Охота на духов - Мишель Пейвер

Но стоило ему выйти из воды, как на него ринулась крупная олениха. Волк с трудом увернулся. А она, нагнув голову и выставив ветвистые рога, все наступала. Волк отскочил в сторону. Он был на волосок от гибели — эти мощные ветви-рога чуть не проткнули его насквозь. Из-под копыт оленихи в него полетели мелкие камешки. Да, это была грубая ошибка. Зря он принял тот обглоданный скелет за мать олененка. Вот она, его мать! И где только она пряталась? Волк стрелой метнулся мимо оленихи и прыгнул в воду.

Выбравшись на спасительный берег, он оглянулся. Олененок, пригнувшись, сунул морду матери под брюхо и жадно сосал молоко, а олениха все еще гневно поглядывала в сторону Волка: «Держись от нас подальше!»

Стряхивая со шкуры воду, Волк вновь стал осматривать стадо, выискивая жертву попроще.

Вскоре он услышал крик боли и отчаяния; это кричал молодой олень, тщетно пытавшийся взобраться на крутой берег. У оленя явно была повреждена нога. Но его ветви-рога показались Волку острыми, как клыки: один удачный удар, и этот олень выпустит напавшему на него зверю кишки.

Глава семнадцатая

Торак, высмотрев Волка в стаде северных оленей, вскоре снова потерял его из виду.

Ренн прошептала:

— Ивняк здесь слишком густой, я не могу как следует прицелиться.

Он кивнул:

— Надо бы спуститься вон к тем скалам у реки…

И они, не говоря более ни слова, стали очень осторожно пробираться среди невысоких, в рост человека, деревьев, ближе к воде. Сквозь ветки Торак все время видел оленей, бегущих через открытое пространство к реке. На бегу они, как обычно, высоко задирали морды, выворачивали наружу задние ноги и покачивали своими белыми пушистыми хвостиками.

Ренн уже стащила с лица защитную маску; глаза ее горели. Торак знал, о чем она сейчас думает, — о вкусном костном мозге, о зажаренной на костре задней ноге оленя с таким сочным мясом, что, когда вонзишь в него зубы, кровяной сок так и брызжет, стекая на подбородок…

«Прекрати, Торак! Ты ведь пока что ни одного оленя не убил!» — сказал он себе.

Поскольку период гона еще не закончился, олени-самцы постоянно сворачивали в сторону и скрещивали рога в мимолетном поединке или начинали гоняться друг за другом, пугая олених и оленят. У самых крупных, взрослых самцов шея казалась распухшей — такой густой и пышный был на ней воротник, спускавшийся от горла почти до колен; у некоторых острые концы рогов были в крови, а шкура вся в неровных пятнах не до конца вылинявшей шерсти. Торак заметил, что олени шарахаются от клочьев старой шерсти, оставшейся на ветках колючего кустарника после прохода здесь предыдущего стада. Впрочем, олени пугливо шарахались и от тех фигур из дерна, которые высились на холмах, растопырив руки-рога.

«Стоят там, словно добычу пасут», — подумал вдруг Торак.

Он заметил также, что олени кажутся далеко не такими упитанными, какими им следовало бы быть в начале зимы. Обычно после того, как они все лето кормятся на сочных пастбищах, на спине у них образуется довольно толстый слой жира, но сейчас его не было. Торак видел, как молодая самка отошла в сторону от стада и попыталась немного подкормиться, тщетно надеясь пробить острыми передними копытами прочную ледяную корку, но это ей не удалось, и она устало побрела прочь.

Наконец им с Ренн удалось добраться до крупных валунов на берегу реки, со всех сторон окруженных мелким ивняком. Отсюда было хорошо видно, как бегущие олени прыгают в воду. Торак видел их влажные розовые языки и желтые зубы, чуял их мускусный запах, слышал звон и треск ломающегося под их копытами льда. Он еще немного подождал и вложил в лук стрелу.

Ренн тоже откинула капюшон парки и сосредоточенно прицелилась.

Волк крепче стиснул челюсти, и самец со сломанной ногой сразу обмяк.

Подталкиваемый мучительным голодом, Волк вонзил зубы в оленье брюхо и вспорол его, выпустив наружу замечательно вкусные, скользкие от крови внутренности. Он быстро проглотил их, оставив только желудок, от которого противно пахло мхом. Теперь Волк чувствовал, что почти сыт, но все же принялся за оленьи ляжки, с жадностью отрывая от них крупные куски горячего, сочного мяса.

Вороны спустились на землю и осторожными прыжками приблизились к убитой Волком добыче. Он рычанием отогнал их, но даже морду не поднял, и вороны послушно отошли, дожидаясь своей очереди.

Голод у Волка внутри наконец затих; честно говоря, он больше не смог бы съесть ни кусочка. Но теперь ему очень хотелось пить. Морда и грудь у него были перепачканы липкой кровью, которую надо было смыть. И он рысцой сбежал по берегу к воде, оставив добычу на растерзание воронам.

Когда он поднял голову, оторвавшись от воды, то вдруг уловил запах бесхвостых. И принюхался.

Это были не его бесхвостые.

Другие.

Ренн уже готова была выстрелить, когда намеченный ею олень вдруг пошатнулся на мелководье и упал. Из груди у него торчало копье.

Копье!

Торак поймал ее озадаченный взгляд и опустил лук. Откуда же прилетело это копье?

Копье моментально сразило оленя, и его собратья не успели ничего заметить и совсем не встревожились, пробегая мимо него. Присев в зарослях ивняка, Торак и Ренн внимательно осматривали берег реки. Похоже, копье прилетело не с берега, а с воды…

Вон оттуда. На середине реки, в самой гуще оленьего стада, Тораку удалось-таки высмотреть каноэ-обманку с деревянной оленьей головой на носу и пушистым хвостиком на корме. Лодочка сидела совсем низко в воде, а самих охотников Торак сумел разглядеть лишь с огромным трудом. Их было вроде бы четверо, и они искусно замаскировались: к головам привязали оленьи рога, лица раскрасили темно-коричневой краской, а вокруг глаз и рта навели белые пятна, как у оленей на морде. Ниже по течению Торак заметил и второе каноэ. А Ренн указала ему еще на два, выше по течению.

Торак оглянулся; значит, те клочья оленьей шерсти, развевавшиеся на ветвях кустарника, и те человеческие фигуры из дерна с торчавшими в стороны руками-рогами — все это устроено специально! Люди из горного племени с помощью этих приспособлений как бы сгоняли оленей в этот издавна знакомый им распадок и заставляли переправляться через реку именно там, где их уже ждали в засаде охотники. Ведь подстрелить оленя, когда он переправляется через реку и никуда не может удрать, проще всего.

Ренн тоже все поняла и еле слышно выдохнула:

— Ну, вот наконец-то мы их нашли! Хоть и вторглись без разрешения в чьи-то охотничьи угодья.

Торак заметил, как один из охотников прицелился в белого оленя, плывущего через реку. Но как только он вытащил копье, откуда ни возьмись появился ворон и принялся кружить над его добычей.

— Ох, нет! — прошептала Ренн.

Рип отлично поел, и теперь ему хотелось повеселиться. Он летал совсем низко и лаял, как собака. Озадаченный охотник все-таки метнул свое копье, но промахнулся и вместо груди угодил оленю в крестец. Белый олень стремительно выскочил из воды и помчался прочь, унося и воткнувшееся в его тело копье.

В одно мгновение стадо, почуявшее боль раненого собрата, охватила паника. Торак видел блестящие глаза оленей, будто обведенные белой краской, и их раздутые ноздри. Паника вызвала суматоху. Часть оленей ринулась назад, и животные, налетая друг на друга, быстро превратили воду у берега в жидкую грязь. По реке пошли волны, и каноэ стало сильно качать. Было видно, что охотники с трудом удерживаются на плаву. А еще через несколько мгновений Торак и думать забыл об охотничьем каноэ — за спиной затрещали ветки, и олени ринулись прямо на них с Ренн, круша заросли.

— Забирайся скорей на скалу! — крикнула Ренн.

Они бегом бросились к валунам на берегу; Торак подсадил Ренн и поспешно взобрался сам. А стадо уже с грохотом обтекало валуны — это был сплошной бешеный поток острых рогов и копыт, все сокрушавших на своем пути. Ренн сидела не слишком высоко, и какой-то обезумевший самец ринулся на нее, сумев зацепить рогом рыжую прядь ее волос. Ренн вскрикнула, пытаясь одной рукой распутать волосы, но у нее ничего не получалось, и Торак, взмахнув ножом, отрезал зацепившуюся за рог прядь. Высвободившись, перепуганный самец мотнул головой и, взвившись на дыбы, ударил его копытами в плечо. Торак свалился на землю, но успел перекатиться вбок, избежав удара острым копытом прямо в лицо. Такой удар вполне мог бы размозжить ему голову. Ренн, свесившись с валуна, за руку втащила его обратно, а олень с топотом помчался дальше по берегу.

— Ты как? — крикнула Ренн сквозь оглушительный грохот копыт.

— Нормально! А ты? — заорал в ответ Торак.

Она кивнула, но вид у нее был довольно мрачный, а из раны на затылке, где олень все-таки задел ее своим рогом, выдрав клок волос вместе с кожей, текла кровь.