Стоп. Снято! Фотограф СССР - Саша Токсик

главного редактора "Знамени Ильича". Пострадавший фотограф в его подчинении трудится. Вот, кстати, и он. Опустил голову в присутствии "старших товарищей" и готовится дать обвинительные показания.

Рядом с Ваграмяном располагается тётка с причёской "воронье гнездо" и поджатыми презрительно губами, и мужик уныло-верблюжьей внешности с очками на длинном носу. Ваграмян представляет их отвественным секретарём редакции и инструктором обкома из отдела печати и радиовещания, соответственно. Имена я не успеваю запомнить.

Оба кривятся при виде няшиных клёшей. А вот Эдуард выдаёт плотоядную улыбку, которая, впрочем, ничего хорошего Подосинкиной не сулит. Разве что её не просто выгонят, но и сначала поглумятся.

— А это кто? — удивляется дама с "вороньим гнездом", обращаясь к Молчанову, — почему здесь несовершеннолетние?

— Я совершеннолетний, — говорю, нарушая субординацию, — Могу паспорт показать. Меня зовут Альберт Ветров. — Странно, что ваш сотрудник меня не помнит. Именно я, если ему верить, отобрал у него оборудование и цинично сломал.

Уважаемые читатели! Спасибо за ваши комментарии. Извините, если не успеваю ответить каждому из вас. Но будьте уверены, что я читаю их все.

Мне очень приятно получать от вас слова поддержки. Это помогает работать увлечённее и быстрее. Если вам нравится книга — не держите в себе. Скажите об этом автору!

P.S. Если обнаружили опечатку — сообщите об этом мне в личку. Я стараюсь оперативно исправлять ошибки. Согласитесь, это странно, когда ошибки уже нет, а комментарий ещё висит?

Глава 8

Фотограф вскидывает глаза и тут же опускает их обратно. Он уже за свои прегрешения получил сполна, и вякать вперед начальства не решается.

— Явился, значит, с повинной, — веселится Ваграмян.

— Совесть замучила, — киваю, под изумлённым взглядом Подосинкиной, — коллега же лицо материально-ответственное. За поломку у него из получки высчитают, наверное. Неправильно это. Если я виноват, то сам и возмещу стоимость ремонта. Согласно квитанции из мастерской.

Вытаскиваю из кармана смятые бумажки. Вчера вечером я разорил копилку. Не в виде мещанской свинки, а пролетарскую двухлитровую банку из-под кабачковой икры. На столе оказываются в основном смятые рубли и пара зелёных трёх. Крупная пятикопеечная монета катится к Ваграмяну и противно дребезжа останавливается перед ним.

"Коллега" лупает глазами.

— Там незначительная поломка была, — встревает ответственный секретарь, ещё сильнее поджимая губы, — наш сотрудник исправил её своими силами.

Я даже не сомневался в этом. Если бы рукожоп действительно разгокал камеру по пьяному делу, то никаких снимков на неё сделать бы не смог. А намеренно ломать казённое оборудование, чтобы прикрыть свои косяки, это за гранью добра и зла. Кто бы ни брал в руки камеру на съёмках, отвечает за неё всё равно фотокор. Нормальный фотограф на мероприятиях даже в туалет с камерой ходит.

А свалить съёмочный брак на глюк оборудования — милое дело. Тем более, когда крайний нашелся.

— Фууухх… какое облегчение, — говорю, — значит, материального ущерба никто не понёс? Только моральный?

— А топливо как же?! — возмущается секретарь, — машину редакционную туда-сюда гоняли…

— Ну, машина, допустим, наша была… — вижу, как приосанивается Молчанов.

— Рабочий день у сотрудника насмарку… вёрстку менять пришлось… — не унимается тётка, — плёнка… бумага… реактивы…

— То есть вы до самой печати фотографий поломку не заметили?! — изумляюсь, — что за поломка такая? Может, вы уже со сломанной камерой приехали?!

— Вы на что намекаете, молодой человек?!

Забавно, что словесная схватка происходит исключительно между мной и женщиной с "вороньим гнездом" на голове. И Молчанов и Ваграмян смотрят на нас с интересом, словно полководцы, выставившие своих ратников перед битвой. Невместно людям такого уровня напрямую спорить. А так, самый раз.

— Товарищ фотограф и до встречи со мной снимки делал, — говорю, — давайте убедимся, что там всё в порядке. Для очистки совести и его доброго имени.

— Да как ты смеешь?! — тётка переходит на ультразвук, — Сергей Владимирович, как у вас в районе ведётся воспитательная работа с комсомольцами?!..

— Что, Эдуард Ашотович? — игнорирует её Молчанов, — Джентльменам верят на слово? Тогда им и масть прёт?

Не пойму, верит ли мне первый секретарь, или просто жестоко троллит областное начальство. А ещё догадываюсь, что со статьёй про колбасную фабрику облажались обе стороны. И Молчанов, как опытный аппаратчик не упустит возможности перевалить ответственность на газету. Вон какой у него в улыбке оскал прорезался.

— Покажите им, Изольда Константиновна, — Ваграмян тоже не сводит взгляд с Молчанова, — пусть эти Фомы Неверующие убедятся.

— Вот! — она открывает картонную папку с завязочками, вытаскивает пачку снимков и кладёт перед Ваграмяном. — До поломки Виталий успел сделать только фото выпускного класса. Как вы можете убедиться, оно в полном порядке. А вот что потом.

Над фотографиями старательно трудились, но не смогли их "вытянуть". Ни хрена на них не пропечаталось. Какие-то бледные силуэты, слившиеся с фоном.

— Посмотри какой фото! Конфэта! — Ваграмян торжествующе двигает снимок к нам.

От восторга у него даже акцент прорезается. А может, дурачится он так.

Фото и правда получилось на славу. Чёткие, объёмные фигуры выпускников, настолько живые, словно они сейчас пошевелятся. И краше всех в первом ряду улыбается Лидочка Лиходеева.

— Его нет на фотографии! — Подосинкина распахивает глаза, словно сейчас разгадала сложнейшую загадку и ждёт, что ей дадут за это большую шоколадную конфету.

— Кого нет? — Ваграмян недоволен, что кто-то портит его триумф.

— Альберта! — Подосинкину уже не заткнуть. — Единственную удачную фотографию сделал Альберт! А ваш хвалёный специалист привёз дерьмо!

Она вскакивает с места и трясёт фотографией перед носом у комиссии. Всё её волнение в этот момент прорывается наружу, и няша за словом в карман не лезет.

— Выбирайте выражения! — визжит "воронье гнездо".

— А ведь и правда нет, — Молчанов ухмыляется и бросает фотку перед Ваграмяном, за уголок как козырного туза. — Удивительно, правда?

— Покажи остальные, — бросает Ваграмян.

— Я их не распечатал, — подаёт голос фотограф. — Выбрал самую удачную.

— А контрольный лист распечатали? — встреваю.

— Да, — упавшим голосом отвечает.

— Можно посмотреть?

Про "контрольки" рассказывал мне отец. В большинстве газет это считалось обязаловкой. Перед тем как делать полноразмерные кадры на одном листе фотобумаги распечатывали содержимое всей плёнки целиком. Для этого её укладывали полосками прямо на