Беседы о живописи - Герман Александрович Недошивин

Мы следим, как проплывает он перед нашими глазами. С каждой секундой меняется зрелище, и мы не властны остановить его. Да в кино нам это и не нужно, оно на такие «остановки» и не рассчитано.

Похоже и в жизни. Представьте себе, что вы стоите у окна поезда и мимо вас проходят все новые и новые пейзажи. Иногда вдруг раскроется вид, который особенно вас захватит, вам захочется посмотреть на него подольше, но нет... поезд спешит вперед, и через каких-нибудь пять минут пленивший вас пейзаж навсегда скрылся из глаз. А хорошо бы остановиться и вдоволь наглядеться, налюбоваться раскрывшейся глазам красотою! И так всегда и во всем.

Бывает, что вы очень хорошо знаете человека, дружите с ним много лет и вот в какую-то минуту, вглядевшись в привычное лицо, раскрываете в нем для себя что-то особенно важное и дорогое. Но вы едва успеваете запечатлеть в памяти это мгновение. Время течет вперед, и такой нужный момент навсегда ускользнул в прошлое.

А если вам посчастливится присутствовать при каком-то важном событии в общественной или в вашей личной жизни, сколько напряженного волнения бывает в такие минуты! Они надолго врезаются в память. Но проходят они на самом деле очень скоро, и через полчаса важная минута уже навсегда стала прошлым. И, оказывается, не все вы успели рассмотреть, не все и не до конца пережили, продумали.

Тут и приходит на помощь искусство живописца. Оно останавливает для нас время в важные минуты, и мы можем не только в памяти или в воображении, но воочию как угодно долго вглядываться в то, что нам нужно как следует узнать, пережить, усвоить мыслью и сердцем.

Есть вещи, которые надо запомнить, есть мгновения, о которых всегда и постоянно напоминает совесть и человеческий долг. И здесь живопись тоже наш прямой помощник, средство закрепить и осмыслить прошедшее.

В картине «Мать партизана» С. Герасимова изображено лишь одно мгновение драмы, которую переживали советские люди в годы фашистской оккупации. Но разве неясно нам, что происходило до того момента, который изобразил художник: ворвались в деревню озверевшие фашисты, неся с собою смерть и разрушение. Им удалось схватить юношу-партизана, и теперь эсэсовский офицер пытается выведать что-нибудь о партизанах у старухи матери арестованного парня. И, глядя на картину, мы чувствуем, что никакие муки и даже смерть не сломят мужества этой женщины; что тщетны, несмотря на любые жестокости, будут попытки фашистов поработить русский народ.

Течение событий во времени должно быть по возможности предельно ясно для зрителя. Иногда для этого используется принцип детального повествования, как в федотовском «Сватовстве майора», где, как мы видели, множество подробностей легко позволяет нам «прочесть» фабулу. Иногда художник выбирает момент, в ходе события переломный, к которому «стягивается» и то, что было, и то, что будет. Для этого чутье мастера может подсказать мгновение психологической кульминации (кульминация — высшая точка). В «Не ждали» Репин останавливается на той минуте, когда еще не разрешилось первое напряжение внезапности. Ссыльный вступает в комнату неуверенной поступью, поднялась тяжело согнувшаяся старуха мать, встрепенулась, будто даже испугавшись, жена, девочка пугливо съежилась, сын полон мальчишеского любопытства. Вся картина будто до предела «наэлектризована» будущим. И то, что художник «остановил» время именно в данную минуту, позволяет нам еще и еще переживать все то, что вихрем проносится в мыслях участников сцены в краткую секунду внезапно наступившего безмолвия.

Выбор момента — существенное для художника умение. Особенно это ответственно для картин, имеющих важный и сложный сюжет: бытовой или исторический. В таких случаях, как мы только что могли убедиться, надо уметь изобразить именно такое мгновение в длительном течении события, когда зритель без труда разгадывает и что происходило до и что будет происходить после минуты, запечатленной художником на полотне.

Конечно, когда мы говорим о «выборе момента», это надо понимать далеко не всегда буквально. Живописец не просто следит за своим предметом, который собирается изобразить, и затем механически схватывает нужную минуту. Нельзя представлять себе работу художника похожей на работу фотографа, который «ловит» натуру в наиболее подходящий, выгодный момент

Вспомним еще раз, что художник не просто копиист окружающего. Он познает мир, копит свои наблюдения, сопоставляет, сравнивает, обобщает. И нередко бывает так, что «мгновение», которое мы видим на картине, никогда не существовало на самом деле и родилось в творческом воображении художника как итог большой и длительной предварительной работы.

Нагляднее всего это в исторической картине. Молодой советский художник Коржев, конечно, не мог быть свидетелем расстрела революционной демонстрации в царской России. Ему надо было «придумать» такой момент, который бы не только позволил зрителю отчетливо понять, что и где происходит, но и осмыслить через это частное событие некую большую историческую правду.

Г. М. Коржев. Поднимающий знамя. Из серии «Коммунисты». Масло. 1959—1960 гг. Москва, Государственная Третьяковская галерея.

Коржев предельно лаконичен. На холсте только павший на мостовую знаменосец и рабочий-демонстрант, в гневной решимости рванувшийся вперед, чтобы подхватить из рук погибшего товарища красное знамя. И это не только «репортерская» сцена одной из многих классовых битв, но как бы символ необоримости революционного рабочего класса. Ведь бывает, что вдруг, в каком-то совсем частном эпизоде до осязательности наглядно раскроется самое глубинное содержание событий.

Поэтому не надо думать, что выбор момента обязательно предполагает его внешнюю эффектность или многозначительность. Но неправильно было бы впадать и в обратную крайность и вообще избегать многозначительных событий и торжественных минут. Конечно, и в большом и важном сюжете можно усмотреть только плоские истины или пустяки, а можно и в случайной мелочи разглядеть такое, что откроет людям мир с некоторой новой стороны. Следовательно, когда мы говорим о выборе мгновения, мы имеем в виду его емкость, позволяющую художнику выразить многое.

Художнику дан талант, ему дано умение сделать для нас доступными живые облики людей, самых разных вещей. Если художник рассказывает нам пустяки, которые ничем не могут нас обогатить, если он поверхностно протоколирует действительность, его искусство не будет для нас духовным хлебом, без которого трудно жить. Поэтому не надо бояться значительных тем из страха впасть в выспренность, в риторику. Ведь все дело в том, что и как сумел раскрыть живописец в избранном им жизненном материале.

Разве не понятно, например, тяготение советских людей к ленинской теме в искусстве! Как дорог каждому из нас образ Владимира Ильича Ленина, как бесконечно важно нам все, что связано с его памятью! Сейчас, через сорок лет после кончины вождя, осталось уже так