Конфликты и войны после распада СССР - Егоров Юрий

Терроризм от партизанских войн отличается своим наступательным характером, меньшей зависимостью от местного населения и способностью активно использовать в своих целях инфраструктуры развитых стран. Современный терроризм — разновидность войны в ее классическом понимании как насильственного навязывания противнику своей воли с той лишь важной особенностью, что террористическая борьба «ориентирована на асимметрию, посредством которой игроки, бесконечно более слабые технологически и организационно, чем их многократно более мощный противник, оказываются способными воевать против него» [7].

Еще в 1960-е годы партизанские войны в условиях оккупации или колониального правления, национально-освободительные движения были причислены к разряду асимметричных конфликтов, которым присущи следующие основные черты асимметричных конфликтов:

• непредсказуемость исхода при явной несоразмерности силовых возможностей и статусов противоборствующих сторон;

• использование слабым участником стратегии поиска «слабостей сильного»;

• обращение слабой стороны к запрещенным средствам ведения военных действий;

• тактика «непрямых» военных действий, применяемая слабой стороной;

• неспособность сильной стороны отстоять свои позиции и надежно подавить слабого [8].

Следовательно, уточняя определение, можно сказать, что асимметрия характеризует парадоксальные конфликтные ситуации, в которых сильный противник не способен защитить себя и добиться победы над слабым.

Хотя встречается и более «линейное» толкование асимметрии — как столкновение неравных по силовым параметрам противников, инициируемое слабой стороной, хотя поведение слабой стороны в такой ситуации считается нарушением конвенциональной логики «сдерживания».. [9]

В большинстве подобных конфликтов слабый противник не способен одержать военную победу над сильным. Но первому, как правило, удается навязать второму выгодный ему (слабому) тип протекания конфликта. В этом смысле слабый навязывает сильному свою волю и таким образом достигает политической победы, ради которой, собственно, и применяется сила, с точки зрения классического определения войны.

Например, во Вьетнамской войне (1964–1975) успех Вьетнаму принесла партизанская тактика «малых побед», позволявшая коммунистам уклоняться от крупных прямых столкновений с американскими силами, скрытность и неуязвимость рассредоточенных сил вьетнамских партизан на фоне легкообнаруживаемой концентрации войск Соединенных Штатов. При этом местное население поддерживало коммунистов, считая их борьбу против американских войск справедливой и освободительной. Слабому во Вьетнамской войне было достаточно «не проиграть». Сильный, чтобы выиграть, должен был обязательно одержать победу. Г. Киссинджер даже вывел «базовое уравнение партизанской войны», которое столь же просто, сколь сложно его воплотить на практике: «…партизаны выигрывают до тех пор, пока не проигрывают; а регулярная армия терпит поражение, если ей не удается одержать решающую победу». Он назвал и другой важный фактор победы — способность каждой их борющихся сторон обеспечить безопасность гражданского населения в зоне боевых действий. Выигрывают те вооруженные силы (регулярные или партизанские), которые способны ее полностью обеспечить. Эта задача часто оказывается непосильной для регулярной армии, воюющей на чужой территории. В этом смысле местные партизаны «обречены на победу — раньше или позже» [10].

К сожалению, до настоящего времени в широких научных кругах Украины не нашла освещения проблема асимметричных войн.

Поэтому рассмотрим этот новый феномен, который активно рассматривается учеными Запада.

Асимметричные войны — это войны, ведущиеся негосударственными структурами против государств. Они отличаются от обычных войн тем, что противник государства фактически анонимен, так как практически невозможно найти юридическое доказательство его вины. Кроме того, очередной акт войны со стороны негосударственной структуры непредсказуем и. следовательно, неотвратим. Это невероятно креативная акция. Практически ни один акт не повторяет другой, особенно если не рассматривать, например, привычные — ирландскую версию террора, испанскую или палестинскую. Особенно это заметно в последние годы: нам кажется, что каждый раз задействованы лучшие сценаристы мира.

Асимметричные войны предполагают качественное различие средств и методов борьбы у противостоящих сторон, при их сходстве как в стремлении к «точечному» характеру ударов (и со стороны террористов, и со стороны государств, использующих «высокоточное оружие»), так и по совершенно противоположным декларируемым результатам: уничтожаются в обоих случаях преимущественно не виновники насилия, а мирное населеие и отнюдь не «точечно».

В асимметричных войнах, получивших широкое распространение в конце XX века, можно найти много сходного с классическим типом симметричной войны, в главном они разительно отличаются друг от друга.

Основное, что характерно для асимметричной войны, — это то, что в ней нет сражений, а тем более не может быть и решающего сражения, определяющего исход войны. Место сражения в асимметричной войне занимают массовые убийства, причем зачастую, прежде всего, гражданского населения, с помощью которых одна из противоборствующих сторон пытается лишить другую всякой способности к сопротивлению.

Сражение является кульминационной точкой симметричной войны, оно, по словам Клаузевица, является измерением духовных и телесных сил с помощью последних. В сражении решается исход войны и подготавливается будущий мир.

Совсем наоборот обстоит дело с массовыми убийствами как характерной чертой асимметричных войн. Вместо того чтобы подталкивать противоборствующие стороны к миру, они только разжигают чувство мести у пострадавшей стороны и толкают ее на применение ответных мер, еще туже закручивая тем самым спираль насилия, которая в этом случае уже не ограничивается только непосредственно участвующими в боевых действиях лицами, но пронизывает собою все общество. Это сегодня особенно характерно для войны в Ливане, где массово гибнут жители этой страны, хотя Израиль утверждает, что наносятся хирургические удары. А реалии совсем другие.

Эффект постоянной эскалации насилия, направленной прежде всего не на уничтожение живой силы противника как таковой, а на его деморализацию и лишение воли к сопротивлению, значительно усиливается тиражированием образов массовых экзекуций через средства массовой информации.

Террористические акты варьируются от угроз, убийств, похищений, угонов самолетов, угроз взрыва, кибер-атак и вплоть до использования химического, бактериологического и ядерного оружия. В качестве оружия используются обычные гражданские объекты, например, в США в 2001 году это были пассажирские самолеты и обыкновенные почтовые отправления.

Еще один момент: асимметричные войны — это сравнительно дешевые войны. Атака на Нью-Йорк стоила примерно 250 тысяч долларов, официальный ущерб, который признают сами американцы, составляет сумму порядка 250 миллиардов долларов. Для этих войн характерно качественное различие сил у противостоящих сторон (военный потенциал «террористических» организаций на несколько порядков меньше потенциала США, НАТО или России) при способности каждой из них оказывать сравнимое воздействие на противоположную сторону.

«Концепция асимметричной войны — коктейль терроризма, организованной преступности, обычного регионального конфликта, проблем с природными ресурсами, массовой миграцией, контрабандой людей, заболеваниями…»» Такую характеристику асимметричной войны дал полковник Тим Спайсер, бывший офицер британских сил специальных операций SAS, ветеран Фолклендского конфликта и действующий директор частной военной организации Sandline International.

Теоретическими основами являются определения асимметричности и идиосин-критичности.

Асимметричность — это отсутствие общего основания для сравнения, аспект возможностей, которые невозможно сравнить с прошлым опытом.