Темный Лорд - Александра Лисина

Со временем окрестные земли опустели: лишившись защиты Стражей, люди поспешили покинуть негостеприимные места. Тракты постепенно хирели, караваны огибали злополучные горы далеко стороной, густые леса разрослись еще больше, спрятав в себе следы давней трагедии. В глубоких пещерах возле подножия гор поселились невиданные звери, а все случившееся стало медленно, но верно забываться. Пожалуй, лишь упрямые старожилы из редких, еще не опустевших деревень, могли поведать случайному путнику о давней загадке западной окраины Интариса, да тихонько посетовать на то, что Проклятую Тропу оставили без надлежащего надзора. Мол, сами открыли сюда ход для голодных монстров Серых Пределов. Но король Интариса по какой-то причине до сих пор медлил с восстановлением Сторожи, и потому невиданные прежде твари все чаще и чаще пересекали невидимую границу людских земель.

Бекровель был одним из немногих городов, довольно спокойно относившихся к близости гор — самый удаленный от Аккмала, он был максимально приближен к Заставам и к ведущей к ним единственной широкой дороге через горы. А потому всегда держал внутри мощный гарнизон из опытных и хорошо вооруженных воинов, мало чем уступающим знаменитым Стражам. Конечно, это не Дикие Псы, но и они даром свой хлеб не ели. Год за годом уверенно обеспечивали спокойный проход в Серые Пределы. Стерегли караваны, доставляющие в Заставы все необходимое, и регулярно чистили окрестные земли от пробравшихся туда иноземных тварей. Но до Бекровеля — западной столицы Интариса, было еще далеко — без малого, три недели пути, а количество постоялых дворов вдоль медленно хиреющего тракта неуклонно сокращалось. Сперва по одному-трем на протяжении утомительного дневного перехода, затем один на два-три дня пути, но потом исчезнут даже они, и герр Хатор, сразу распознав предвестники этого грядущего неудобства, был вынужден с сожалением признать, что теперь ему и его людям придется надолго забыть о теплых постелях, уютных ночах и (самое главное!) о холодном пиве.

На ночлег устраиваться начали еще засветло. Повозки умело поставили в круг, усталых дорассцев распрягли и отвели подальше, чтобы не портили аппетит своим унылым видом и густым ароматом свежих конских каштанов. Разожгли костер, предоставив спутницам обширное поле для исконно женской работы — готовки. Заботливо обтерли бока остальным скакунам, сноровисто расседлали, спутали ноги и со спокойной душой пустили объедать сочную зелень роскошных придорожных кустов.

— Чисто, — негромко сообщил купцу Гаррон, выныривая к лагерю из-под разлапистых елей.

Герр Хатор молча оглядел сноровисто обустраивающихся людей и рассеянно кивнул: так и должно быть. Пока рано тревожиться, хотя начеку быть не помешает. До беспокойных земель, где чаще всего встречали горных страшилищ, еще далеко, но он был готов к тому, что с ними, возможно, все-таки придется столкнуться. А то и кое с кем похуже. Но не зря с караваном идут сразу трое Перворожденных, славящихся своими воинскими качествами, почти два десятка отчаянных рубак под предводительством опытного южанина и один смертоносный Страж. С такой командой можно не бояться даже стаи гигантских гиен. Конечно, не все смогут вступить в схватку, если случится что-то непредвиденное, но все равно — такая охрана дорого стоит.

Взгляд купца непроизвольно остановился на гаррканце и его молодом хозяине, скользнул было мимо, но вдруг вернулся и изумленно замер.

— Отстань, — недовольно буркнул Белик, расседлывая провинившегося скакуна и одновременно отпихивая от себя умильно вытянувшиеся трубочкой губы. — Хватит! Перестань меня слюнявить!

Карраш послушно отвернулся, но вскоре снова засопел в маленькое ухо и, наконец, виновато потерся о плечо пацана, молча выпрашивая прощения за свой недавний взбрык. А потом, совсем отчаявшись, вдруг тихонечко, совсем по-щенячьи, заскулил.

Мальчишка взглянул во влажные глаза, полные искреннего раскаяния, и вздохнул.

— Ладно, уговорил: завтра поеду верхом. Есть хочешь?

Гаррканец с надеждой встрепенулся, неверяще вскинув острые уши, но быстро убедился, что хозяин не шутит, и восторженно хрюкнул. А затем подпрыгнул на месте и порывисто ткнулся крупной мордой в плечо, выражая горячую благодарность и ликование: прощен!

Белик с мягкой улыбкой потрепал мощную шею и снял узду, при виде которой у бывалого купца брови сами собой полезли наверх. Как так?! На ней не было железного мундштука! И удила совершенно неправильные! Ненормальные! Да что там: их практически и не было! А то, что было вместо них, совершенно не мешало гаррканцу жевать, кусаться и упрямиться, что он, похоже, просто обожал делать. С такой дурной упряжью его было нельзя заставить идти туда, куда он не хотел! А вся работа наездника сводилась к тому, чтобы вежливым и крайне деликатным потягиванием за поводья указывать норовистому жеребцу, в какую сторону хозяин желал бы повернуть, при этом оставляя последнее слово не за собой, а за дурной, упрямой скотиной! Ну, не глупость, а?!

Гаррон не менее удивленно покачал головой, провожая странным взглядом лихо отплясывающего жеребца. Гм, похоже, мальчишка давал ему слишком много воли. Один полет над дорогой чего стоит! Сам бы южанин наверняка не сдержался: вмазал коварной скотине от всей души, а то и прибил бы на месте. Не зря ли Белик его пожалел? Но, с другой стороны, после строгого окрика гаррканец мгновенно присмирел, весь оставшийся день был просто шелковым, а "ласковое" поглаживание по бокам шипастым кастетом придало ему еще больше покорности — вон, как вьется теперь вокруг хозяина! Не дать ни взять — просто преданный пес! Едва не повизгивает от восторга.

— Угомонись и иди умойся, — строго велел Белик. — На тебе же корка толщиной в мой палец! Марш на реку! Но чтобы вернулся к темноте, ясно?

Карраш понятливо всхрапнул, шумно отряхнулся и послушно потрусил прочь, помахивая роскошным хвостом на манер помела. А пацан подхватил свой длинный, непонятный сверток, обернутый все в ту же плотную ткань, забросил седло и остальную упряжь на ближайшую телегу, после чего, ни мало не беспокоясь о питомце, натаскал резко подобревшей поварихе воды и с чистой совестью отправился устраиваться на ночлег. Но при этом выбрал наиболее удаленное от палатки эльфов место — под самыми крайними елями, в глубокой тени, где шустро расстелил теплый плащ, бросил глухо звякнувшую ношу наземь и с независимым видом развалился сам, закинув руки за голову и словно бы не замечая "послов", устраивающихся возле отдельного костра.

— Эй, а чего у тебя в тряпке? — плюхнулся рядом на траву Весельчак. — Меч? Лук? Палки?