Прыжок над пропастью - Питер Джеймс

– Заболела… родственница моего друга.

– Посмотрю, что сумею отыскать.

– Буду тебе очень признателен, – повторил Росс.

Пирмен вдруг хлопнул себя ладонью по лбу и встревожено заявил:

– Знаешь, до сих пор не понимаю, как такое могло произойти с Мэдди Уильямс.

Мэдди Уильямс была той самой пациенткой, которая умерла на операционном столе во время малой операции, когда Росс поправлял ей крылья носа.

– Угу. – Росс притворился, будто всецело поглощен тортом.

– Когда состоится слушание по делу?

– Недели через три.

– Что называется, не повезло. – Пирмен беспомощно пожал плечами. – В ее истории болезни не сказано, что у нее больное сердце, но лечащий врач написал тебе об этом, послал письменное предупреждение, которое почему-то до тебя не дошло. Я тоже понятия ни о чем не имел; в ее истории болезни ни слова не было о сердце. Она вполне могла умереть во время предыдущей операции под общим наркозом. Очевидно, в нашей системе произошел сбой, раз пропало важное письмо. Как по-твоему?

Росс искоса посмотрел на анестезиолога. Торт был вкусный; он отрезал себе еще кусок.

– Единственное, что тут можно предположить, но это только досужие домыслы, – продолжал Пирмен, – кто-то нарочно потерял письмо или стер его из памяти компьютера. Но мне не верится, чтобы кто-то из наших был способен на такое… А ты как считаешь?

Росс ничего не ответил.

20

Я думал, ты окажешься совершенством. Я думал, ты живешь в доме, где все сверкает белизной и нет ни пятнышка, а когда ты идешь, тебя окружает сияние. Я думал, ты одета в белые меха и целый день лежишь на белом диване, как та дама из рекламы по телику.

Дверь была приоткрыта, и мальчик заглянул в спальню. Он увидел женщину, которая лежала на спине, закинув ноги на спину мужчины; его костлявые ягодицы двигались вверх-вниз между ее бедер. Лица мужчины он не видел, да и не хотел видеть. Мужчина не имеет значения. Важна женщина. Он увидел часть ее лица, и этого оказалось достаточно.

Ты бросила меня, потому что не могла выносить беспорядка, который я устраивал, а сама живешь как свинья и делаешь грязные вещи с мужчинами.

Ты бросила меня, и у тебя даже нет нигде на видном месте моей фотографии!

Держа в руке канистру с бензином, он на цыпочках отошел от двери и тихо вошел в гостиную. Телевизор работал, но звук был выключен. Интервью с участниками группы «Битлз». Несколько мальчиков в его школе тоже сделали такие стрижки «ступеньками».

Их небось не бросали матери!

В гостиной он тоже увидел грязные тарелки. Пепельница на полу была настолько забита окурками, вымазанными помадой, что некоторые вывалились на ковер. Возле них на блюдце лежала опрокинутая чашка. У дивана стояла одинокая туфля на высоком каблуке, под журнальным столиком валялся чулок. Еще одна чашка; в остатках заварки плавал размокший бычок.

– Я сейчас… о господи, кончаю! – кричала женщина за дверью.

У него осталось всего несколько секунд. Ухватившись пальцами за тугой колпачок, мальчик открутил его и бросил на пол.

21

Оливеру нравилось наблюдать, как Вера осматривается в его кабинете. Одни люди, входя в незнакомое помещение, как будто не видят ничего вокруг. Вера, наоборот, замечала все – абсолютно все. Взгляд ее останавливался на предметах мебели, стенах, картинах, сертификатах и дипломах.

Он помог ей снять пальто; как приятно ощущать ее твердые плечи, вдыхать аромат ее духов, идущий от пальто. Сегодня она выглядит еще бесподобнее, чем во время их встречи неделю назад. Вера Рансом, ты невероятна!

Он повесил ее пальто в шкаф за письменным столом, аккуратно разместил на вешалке, вдыхая аромат и тепло.

Когда он повернулся к ней, то увидел, что она разглядывает черно-белую фотографию Джейка на стене. Джейк в футболке с изображением Барта Симпсона сидит на транце их яхты возле Каталина-Айленд; волосы взъерошены бризом. Он улыбается своей широкой, искренней, такой типично Джейковой улыбкой.

Вера думала: «Это его сын. Разумеется, он женат. И с чего я взяла, что он холост?»

Повернувшись к Оливеру, она увидела, что тот улыбается; но она успела заметить, что ему явно не по себе.

– Джейк, – сказал он.

– Ваш сын?

Он кивнул, сжав губы. Потом усадил ее на мягкий диван и спросил:

– Выпить хотите? У нас тут есть почти все.

Интересно, почему упоминание о сыне так расстроило его?

– Да, – проговорила Вера, – я бы выпила… – Она помолчала, не зная, что выбрать. Что-то, способное побороть тошноту. – Чаю!

– Травяного? Зеленого? Обычного черного?

– Обычного, с молоком, пожалуйста.

Она села и стала рассматривать кабинет, пытаясь найти ключи к Оливеру Кэботу. Ей нравился интерьер: светлый, просторный, современная мебель, четкие линии. Он вообще не был похож на кабинет врача – пара больших растений в горшках, горизонтальные жалюзи, полузакрытые, чтобы с улицы не было ничего видно, древний антикварный череп на белом шкафчике с историями болезней. Несколько медицинских дипломов и сертификатов в рамочках добавляют официальности. Согласно одному, он является членом Общества гипнотерапевтов. Еще Вера увидела несколько толстых незажженных свечей, ионизатор воздуха, карту рефлексолога в рамочке, красивую черно-белую фотографию Стонхенджа, подсвеченную лучами солнца, еще одну фотографию того же мальчика, одетого в костюм вампира, – наверняка его сняли перед тем, как он отправился пугать прохожих на Хеллоуин. Кроме того, Вера увидела старый большой бензонасос фирмы «Шелл» с патрубком.

Фотографии жены нигде нет.

Интересно, почему?

Оливер снова улыбался. Он уселся на ручку кресла, стоящего напротив, скрестил ноги и стал покачивать ими. Как большой ребенок, подумала Вера.

– Итак, – спросил он, – ему понравился бумажник?

Вера ответила ему непонимающим взглядом:

– Бумажник? Какой бумажник? – Потом до нее дошло. – Ах да. Не знаю. Росс не увидит его еще две недели – до своего дня рождения.

– Счастливчик.

Вера криво улыбнулась. С бумажником что-нибудь, как всегда, окажется не так: либо слишком большой для карманов Росса, либо в нем не хватает места для его кредитных карточек, или он не точно того оттенка, который ему нравится. За двенадцать лет их брака Росс редко одобрял подарки, которые она ему делала. Но сейчас ей хотелось поговорить не о Россе, а о докторе Оливере Кэботе. Взглянув на фотографию мальчишки в костюме вампира, она спросила:

– Это тоже Джейк?

Снова та же гримаса у него на лице.

– Угу.

– Сколько ему?

Кэбот перестал покачивать ногами. Долгая мрачная пауза, а потом:

– Сейчас исполнилось бы шестнадцать.

Она ощутила, как к горлу подступает ком – как будто он передал ей свою боль.

– Извините, – сказала она. – Я не…

Оливер похлопал себя по ноге и встал.

– Не переживайте, ведь вам неоткуда было знать. У вас есть дети?

– Сын, Алек. Ему шесть лет.

Вошла его секретарша – принесла чай для Веры и банку минералки для Оливера.

Вере очень хотелось узнать об умершем сыне, но Оливеру явно не хотелось говорить о нем. Когда секретарша ушла, она попыталась навести его на разговор о нем самом:

– Чем занимается ваша жена?

– Марси писательница – она работает в Лос-Анджелесе, пишет сценарии для телесериалов, но мы… – Он беззлобно поморщился. – Скажем так: мы с ней живем на одной планете, и больше нас ничто не объединяет. – Помолчав, он добавил: – Мы разведены.

– Извините, – повторила Вера.

Он спрыгнул с ручки дивана и сел на сиденье.

– Знаете, Вера, к какому я пришел выводу? Счастливы те, кто меняется вместе. Но в большинстве случаев все происходит по-другому. Супруги продолжают жить вместе либо ради детей, либо из страха остаться в одиночестве и прожить остаток дней своих в тихом отчаянии. В противном случае они расходятся. Тогда их можно назвать смельчаками. – Он уныло улыбнулся. – Именно так я твержу себе. – Некоторое время он помолчал, а потом сказал: – Трагедия может сблизить людей, но иногда она их разделяет. – Оливер скрестил ноги, потом наклонился вперед и дотронулся до носков кроссовок, да так и остался – как свернутая пружина. – А вы как?

– Наверное… я принадлежу к категории тех, кто живет в тихом отчаянии.

– Вы не обидитесь, если я спрошу: почему?

Она бы с радостью выложила ему все, но внутренний голос подсказывал: «Не здесь, не сейчас… Сейчас не время! Еще слишком рано!»

В дверь просунулась голова секретарши.

– Извините, что помешала, доктор Кэбот. Звонит миссис Мартинс. Хочет срочно рассказать вам о своих зрительных образах.

Оливер поднял глаза:

– В третий раз за сегодняшнее утро! Тина, я ей перезвоню.