Мрак и рассвет - Джордж Энгланд

Он закончил фразу приглушенным ругательством, от которого у девушки прошла по телу дрожь.

— Сейчас они должны быть где-то возле Сентрал Парк, те, с барабанами, как вы думаете? Это на каком расстоянии, по вашему мнению?

— Километра три. Пойдемте отсюда.

Они молча вскарабкались по шатающейся лестнице на небоскреб в свое жилище.

Первым делом Штерн зажег лампу и поставил ее за шкурой, натянутой, подобно шторе, на окно. При рассеянном, но вполне достаточном свете инженер осмотрел оружие. Он тщательно зарядил его и остался доволен запасом патронов. Коробки с пулями Штерн расставил возле окон, выходящих на Мэдисон, перед дверью и на лестнице. Затем погасил лампу.

— Два револьвера, винтовка и карабин, — сказал он. — Только это. Но, надеюсь, мы сможем удержать дикарей на почтительном расстоянии, если они сунутся сюда. Не слишком страшно, Беатрис?

— Совсем не страшно, — заверила его девушка.

— Браво, малышка! — произнес инженер, протягивая девушке винтовку.

Затем Штерн подошел к окну, чтобы слышать, что делается снаружи. Беатрис сделала то же самое.

— Они приближаются. Вы слышите?

Молодые люди напряженно слушали. Тамтамы звучали громче, все более угрожающе. Ветер донес неясный многоголосый гул, похожий на гул огромного летящего пчелиного роя.

— Куда они могут идти, как вы думаете? — прошептала Беатрис.

— К лесу Мэдисон. Смотрите!

Он указал на восток. Очень далеко, там, где начиналась лесная тропинка 14-й улицы, среди деревьев показался яркий свет, затем еще один. Вскоре весь лес заполнился мерцающими движущимися огнями.

Мужчина и женщина видели темную, движущуюся под плотным покровом листвы, массу, освещаемую светом дымящих факелов.

— Похоже на жутких светлячков, ползущих среди деревьев! — прошептала Беатрис. — Отсюда они представляют собой хорошую мишень, но мне кажется, что лучше пока воздержаться от боя!

— Тише… Подождем…

Другая толпа двигалась с северной стороны, воинственные крики, доносящиеся оттуда, были отчетливо слышны. Тамтамы застучали быстрее, наполняя воздух однообразными ритмическими звуками. Вдруг они смолкли, послышалась грустная многоголосая песня, то затихающая, то еще более громкая и пронзительная.

С площади возле самого дома донесся громкий, почти животный крик. Холодная дрожь пробежала по спине инженера. «Килограммов пятьдесят динамита или баррель нитроглицерина были бы мне сейчас весьма кстати. А лучше даже дюжина бутылок изобретенной мной взрывчатки, моего „пульверита“! Я бы мигом решил все проблемы! Это все равно, что иметь на руках четыре туза. Черт побери, а почему бы мне его не приготовить здесь? Из тех химикатов, которые у меня есть, я смогу сделать полулитр или даже литр. Налью его в бутыли, и тогда посмотрим, на чьей стороне сила!»

— Боже мой! Они ведь совсем черные! — воскликнула вдруг девушка. — Посмотрите!

Она показала рукой в сторону ручья. Штерн видел приближающиеся в темноте тени. Затем ему показалось, что среди деревьев он видит держащую факел руку и почти человеческое тело. Это видение быстро исчезло, но инженер успел его разглядеть.

— Да, чернокожие! А вы заметили их рост? Не выше обезьяны! О Господи!

Он непроизвольно вздрогнул. Сейчас те, в руках которых были факелы, подобно стае жутких кошмарных существ, заполнили лес у подножия Метрополитен. Движущаяся орущая дикая толпа растянулась от ручья до 5-й Авеню. Все казалось темным и мрачным, без малейшего проблеска.

Черные тела, как призраки, сновали взад и вперед; иногда в красном свете факелов появлялись рука, спина, короткая мохнатая нога.

Вдруг инженер увидел ужасную бесформенную руку, сжимавшую стрелу. Но едва появившись, она тотчас исчезла.

— Как будто некий сумасшедший скульптор выбрал бесформенные человеческие члены и слепил из них этих проклятых бестий, — прошептал Штерн.

Девушка не ответила, зачарованно глядя жуткий спектакль. Приглушенное бормотание еще доносилось до испуганных зрителей. С северной стороны раздавалась все громче и громче боевая песня нападающих. Внезапно вновь забили тамтамы. Раздался пронзительный, леденящий кровь смех и постепенно замер среди развалин 28-й улицы. Едкий запах смолы от горящих факелов доходил до Аллана и Беатрис. Разбуженные птицы кружили над лесом, встревоженно крича. Одна из них ударилась о стену дома неподалеку от окна и упала. Выругавшись, Штерн взял револьвер, но Беатрис удержала его за руку.

— Пожалуйста, не сейчас! — попросила она.

Он повернулся к ней. В бледном лунном свете и сиянии мириадов звезд лицо молодой девушки казалось высеченным из мрамора. Мертвенно-бледное и озабоченное, оно тем не менее говорило о том, что Беатрис сохранила присутствие духа. Волна нежности охватила Штерна. Он обнял девушку, и она благодарно прильнула к его груди.

Но только на мгновение!

В лесу раздался жуткий рев, существа с факелами ринулись вперед с воплями и какими-то, похожими на обезьяньи, криками. Под многолетними деревьями разгоралась первобытная битва.

Решение Штерна

Штерн и Беатрис не знали, сколько времени длилось сражение, почему и каковы его детали. Во мраке, с довольно большой высоты определить исход примитивной войны оказалось невозможным.

Их не интересовала, впрочем, причина битвы, безразлично было, кто победил или проиграл. Они не слишком внимательно следили за танцами факелов, назойливым ритмом тамтамов, криками убийц и их жертв.

Время шло, барабаны смолкали один за другим, но факелы продолжали гореть. Когда на востоке стало проясняться небо, началась кульминация сражения, когда победители без пощады добивают поверженных врагов.

Со своего места мужчина и женщина с трудом могли разглядеть воюющих, убивающих и умирающих, орущих в триумфе и бьющихся в агонии.

— Дикая война, — сказал инженер, дрожа от отвращения. — Отойдите от окна, Беатрис. Становится светло, нас могут заметить.

Она позволила увести себя, как бы очнувшуюся от жуткого кошмара. Беатрис села на свою кровать из шкур и обхватила руками голову. Рука Штерна вновь потянулась к револьверу. «Мне нужно было, пожалуй, спуститься вниз во время боя. Это ночное первобытное побоище просто оскорбительно для мира, даже мертвого. К тому же мы рискуем быть отрезанными от источника воды и продовольствия, от всего…»

Странный гортанный крик, раздавшийся в лесу, прервал мысли инженера, он повернулся и выглянул в окно.

Все изменилось. Шум битвы сменился приглушенным гулом победного хора и приготовлений к погребальному обряду.