одна из находок не могла указать ей, куда пропал ее ребенок и в правильном ли направлении она ведет поиски.

– Рахи-и-им! Вернись, умоляю тебя! Аллах всемогущий, храни моего мальчика и пошли мне знак, где его искать! Рахи-и-им, ну ответь же мне!..

– А здорово она с детским ботиночком придумала, правда, босс? Готов поспорить, эта австрийская стерва и впрямь могла бы в кино сниматься, – заметил Бледный, не сводя микрофона с нашей вошедшей в образ артистки.

– Что верно, то верно, – подтвердил я. – Главное, чтобы не переигрывала и не забывала об осторожности. А то, ишь, размахалась руками, того и гляди, металлоискатель из-под хиджаба вывалится.

– Не вывалится, – заверил меня Бледный. – Сквозняк его сам у нее на поясе закрепил, так что там полная гарантия. Меня больше другое волнует.

Этот Безликий…

– Да ладно, я же разрешил не при Захабе называть его так, как мы привыкли.

– Ну да, верно, разрешили… Этот сукин сын Кальтер, он же вроде бы из отдела «Мизантроп», так?

– Все правильно. Оперативник категории «интрудер». Не знаю, как сегодня, но четыре года назад он был первым в Списке Бодрствующих.

– Ну да, припоминаю нашу чернобыльскую командировку две тысячи двенадцатого, – кивнул Бледный. – Так вот я о чем: у них ведь в «Мизантропе» свои особые порядки. Это нам с вами за каждый оставленный за собой труп приходилось отчитываться. А там все наоборот: трупы отродясь никто не считал, а за оставленных в живых свидетелей, которые тебя ненароком заметили, могли головомойку устроить. Поэтому в «Мизантроп» и берут исключительно тех, кто, в отличие от нас, вообще не забивает голову такой ерундой, как возраст жертвы и ее половая принадлежность.

– Все ясно. Думаешь, Кальтер побоится, что безутешная мамаша сможет его засечь, и помешает ей в этом?

– Думаю, это будет очень даже в его стиле. Но за фройляйн пусть ее «русиш фикер» волнуется. Мне металлоискатель жалко. Если пропадет, второго-то у нас нет…

Между тем старательно отыгрывающая роль Зельма добрела до центра погожего пространства – черной аномалии. И, упав рядом с ней на колени, принялась, брызжа слюной, с жаром проклинать шайтана и швырять в «кляксу» камни. Те касались ее, но не тонули, а просто исчезали, не возбуждая на поверхности аномалии ни малейшего волнения. А «клякса» как ни в чем не бывало продолжала безостановочно менять форму и, наверное, осталась бы такой же невозмутимой, даже если бы в нее бросили гранату.

– Хватит рассиживаться! Давай, топай оттуда! Время дорого! – поторопил Бледный Зельму, хотя она не могла его слышать. Впрочем, ей и самой не хотелось задерживаться на опасной территории. Послав шайтану столько проклятий, сколько позволял ее запас арабских ругательств, фройляйн Дорф скормила «кляксе» последний камень, поднялась с колен и, плюнув в нее на прощанье, побрела дальше. Над Лагунами вновь раздались отчаянные призывы к несуществующему Рахиму пожалеть бедную, несчастную мать и поскорее вернуться…

Тактическая задача Зельмы была намного проще актерской: прогуляться по местности, просканировать ее скрытым под одеждой металлоискателем и нанести на карту как можно больше отметок. Убивать мирную гражданку Безликому-Кальтеру было совершенно необязательно. На пакали она явно не посягала. Возня же с уборкой трупа вынудит его на время отринуть конспирацию, а это для него ненужный риск. И бросить мертвое тело валяться близ «кляксы» тоже нельзя. Когда сюда явятся другие искатели пакалей, такая находка их насторожит. Они приготовятся к нападению и усложнят тем самым охотнику задачу… В общем, по моему мнению, фройляйн Дорф была идеальным шпионом, способным отрыто расхаживать под носом у Кальтера, не вызывая у того желания сделать себе еще одну зарубку на прикладе.

И все у Зельмы шло как по маслу до тех пор, пока ее поиск не был нарушен непредвиденным и весьма досадным обстоятельством.

– Помехи, босс! – внезапно всполошился Бледный. – Два вооруженных араба на час с половиной!

– Шайтан их побери! – процедил я, нацелив бинокль в сектор наблюдения майора и сразу же заметив тех, о ком он говорил. УЗП у меня под рукой тоже заморгал предупредительной морзянкой. Захабу и Крупье та территория была видна не так отчетливо, как нам, но и они обнаружили в безлюдном районе две новые «помехи». Тем более что те шли в открытую и не думали таиться.

Продолжая причитать над детской кроссовокой, Зельма удалилась от «кляксы» и вышла на набережную одной из лагун. Даже беглого взгляда хватало, чтобы определить: ей никак не разойтись с движущимися в ту же сторону арабами. Выйдя на спокойную территорию, они сняли скрывающие лица, платки-шемаги и защитные очки и теперь наслаждались безветрием и отсутствием летящего в глаза песка. Гости явно не принадлежали к военными или полицейским. Те носили армейские защитные комбезы – точно такие же, какими снабдил нас шейх. Эти двое облачились в обычные ветровки и спортивные костюмы. И были вооружены допотопными «калашами», которые можно за смешные деньги купить из-под полы на любом здешнем базаре.

Все понятно: мародеры. Как правило, в многоэтажные жилые кварталы они не совались. Добыча там была гораздо скуднее, чем в торговых и деловых районах, а также в дворцах и частных виллах на побережье. Конечно, если в течение ближайшего полугода ураган не утихнет, мародеры доберутся и сюда. Но пока они могли заглянуть в Лагуны либо на разведку, либо просто отдохнуть от непогоды.

Завидев Зельму, мародеры ускорили шаг и принялись что-то оживленно обсуждать, указывая на нее пальцами. Бледный уже навел на них микрофон и сейчас мы оба прислушивались к тому, о чем болтают «помехи».

– Похоже, плохо дело, босс! – заметил майор. – Если я правильно разобрал, эти двое услышали крики, но спешат к Зельме явно не на помощь.

– Ты прав, – подтвердил я. – Они спорят, кто будет развлекаться с ней первым. Предлагают кинуть жребий. Говорят еще о ком-то – видимо, о своих приятелях, – которым тоже нужно оставить немножко «сладкой пахлавы».

– Слышно что-нибудь от Сквозняка и Гробика?

– Пять минут назад подали сигнал, что продолжают «мотыжить поле». Раз так, значит, они где-то близко и тоже не проморгали эти ходячие «помехи».