Приют Святой Анны - Ребекка Уинтерз

Он тоже встал и, стоя за ее спиной, положил ей руки на плечи.

— Я сочувствую тебе. Но, если хочешь знать правду, не могу представить себе ничего более прекрасного, чем ты на девятом месяце беременности.

Поцеловав ее еще раз в шею так, что у нее захватило дух, он отпустил ее. Ее так колотила дрожь, что она едва дошла без посторонней помощи до ванной комнаты. Корд и не подозревал, как действовал на ее чувства.

— Мы опаздываем на ужин, — сказал он, когда она через несколько минут вернулась.

— Не могу поверить, что столько проспала. А ты хорошо позанимался в спортзале?

Его улыбка тронула ее сердце.

— Очень. Большинство мужчин собралось там. Они все завидовали моей роскошной спутнице и недоумевали, откуда я брал время на курение, когда меня ждала такая жена.

Щеки у Эшли запылали, и она отвела глаза. Проклятье, все прежние чувства к нему, дремавшие до сих пор, снова ожили. Он держался так, как тот Корд, в которого она когда-то влюбилась. Это нечестно!

— После такого комментария я не особенно долго там пробыл. Меня неудержимо потянуло вернуться в комнату. К тебе, — сказал он севшим голосом. — А когда увидел, что ты крепко спишь, тоже решил вздремнуть. Хотя у меня есть прекрасная собственная кровать всего в полутора метрах от тебя, я, сознаюсь, решил воспользоваться твоим беспомощным состоянием. Честно говоря, ничего не мог с собой поделать и не намерен извиняться.

Не испытывая никакого раскаяния, уверенный в себе, он привел ее в столовую, где она вынуждена была предстать перед всеми этими женатыми мужчинами, которые отпускали двусмысленные шутки в спортзале.

Войдя в столовую с Кордом, обнимавшим ее за плечи, она снова покраснела, потому что один из сидящих за столом ему подмигнул.

К счастью, женщины отвлекли ее вопросами о том, как скоро Эшли ждет ребенка. Разговор переключился на детей, и вскоре все начали обмениваться фотографиями детей и даже внуков.

Все присутствующие женщины были матерями, и у всех нашлись забавные истории, связанные с родами.

Обстановка была приятная. Шесть супружеских пар были объединены желанием изменить свою жизнь к лучшему. Они болтали, словно были старинными друзьями. Но в конце концов разговор сосредоточился на причине, по которой они все оказались в больнице.

В этот момент благодушное настроение Корда исчезло. Безотчетным движением он сильно сжал руку Эшли, потом, пробормотав извинения, выпустил ее.

Когда они вернулись в свою комнату, Корд взял ее за плечи и пристально посмотрел в глаза. Его лицо было спокойно.

— Я не могу обещать тебе пока, что больше не выкурю ни одной сигареты в своей жизни, но прямо сейчас могу поклясться в том, что никогда не буду курить в твоем присутствии или в присутствии нашего ребенка. — Его голос звучал очень убежденно.

Эшли почувствовала, как у нее защипало глаза.

— Я верю тебе, Корд. И нисколько не сомневаюсь в том, что ты будешь любящим, заботливым, примерным отцом, таким, каким никогда не был твой отец. Поскольку мы оба знаем, что зачатие этого ребенка было просто чудом, я знаю, — ее голос дрогнул, — что ты сдержишь свое обещание.

Она не видела его глаз, когда он прошептал:

— Спасибо за это. — Он неожиданно наклонил голову и прижался губами к ее губам. Этот легкий поцелуй скорее скрепил клятву, чем был прелюдией к страсти. В глубине души Эшли не сомневалась в том, что Корд никогда не нарушит этого обета. И за это любила его.

— Пока ты будешь готовиться ко сну, я принесу «боггло».

— «Боггло»? — Эта литературная игра была когда-то их любимым занятием. После женитьбы, когда они жили в домике смотрителя парка, они часто играли в нее долгими зимними вечерами. Одно только упоминание об этом воскресило миллион воспоминаний, от которых у Эшли перевернулось сердце. — Ты нашел ее в холле?

Он улыбнулся ей одной из своих обольстительных улыбок.

— Нет. Я привез ее из дома, в надежде на то, что ты поиграешь со мной.

Она чуть не сказала ему, что не будет играть, потому что очень устала.

Все мыслимые барьеры, которые она с таким старанием воздвигала, чтобы противостоять его мужскому обаянию, могли в любой момент рухнуть от внезапно вспыхнувшего в его синих глазах страстного желания или неотразимой улыбки, мелькнувшей на губах.

Если говорить честно, то после восьми месяцев одиночества она ценила каждую минуту, проведенную с ним.

— Хорошо. Я только переоденусь.

Не глядя на него, она подошла к комоду и достала из ящика то, что ей было нужно. Одного предмета она не обнаружила.

— Я повесил твой халат на дверь в ванной. — Он прочитал ее мысли, как когда-то.

— Спасибо, — поблагодарила Эшли и тихо проскользнула в ванную. Ее пульс бился слишком учащенно, чтобы можно было считать его нормальным. О Боже! Она чувствовала себя более смущенной, чем в первую брачную ночь.

Сколько раз они занимались любовью за их шестилетний брак? По меньшей мере несколько тысяч раз. Сейчас она носила ребенка, а чувствовала себя чуть ли не той целомудренной невестой, которая ждала первой брачной ночи с волнением и девическими страхами, доставшимися ей в наследство от воспитавших ее монахинь.

Мучаясь подобными мыслями, она приняла душ и приготовилась ко сну, надеясь, что, поджидая ее, Корд начал смотреть шоу по телевизору. Хорошо бы зрелище захватило его так, чтобы он забыл про игру. Тогда она бы сразу легла спать.

Но Эшли не учла, что Корд не смотрел по телевизору ничего, кроме хороших фильмов о природе. Он предпочитал читать газеты, а не смотреть новости по телевизору, считая, что они не отражают истинного положения вещей. Эшли разделяла его мнение.

Когда они жили в Тетоне, они даже не удосужились купить себе телевизор. Оба много читали. Но большей частью, пока готовили ужин и мыли посуду, обсуждали события прошедшего дня.

После этого играли в игры или включали музыку и танцевали. А потом страстно предавались любви. Те годы были полной идиллией, и нечего ждать, что она может повториться.

Когда Эшли на цыпочках вышла из ванной в желтом нейлоновом халатике, который вряд ли налезет на нее ко времени родов, звука телевизора не было слышно.

Корд, переодевшись в зеленый халат, сидел возле ее постели с коробкой, в которой была игра.

Не думай о том, когда ты видела в последний раз этот халат, Эшли, а то это снова разобьет тебе сердце.

Корд взглянул в ее сторону. Его пытливый взгляд задержался на ее фигуре, потом он похлопал рукой по матрасу.

— Иди сюда, ложись. Мы используем эту часть кровати вместо стола.

Эшли постаралась лечь как можно грациознее, но сохранять достоинство оказалось очень трудно.