Ремонт и реставрация мебели и предметов антиквариата - Валерий Хорев

А ведь я не раз сталкивался с попытками населения (неудачными, естественно) чинить разбитую плиту каучуковым клеем «Момент». Последствия таких опытов настолько необратимы, что заклинаю снова и снова: никакой каучуковый или полиуретановый клей (вообще все то, что предназначено для ремонта обуви и склеивания резины, микропора и других гибких материалов) категорически неприменим для дерева в любых ипостасях. Буквально за день до того, как писались эти строки, мой собственный сын с приятелями, расщепив край скейтборда (кто не знает – это доска на колесиках) из слоеного клена, решили быстро восстановить статус-кво именно клеем «Момент». Разумеется, горькая правда жизни явилась во всей красе, коль скоро у них не достало терпения воспользоваться эпоксидкой и поскучать до утра. ПВА, безусловно, также принесет горькие плоды, поскольку он на воде, а всякий контакт с водой грозит стружечной плите разбуханием без малейшего шанса вернуть прежний облик, разве что вы умудритесь в домашних условиях снова сдавить ее с усилием в несколько десятков тонн.

В последнее время морально устаревшую ДСП в мебельном производстве теснит ее продвинутая сестра МДФ – та же самая плита, но из мелкой древесной фракции, что и породило новую аббревиатуру. Фактически мы имеем дело с обычной ДВП (древесно-волокнистой плитой), только высокой степени прессования и самых разных толщин. В отличие от ДСП, МДФ не имеет склонности расслаиваться вдоль плоскости, обладает более стабильными механическими характеристиками и даже, якобы, не выделяет из себя в воздух смертоносные вещества. Абсолютное большинство ассортимента дешевой (и даже вовсе не дешевой) корпусной мебели сегодня производится из МДФ, ламинированной или фанерованной натуральным шпоном под освященные веками породы: дуб, орех и т. д. Никаких особых спосособов реставрации, отличных от тех, что описаны выше, новомодный материал не требует.

А вообще, по моему сугубо личному мнению, возня с массовой мебелью второй половины XX – начала XXI века вообще не есть реставрация, и в большинстве случаев увечный предмет дешевле выбросить вон, чем тратить на него время и деньги.

Подводя итог этому довольно поверхностному рассказу о работе со старым деревом, не могу скрыть своего профессионального отношения к деяниям разного рода модных «конструкторов впечатлений», которые в последнее время с экрана телевизора, потрясая серьгами в ушах, кольцами в носу и цепями на худых авангардистских шеях, учат многомиллионную аудиторию тому, что можно утворить с антикварной мебелью.

Когда в качестве жертвы выступает полированная хельга производства 1973 года, это простительно, но зачастую дитя богемного быта накладывает руки на действительно ценную вещь позапрошлого века, притом в прекрасном состоянии. Глубокомысленно взирая на отличную ореховую древесину с глубокой, тщательно подобранной текстурой, сохранившуюся без изменений в течение полутора сотен лет, этот злой фантазер мрачно произносит: «Да-а… какой кошмар… с этим надо что-то делать!» (дословно цитирую по памяти). И после такой преамбулы принимается покрывать милый резной шкафчик новейшими гелями, пастами и прочими мудреными составами (каждый из которых, смею уверить, не по карману обычному человеку), затем ловко вырезает трафареты бабочек, птичек и т. д., наклеивает, сдирает, орудует тампонами, золотит, перламутрит, а в итоге перед нами является нечто, напоминающее декорацию-однодневку к нарководевилю «Безумная ночь, или Я у мамы дурочка». Если учесть, что, с точки зрения психиатрии, даже сногсшибательный шарфик или какая-нибудь эдакая «фенька» в волосах уже однозначно говорят о предрасположенности субъекта к шизофрении, то пребывание в одной комнате с тем, чем стал некогда изысканный, благородный предмет, не может не привести к элементарному душевному расстройству.

Остается лишь воззвать к благоразумию, то есть: не пытаться повторять эпатажные рекомендации так называемых стилистов, попросту зарабатывающих на шокировании публики неслабые деньги. В конце концов, существуют вечные ценности, не подвластные моде, и антикварная мебель уж точно из их числа.

Реставрация металла

Затем он сходил на набережную Железного лома и дал приделать новый клинок к своей шпаге.

Металлическая старина, на наше счастье, слабее подвержена разрушительному угрызению временем, чем ее деревянные ровесники. Вероятно, ни в одном музее мира не отыскать подлинной эллинской кушетки или шумерского кресла, а не менее древних изделий из меди, бронзы, серебра и золота пруд пруди. Хотя, увы – тернии веков относительно благосклонны лишь к цветным металлам, но грозную сталь и простое железо они обращают в прах скоро и безвозвратно. Конечно, археология – наука серьезная, и методы обращения с ветхими сокровищами специфичны, требуют высокого профессионализма и знания особых критериев допустимости тех или иных действий, но это полностью выходит из области наших интересов. Металлический хлам, который обыкновенно попадает на стол домашнего реставратора, не представляет собой, за редким исключением, сколько– нибудь заметной исторической ценности. Поэтому не будет ошибкой сформулировать алгоритм обращения с ним так:

– расчистка;

– восстановление формы;

– консервация.

Расчистка

В зависимости от ситуации может включать как мытье простой водопроводной водой, так и применение химически активных жидкостей, а заодно разнообразные механические операции со щетками и абразивами. Собственно, уж что-что, а мыльная ванна делается всегда, поскольку воднорастворимая грязь присутствует абсолютно на всех железках и медяшках.

Восстановление

Подразумевает придание сохранившимся останкам оригинального облика, для чего может потребоваться заделка дыр, трещин и прочих травм, шлифовка, полировка, монтаж отвалившихся деталей (в том числе клепка, пайка, склейка), рихтовка вмятин – короче, все что нужно. Сложнее восполнять утраты, так как здесь необходимо не просто сымитировать отбитую ножку или завиток, но повторить их в том же материале и пропорциях, да так, чтобы было незаметно (напротив, археологические находки никогда не восполняют подобным образом – по музейным правилам заплаты должны отличаться от оригинала).

Для иллюстрации приведу пример восполнения. Пациентом была фигурная подставка канделябра (рис. 36) цинкового[1] литья. Материал достаточно хрупкий, и один край подставки когда-то был напрочь отбит. К счастью, сохранившиеся фрагменты сами продиктовали единственно возможный вариант: снять слепок и отлить дубликат.

Рис. 36

Будь предмет редким и ценным, это следовало бы сделать из цинка же, но в данном случае игра не стоила ни единой свечи, подставкой никто не предполагал пользоваться, а потому в ход пошел обычный гипс. Поскольку изделия такого рода всегда окрашивались «под бронзу», по окончании работ никто бы не распознал новодела.

Что касается крацевания, или обработки поверхности металлической щеткой, то здесь нужно остановиться подробнее. Дело в том, что сдирание ржавчины с гаражных ворот стальной щетиной не совсем крацевание. Этим специальным термином скорее принято обозначать вариант, когда материал щетки (которая может быть вращающейся) соизмерим по твердости с обрабатываемой поверхностью. Естественно, каленая сталь годится только для стали же, причем сам инструмент должен быть эластичным и уж, во всяком случае, не драть, а нежно лизать поверхность, не оставляя на ней заметных царапин.

Если используется электромотор, то слишком высокие обороты даже самую пушистую насадку превратят в абразив. Соответственно, при диаметре щетки порядка 100 мм скорость вращения вала не должна превышать 1000–1500 об/мин.

Остается добавить, что для крацевания ювелирных изделий и вообще цветных сплавов применяются бронзовые и латунные щетки разной степени жесткости, каковая зависит от диаметра и упругости волосков. Весь же этот огород городится для того, чтобы получить в итоге весьма эстетичную поверхность с мягким шелковистым отливом, скрывающим микроскопические изъяны, но в то же время выявляющим художественную фактуру изделия. Никаким иным способом нам не удастся придать металлу действительно старый вид.

Консервация

Призвана закрыть дорогу коррозии, дабы впредь семейная реликвия переходила от внуков к правнукам без потерь, не требуя регулярного вмешательства. В основном это касается железа, так как поголовье медных, латунных и бронзовых изделий не демонстрирует желания разрушаться в комнатных условиях. Напротив, тщательно очищенная и восстановленная поверхность железа тотчас покроется ржавчиной, будучи предоставлена сама себе, и тем скорее, чем она чище. Так что нанесение защитных пленок является абсолютно необходимой операцией. Подробнее технология консервации описана в разделе о черных металлах.