Жребий - Евгений Гаркушев

Удар снизу - и первый немец осел возле двери. Второй замахал руками, подхватил винтовку с примкнутым штыком. Ткнул меня.

В другое время я бы без труда уклонился. Но сейчас двигался слишком медленно. Успел только закрыться раненой рукой и ударил. Воин должен уметь нанести удар даже смертельно раненый. Начал заваливаться на землю.

- Нет, Никита, нет! - кричала Маша. - Не умирай!

- Уходи. Уходи к своим, - успел сказать я.

Не помню, как я оказался в госпитале. Палата была огромной и светлой, потолок - высоким, простыни - белоснежными. Они слегка похрустывали, когда я поворачивал голову.

Доктора, медсестры, санитарки, казалось, чередой проплывали мимо. Уколы делали не больно, перевязки - аккуратно. Думать не хотелось ни о чем.

Медицинский персонал начал разговаривать со мной через пару дней после того, как я оказался в госпитале. Или я начал слышать и понимать их через пару дней. А примерно через неделю меня посетили двое в штатском - серые пятна на фоне стерильной белизны. У одного из гражданских тускло пламенел на лацкане пиджака рубиновый ромб - посетитель был мастером довольно известной школы фехтования.

- Никита Васильевич, извините, что мы беспокоим вас, но комиссия генерального штаба требует ваших показаний.

- Значит, вы представляете комиссию?

- Так точно.

Имен своих они не назвали, а я не стал интересоваться. Мы встречаемся по долгу службу - к чему лишние церемонии?

- Что бы вы хотели знать? - подозреваю, мой голос звучал равнодушно и отстраненно.

- Как развивались события на позиции вашего отделения после того, как ее покинул Батыр Джальчинов? Почему вы сказали, что Чекунов убит, когда оказалось, что его взяли в плен? Как попал в плен Пальцев?

Сдержанно усмехнувшись, я спросил:

- Вы подозреваете меня в предательстве?

- Нет. Такой вариант исключается. Но некоторые вопросы ставят комиссию в тупик. Аналитики не могут дать законченную и непротиворечивую версию событий. А ваш бой у Царицына наверняка войдет в учебники истории и военной тактики.

- Прямо-таки в учебники? По-моему, вы нам льстите… Во всяком случае, мне.

- Нет. Вы сделали важное и нужное дело.

Будь по-вашему… Я коротко рассказал о своей стычке с Пальцевым, о том, что видел после того, как пытался пробиться на позицию Сысоева. Закончил тем, что меня подстрелили.

- Пальцев оказался вовсе не Пальцевым, - пояснил мастер школы рубинового ромба. - Его подменили.

- Пришельцы из других миров? - спросил я совершенно серьезно.

- Очень хорошо, что чувство юмора к вам возвращается, - кисло улыбнулся другой мужчина. - Вряд ли все было настолько сложно. Поработала персидская резидентура или купленные ею люди. Но с этим мы разберемся.

- Его поймали?

- Нашли тело. Он был убит, чьим выстрелом - сказать сложно. Но тело лежало у самого берега Волги.

- С какой стороны?

На меня посмотрели, как на сумасшедшего. А я только сейчас понял, что землянка, в которой мы прятались с Машей, была на правом берегу Волги. И тогда это меня ничуть не смутило.

- Нам не совсем ясно другое - как удалось выжить вам? - поинтересовался военный с рубиновым ромбом. - Кто вас перевязал?

- Вы не нашли Марию?

- Какую Марию? - оба посетителя насторожились.

- Девушку. Медсестру. Она мне и помогла.

- Никаких девушек на полигоне не было и быть не могло. Тем более - медсестер.

- Тогда и говорить не о чем. Значит, она привиделась мне в бреду.

- Но бинты… Вы были перевязаны такими бинтами, которые не используются ни в русской, ни в персидской армии. Мы получили заключение экспертов-криминалистов.

- Даже на экспертизу отправили?

- Мы были обязаны…

- Не могу дать объяснение этому факту. Откуда взялись бинты, я понятия не имею. Хотя очень хотел бы знать. А где вы меня обнаружили?

- Китайские наблюдатели нашли вас около траншеи, соединяющей ваши позиции и полуразрушенный подвал. В руке вы сжимали окровавленную шпагу. Рядом не было никого. Кстати, ваш клинок тоже нашли - в поле, метрах в трехстах от вас.

- И в подвале никого не оказалось? Вы проверили?

- Все осмотрели очень внимательно. Искали труп рядового Иванова. Но так и не нашли. Мы были уверены, что вы тоже погибли. Вообще говоря, к тому шло - два дня без помощи выдержит не каждый.

- Мне помогали.

- Кто?

- Не знаю. Тот, кто перебинтовал меня, кто дал напиться, кто помог не сойти с ума и не замерзнуть.

- Замерзнуть летом? В Царицыне? - удивился мужчина с рубиновым ромбом.

- Да, мне было очень холодно… Почти все время.

- А откуда появилась свежая колотая рана у вас на руке?

- Не знаю. Не помню.

Рассказывать о немцах было просто глупо. Попасть из военного госпиталя в клинику для умалишенных - увольте.

- С удовольствием пообщались с вами. Вы не станете возражать, если мы навестим вас позже?

- Конечно. Приходите, когда вам будет угодно. Кто из ополченцев уцелел?

- Больше половины, - ответил мужчина без знака фехтовальной школы. - Ваши товарищи продержались два дня. Отделение Сысоева потеряло лейтенанта Калинина и рядового Семикопытова. Из ваших в живых остался Джальчинов. Чекунов тоже в госпитале.

- Неужели? Очень рад такой новости!

- Его сильно контузило - и персы бросили его в степи. Потом одумались и отнесли к барже, в медицинскую палатку. Когда срок боя вышел, выдали его нам. За это им простили не слишком джентльменское поведение. О лже-Пальцеве мы тактично не вспоминали. Они - тоже.

- Прикрывать танковую броню пленным - не лучшая идея.

- Хорошо то, что хорошо закончилось. Русские не мстят без нужды.

- Кстати, о мести. Наши танки сбросили персов в Волгу?

- До этого не дошло. Без поддержки бронетехники противник не смог взять укрепления Сысоева. По истечении срока боя противник признал свое поражение. Миссия была выполнена силами вашего отделения. Вы - герои.

- Не все, - вздохнул я. - К сожалению, не все.

Из госпиталя меня выписали в сентябре. Стояла прекрасная тихая осень - жара спала, но степи были полны теплом.

Почти все ополченцы разъехались по домам, каждый зашел навестить нас с Чекуновым - тот, как оказалось, лежал в соседней палате. Я много спал, гулял по двору госпиталя, иногда смотрел телевизор. С Максимом мы встречались редко - казак был плох, да и мне не хотелось общаться ни с кем. Отдохну, вернусь домой - тогда другое дело. Хотя кто знает?

Дженни писала мне из Америки бумажные письма, которые передавали авиапочтой - я не подходил к компьютеру, забросил интернет, он казался таким ненастоящим… Я отвечал ей изредка. На душе было тревожно. Словно и не кончилась война.

Перед самым отъездом я решил прогуляться по Царицыну. С Мамаева кургана открывался замечательный вид на вытянувшийся вдоль реки город. Поля на западе лежали в дымке, мощные тракторы пахали стерню. Мне отчего-то казалось, что это ползут к Волге вражеские танки. Раны не болели - болело сердце.