Развитие советской авиации в предвоенный период (1938 год — первая половина 1941 года) - Алексей Степанов

Одновременно В.В. Гагин подчеркивает: «Неразработанность данной темы привела к тому, что появились работы, авторы которых хотели без взвешенного и научного подхода к проблеме получить сиюминутную выгоду на основе якобы сенсационных материалов»[253]. В числе последних он рассматривает, в частности, публикации М.С. Солонина[254] и В.А. Суворова[255]. Не совсем понятно, почему автор, только что проигнорировавший специализированные работы отечественных историков, занимающихся проблематикой развития и применения отечественной авиации в довоенный период, с азартом подвергает критике публикации, известные гораздо более широкому кругу читателей и посвященные значительно более широкому кругу проблем, к тому же относящихся к начальному этапу Великой Отечественной войны.

Согласно В.В. Гагину, «территориальные рамки исследования ограничены зонами боевых действий рассматриваемых в работе войн и военных конфликтов в Испании, в Китае, в районах озера Хасан и реки Халхин-Гол, в Финляндии», а «хронологические рамки исследования ограничиваются 1936–1940 годами»[256]. Но данные территориальные и хронологические рамки вступают в явное противоречие со значительным числом работ из общего перечня в 13 публикаций автора, в которых, согласно его же заявлению, отражены «основные положения диссертационного исследования»[257]. Это относится к публикациям автора по экономической тематике, связанной с Воронежем, месторасположение которого явно не подпадает под понятие зоны боевых действий в 1936–1940 годах[258], к работе, посвященной деятельности конструктора А.С. Москалева, ни один из самолетов которого не только не принимал участия в локальных войнах 1936–1940 годов, но даже не состоял в этот период на вооружении ни в СССР, ни в какой-либо иной стране[259]; к публикациям, относящимся к совершенно иному хронологическому ряду, а именно — к периоду Великой Отечественной войны, причем даже не к 1941 году, а к середине 1942-го[260]. Но и среди этих, не относящихся к теме исследования работ особо выделяется одна, которая касается периода Первой мировой войны, то есть абсолютно не имеет (и иметь не может) ни прямого, ни косвенного отношения ни к советской авиации, ни к периоду 1936–1940 годов[261].

Тем не менее, все вышеперечисленные работы все-таки были включены автором в итоговый перечень публикаций по теме исследования. Подобный принцип подбора не может не вызывать недоумения, тем более что речь идет о большей половине всех публикаций автора диссертации.

Перейдем к рассмотрению источниковой базы исследования. К заявлению автора, что она «представлена широким кругом архивных материалов»[262] следует отнестись весьма критически. Вкратце пройдемся по использованным материалам из фондов РГВА, которые должны были быть ключевыми в его исследовании. Так, им было заявлено, что из документов Российского государственного военного архива (РГВА), касающихся войны в Испании, в исследовании было использовано четыре дела из состава двух описей[263]. Вряд ли можно назвать это широким привлечением источников, учитывая, что только в составе первой описи значится 596 дел. При этом он утверждает, что эти документы — «впервые опубликованные в исследовании». Но данное утверждение не соответствует действительности, поскольку еще четыре года назад в монографии С. Абросова, посвященной теме боевых действий советской авиации в Испании, были приведены сведения из этих же документов — «Дневника боевых действий республиканской авиации в Испании, 1.09.36–31.12.37 гг.» и «Сборника информационных документов о боевых действиях истребительной авиации в Испании, 10.10.36–25.2.37 гг.»[264] Налицо явный плагиат, тем более грубый в силу того обстоятельства, что среди немногочисленных отечественных исследований на данную тему, на которые ссылается В.В. Гагин, указана и данная монография.

Материалы первой описи фонда 32113[265] содержат, в частности, информацию о боевом составе советских авиачастей в Монголии накануне и в начале Второй мировой войны, а также о поставках советской авиатехники в эту страну[266]. Примечательно, что в реальности номера дел из этого фонда, касающиеся авиации, начинаются между третьей и четвертой сотней, а автор почему-то ссылается на первые два дела[267].

Бросается в глаза и «оригинальная» трактовка автором ситуации в районе озера Хасан в 1938–1939 годах: «Советские ВВС вступили в боевые действия в конце июля 1938 года — после ряда вооруженных провокаций на границе «японские самураи» захватили советские высоты Заозерная и Безымянная в районе озера Хасан. На границе развернулось многодневное сражение, в ходе которого к участию в боевых действиях были привлечены 70 наших истребителей, 180 скоростных бомбардировщиков СБ и тяжелых бомбардировщиков ТБ-3. Враг был изгнан, конфликт yrac, но спустя девять месяцев разгорелся снова и перерос в полномасштабную войну в мае 1939 года»[268]. При этом автор, в частности, ссылается на фонд «Коллекция документов о боях в районе озера Хасан»[269], где имеются материалы по действию советской авиации против японских войск. Однако фраза, что конфликт на Хасане угас, чтобы через девять месяцев разгореться вновь и перерости в полномасштабную войну, звучит абсурдно. Ссылки для обоснования этого заявления невозможно было найти ни в упомянутом выше, ни в каком-либо ином фонде РГВА. Несмотря на сохранявшуюся напряженность и пограничные стычки, боевых действий в районе озера Хасан (как, собственно, и полномасштабной войны между СССР и Японией в упомянутый автором период) просто не существовало. Если же автор имел в виду локальную войну в районе реки Халхин-Гол, то, во-первых, боевые действия проходили отнюдь не на советской территории, а на монголо-маньчжурской границе; во-вторых, данный конфликт, несмотря на его размах и почти полугодовую эскалацию, все-таки никогда не признавался ни с советской, ни с японской стороны полномасштабной войной. Налицо явные небрежности автора в описании исследуемых событий и серьезные неточности в употребляемой терминологии. Материалы о боевых действиях советских ВВС в Польше в сентябре — октябре 1939 года, в частности, содержатся в ряде документов из фондов «Коллекция документов Украинского фронта[270]» и «Коллекция документов Белорусского фронта[271]». Уже несколько лет, как они не являются секретными. Например, документы первой описи фонда 35084 были рассекречены 2 марта 2001 года, то есть более семи лет назад. Работая с путеводителями по описям фондов РГВА, их невозможно не заметить, так как они идут следующими в перечне. Но о них у автора нет даже упоминания, равно как и о применении ВВС РККА в советско-польской войне осенью 1939 года (отсутствие этой кампании в перечне других автор ничем не обосновывает, попросту игнорируя ее). Боевые действия советских ВВС в Финляндии отражены в фонде «Коллекция документов о советско-финляндской войне 1939 — 40 годов»[272]. Однако о его существовании автору почему-то также ничего не известно.

Заметим, что речь шла именно о тех фондах, где содержатся документы о боевом применении ВВС РККА в ключевых локальных войнах и военных конфликтах 1930-х годов, то есть именно по тематике, избранной автором. Уже эти обстоятельства заставляют усомниться не только в широте круга архивных материалов, якобы использованных им, но и в самом факте — был ли он вообще в РГВА?

Совсем нелепо выглядит заключительный рефрен автора, повествующий: «Традиционно медленное для нашей страны развитие технического прогресса в 30-е годы ХХ века зачастую затруднялось еще и субъективными причинами, непосредственно связанными с культом личности И.В. Сталина — борьбой за власть и получение серийных заказов в высших эшелонах руководства РККА и авиационной промышленности».

Возникают сомнения, знает ли автор историю своей страны вообще, поскольку похоже, что он не слышал об индустриализации и, в частности, о стремительном развитии отечественной авиации в 30-е годы. С конца 20-х годов к середине 30-х отечественная авиапромышленность совершила поистине гигантский рывок, выведя советскую авиацию на уровень наиболее развитых стран мира, а в чем-то и обогнала их. Отставание советской авиатехники начало проявляться лишь во второй половине 30-х — начале 40-х годов, и причин этому отставанию было множество, как объективных, так и субъективных[273]. Примечательно в связи с этим, что автор, заявив о существовавших важных проблемах советского авиапрома, тем не менее, в своей работе не привел ни источников, ни серьезных аргументов в пользу своего заявления.