Искатель. 1979. Выпуск №5 - Борис Пармузин

Была еще одна причина, которая задерживала Махмудбека Садыкова в этой стране. Вечерами Фарида плакала, уговаривала немедленно уехать отсюда, от бед, старых и новых.

— Каких новых? — спрашивал Махмудбек. Он гладил ее по голове, успокаивал.

— Будут новые беды! — упрямо твердила Фарида. — Будут! Здесь нельзя жить.

Конечно, нельзя… Осталось несколько дней, и в дом явится полиция, напомнит о законах, о решении правительства: туркестанский эмигрант Махмудбек Садыков должен покинуть пределы страны.

Фарида умоляла. Она больше не в силах прислушиваться к каждому стуку калитки, замерев, не дыша, смотреть на каждого гостя. Фарида боялась серьезных людей, боялась и веселых. Напускным может быть эта веселье. Кто искренне радуется в такое сложное время…

Махмудбек был доволен, что жена стала многое понимать, что рядом с ним оказался настоящий друг… А скоро она будет и хорошей помощницей.

— Пойми, Фарида, нам нужно еще немного побыть здесь.

Она подняла глаза и внимательно посмотрела на мужа. Боже, сколько морщин! Будто долгие годы не видела этого человека.

— Нам нужно… — повторил Махмудбек.

«Нам». Это слово ей нравилось. Оно успокаивало ее. Фарида вновь положила голову на колени мужа. Имеет ли право так поступать азиатская женщина? Фарида не знала. И не хотела знать.

— Мы должны помочь людям… — сказал Махмудбек. — Им грозит беда. Смерть.

Фарида вздрогнула.

Больше Махмудбек не скажет ни слова. Фарида должна понять, насколько серьезна причина, задерживающая его в стране.

С доктором тоже был трудный разговор. Махмудбек, не вдаваясь в подробности, попросил его оказать помощь.

— Месяца на два, на три…

Доктор вздохнул. Вытащил из кармана четки, стал нервно перебирать. В тишине изредка раздавалось приглушенное щелканье. Доктор редко доставал четки. Это был сдержанный, спокойный человек, привычный к ежедневным людским бедам.

— Махмудбек. Дорогой… — тихо заговорил доктор. — Вы очень больны. Вам нужен отдых, длительный. Хорошее лечение. Браться за любое, даже пустяковое, дело вам нельзя. Уезжайте. Наверное, у вас есть друзья и земляки в соседних странах. Уезжайте, например, в Бомбей, к морю. — Резким движением доктор спрятал четки в карман. — Вот что я хотел вам сказать…

Махмудбек думал о своем, словно и не слышал разумного совета. Доктор обиженно сопел, опустив голову.

— Мне необходимо задержаться самое малое на три месяца…

— Господи… — зашептал доктор. — Вы сошли с ума!

Просто так человек не будет оставаться в стране. Значит, новые дела, новое беспокойство. Доктор вскочил. Рука опять рывком вытащила четки. Они вырвались и упали на пол. Доктор поднял их, начал перебирать перламутровые шарики.

— Господи! Да вы по комнате можете пройти только пять шагов! Вам немедленно нужно уехать отсюда!

— Хорошо… На два месяца, — сказал Махмудбек.

Доктор устало сел, положил на колени руки.

— Я не смогу этого сделать. Такая причина, как тяжелая болезнь, у нас не имеет значения. А другой причины нет.

— Подумайте, мой дорогой, мой близкий друг.

Слабая улыбка появилась на лице доктора.

— А вы, мой самый хитрый…

Не закончив фразу, он махнул рукой с четками. Шарики щелкнули.

— Спасибо, — сказал Махмудбек. — А теперь расскажите, как чувствует себя вождь? Он что-нибудь передавал для меня?

— Его племя приняло несколько чужих людей, — неохотно ответил доктор. — Из соседней страны. Эти люди ищут встречи с туркестанскими эмигрантами.

— Спасибо, — серьезно сказал Махмудбек. — Кажется, мы сможем спасти сотни жизней…

Еще в тюрьме от вождя племени Махмудбек узнал о скором прибытии «чужих людей».

Вождь пока не принял окончательного решения: как встретить гостей из соседней страны. Частые пограничные конфликты, явный раздор между правительствами — все это заставляло глубоко задуматься.

Нужно ли мстить своему правительству и помогать его врагам? Или лучше отойти от назревающего взрыва?

— Каким может быть взрыв? — спросил Махмудбек.

— Государственный переворот… — ответил старик.

Эту фразу он слышал от чиновников, которые искали веские доказательства, обвиняя вождя племени в измене.

Махмудбек пожал плечами: зачем ввязываться племени в такое опасное дело?

— Наш долг принять гостей… — сказал вождь. — Но помогать, мы им не будем. Они найдут людей.

— Каких? — Махмудбек сделал вид, что он совершенно спокоен.

— Тысячи эмигрантов. Можно воспользоваться этой силой.

Ответ потряс Махмудбека. Он боялся выдать свое волнение.

— Почему эмигрантов?

— Они всегда и везде бесправны. Наши гости будут доказывать, как хорошо могут жить эмигранты, если сами придут к власти.

— Но…

Старик не дослушал Махмудбека. Опасная затея «чужих людей» его мало интересовала. Племя не будет участвовать в перевороте. Это главное.

— Наши гости раньше встречались с вождями эмиграции. Кажется, они договорились.

Конечно, подобные переговоры велись в строгой тайне, Махмудбек не мог о них знать.

Кто-то снова лезет в руководители туркестанской эмиграции. Не просто лезет, а хочет втянуть в страшную авантюру сотни людей. Чем все кончится? Смертью, разорением, репрессиями.

В заключение вождь сообщил:

— Этих гостей посылают кяфиры…

Махмудбек вопросительно посмотрел на старика.

— Англичане… — пояснил вождь.

Откинув голову, он закрыл глаза и осторожно прислонился к стене.

Аскарали приехал ночью. Он осторожно постучал в калитку. Фарида, вздрагивая и прижимая ладонь к сердцу, пошла открывать калитку. Что еще? Кто?

Она боялась: вдруг вернутся люди, которые заламывают руки, связывают, не говоря ни слова?

Махмудбек поднялся, нашел на ощупь спички, зажег лампу. Нужно быть готовым к любому, самому невероятному посещению.

Махмудбек долго, не мигая, смотрел на человека, который вошел в комнату, остановился у порога. И, только прикрыв ладонью свет, узнал Аскарали. Он не мог отчетливо различить лицо. Скорее всего почувствовал, что перед ним стоит старый, надежный друг. Друг, который все эти месяцы был всегда рядом, хотя и находился за десятки, порой сотни километров.

— Ну… — как-то очень просто, будто они виделись только вчера, по-русски сказал Аскарали. — Ну как ты живешь?

Махмудбек вздрогнул от интонации знакомого голоса, от русской речи. Все это было из далекой, совсем другой жизни, без холодных стен, позвякивающих цепей, гортанных криков уверенных стражников, отчаянного рычания сумасшедших.