Кор-а-кор - Андрей Белан

       - Мужик может не надо? Я тут смысл жизни только увидел, а тут ты. Давай забудем наше небольшое недоразумение. А? Что нам с тобой делить. Может чуток попозже встретимся, да уже и поговорим по душам. А сейчас просто разойдемся, как будто и не встречались. Договорились?

       Паладин сплюнул, презрительно скривил губы в ухмылке. Дескать, некуда ты с этой дороги не уйдешь, путь от сюда только один, и я такой могучий и сильный помогу тебе быстрее встать на него.

       Что ж, так тому и быть.

       Я поднял правую руку, потянулся к ножнам, он напал. Быстро и молча. В отличие от многих тварей Паладины Его чистого света не издают лишних звуков, а работают как неживые существа, нацеленные только на одно. И сейчас целью именно этого Паладина был я. Но мой противник не учел только одного: сегодняшний день совершенно не подходил на роль дня моей смерти.

       Я подождал пока Паладин сблизится со мной и нанесет удар, упал в бок и перекатился по земле. Вскочил на ноги и тут же метнул нож, стремясь хоть самую малость задержать противника. Одним стремительным движением выхватил клинок, отвел в сторону удар меча противника и контратаковал, стараясь ошеломить, сбить дыхание. С равным успехом я мог бы, наверно, пытаться ошеломить своей атакой ветер или дождь. Совершенно не напрягаясь, Паладин отбил все мои выпады и резко переместившись, ударил с низу вверх, выбил мне из рук клинок и на обратном движении рассек кожу на моем лице. Я озверел, подскочил в плотную и схватил Паладина в охапку, поднял его над головой и резко бросил вперед себя. Тот упал на землю, как резиновый мячик, отскочил от неё и бросился ко мне. В перекате подхватил оружие я встретил атаку меча, но пропустил сильнейший удар ногой в грудь. Упал и почувствовал холод лезвия на своем горле.

       Глаза в глаза. Ненависть изливается на меня и тихий голос, нет скорее полурык:

       - Я убью тебя, сволочь! Ненавижу! Я убиваю вас везде, ты у меня тридцатый, а поверь будет больше.

       Лица моих родных встали перед глазами, я увидел их такими, какими они были при жизни и после смерти.

       Я сорвался.

       Тьма.

Глава 5.

       Приходить в себя занятие есть не благодарное и муторное. Внутри рождается сначала чувство потерянности. Первый вопрос, который начинает крутиться в голове: Где я? И это очень хорошо. Потому что у многих первый вопрос это: Кто я? И это есть на много хуже, чем первый вопрос, так как для человека чувствующего себя нормально, вполне естественно определится со своим местоположением. Потом после определения своего месторасположения почему-то приходят телесные ощущения, по которым быстро понимаешь, что там, где ты был, ничего хорошего не было, а некоторые части тела так об этом заявляют, что становится страшно. Может оные части тела вообще не подлежат лечению? И самое неприятное во всем этом, что начинаешь испытывать такую нужду сходить по ветру, что мигом все вопросы уходят куда подальше, а все твое естество просится, ну пожалуйста, облегчи мою участь. Примерно все так как я и описал, я и испытал на себе, когда пришел в себя.

       Поэтому, как только я открыл глаза, то первым делом попытался сползти с лошади, на которой поперёк седла лежал, но услышал.

       - Ну, господин, еще трошечки осталось, потерпи, хороший, а там тебя доктора посмотрят. Що ты в самом то деле, тяжелый же, как боров. Я ж тебе не силач, шоб тебя поперек седла постоянно держать. Ты вон какой, а я во какой. Тебе, через левую ноздрю, на вылет, хорошо, лежишь, ни о чем не думаешь. А мне? То - то же... Так что лежи спокойно, немножко осталось.

       Выслушав всю эту незатейливую реплику и поднатужившись, я ответил и сам ужаснулся каким тихим голосом начал говорить:

       - Зося, ты меня отпусти, а то сейчас опозорюсь, что младенец маленький.

       Ответ был классный:

       - Ой!

       Рука, удерживающая меня исчезла, и я как мешок упал с лошади, с трудом поднялся, расшнуровал шнуровку на брюках и замер. Когда с естественными процессами было покончено, уделил большее внимание своему состоянию и тихо пришел в ужас, во мне полностью исчезли все мои энергетические запасы. Я был полностью пуст, то есть фактически ничем не отличался от обычного человека.

       -Зося, что произошло? - задал я вопрос, одновременно поворачиваясь к сидящему с открытым ртом на коне своему попутчику.

       Тот закрыл рот, шумно сглотнул, попытался что-то промычать. Понял что у него ничего не выходит, сплюнул. Начал снова:

       - Так это, господин, тут такое дело, что вы бац и, как мертвый. Я вот это, думал что все. Маленькая надежда была на городских колдунов. А тут вы бац, и на ногах. Вот!

       От избытка чувств и нехватки слов мой попутчик шумно испортил воздух, отчего стал красный как зрелый помидор.

       - Хм... Так, Зося, давай по порядку.

       Парень усиленно замахал головой, соглашаясь. Мол, по порядку самое-то. Я продолжил:

       - Расскажи, что со мной происходило, когда я дрался с Паладином?

       - Так я и говорю. Бац. И вы уже на земле лежите. А он к вам, господин, подошел. Можно даже сказать, подлетел, аки коршун. И свой меч к горлу представил. А потом, наклонился и что-то вам шептал. А вы вдруг, как зарычите, как его отбросите. Потом вскочили и к нему, и бац!

       Я потряс головой:

       - Что бац?

       Зосим потерял интерес к беседе, ему, видимо стало скучно, поэтому он как то меланхолично произнес:

       - Господин, вы уж извиняйте, но у меня, того этого, вопросик. Можно?

       Голова гудела не переставая, поэтому я даже не обратил на тон, которым стал со мной говорит Зоська.

       - Давай задавай.

       - Вы тока не обижайтесь, господин.

       Я махнул рукой, мол какие могут быть обиды.

       - А вы что любите собой любоваться, когда вам рассказывают, как со стороны выглядит избиение человека, в котором вы принимаете главную роль?

       - Чего?

       По моему лицу Зосим понял, что он круто где-то просчитался и теперь в роли избиваемого будет выступать он сам. На парня было жалко смотреть. Он снова покраснел, потом побледнел. И посекундно сглатывая, спросил, причем жалобным голоском:

       - Вы чо, совсем - совсем ничего не помните?

       Я молча покивал.

       - Тогда я все- все расскажу. И как вы Паладина головой об дерево лупили, а потом подняли и об землю со всего маху грохнули, а потом ему все конечности сломали. И делали это с такой мечтательной улыбкой, что я чуть со страха в штаны не наделал, но письнул изрядно. И в конце, когда все кости ему сломали, то тогда вы, господин, к нему наклонились и сказали, что дескать падаль он, а вы о падаль руки марать не будете. И его смерть будет не на вашей чистой совести и красивых руках. И ногой его в висок ударили. А потом на меня посмотрели и сказали, что мол, Зоська, поехали в город, а то тут воняет как-то нехорошо.