Сказки Заброшенных Крыш - Андрей Бондаренко

– Вижу.

– Это её Душа. Ждёт Душу своего возлюбленного…

Алекс – через окуляры мощной подзорной трубы – прекрасно видел, как старый чайхи, смахнув со щёк крупные слезинки, неторопливо извлёк из кожаных ножен, закреплённых на узком поясе, длинный и тусклый клинок.

Короткий взмах, и худое тело Нора безвольно распласталось на чёрных камнях горного склона. Ручейки алой крови, частично впитываемые жадной почвой, весело и беззаботно заструились вниз по склону, на встречу…. На встречу – с чем? С кем? Кто знает…

А ещё через секунду-другую Алекс увидел, как из тела мертвеца (может, просто показалось, привиделось?), вверх взметнулась смутная, едва различимая светло-зелёная полоска…

Он медленно перевёл взгляд в небо (на Небо?). Два бесконечно-светлых, неясных и призрачных пятнышка неуклонно сближались…. Вспышка! Яркая и короткая, как жизнь истинных героев….

– Вот, она – Амфисбена, – зачарованно прошептала Айника. – Любовь между мужчиной и женщиной, двухголовая змея…. Одна голова мужская, другая женская. Разрубай её – на мелкие части – сколько хочешь. А она всё равно срастётся, назло всяким уродам, ханжам, лицемерам и подлецам. Если, конечно, эта любовь – настоящая…

Заночевали они возле уже знакомого красно-белого валуна. Молча, поужинали, любуясь на философско-задумчивый, беззащитно-малиновый закат. А потом легли спать.

– Просыпайся, командор! – разбудил его звонкий девичий голос, говоривший на безупречном испанском языке. – Срочно доставай Зеркала Борхеса! Смерть ходит рядом…

Сказка шестая

Банши[12] и брауни[13]

– Про Амфисбену было красиво сказано, – признал Ник. – Мол, любовь между мужчиной и женщиной, двухголовая змея….

– Красиво, – согласился Кот. – В Прошлом умели давать ёмкие и цветастые определения.

– В Прошлом?

– Ага. Хорхе Луис Борхес был человеком необычным. То бишь, дружил и общался с Высшими и Потусторонними Силами.

– А, вот, герр Пушениг…. Ему удалось ещё постранствовать по необычным Мирам?

– Конечно.

– Расскажи, – попросил Ник. – Интересно, ведь…. Куда он перенёсся из Патагонии?

Вокруг, насколько хватала взгляда, простирались изумрудно-зелёные невысокие холмы, покатые вершины которых были покрыты серо-коричневыми каменными россыпями и тёмно-бурыми валунами. На склонах холмов – местами – наблюдались бело-серые точки, в которых опытный глаз безо всякого труда опознавал пасущихся упитанных овец.

Алекс, обеспокоенно повертев головой по сторонам, непонимающе пробормотал:

– Куда же, интересно, подевались Борх и Айника? Да и окружающий пейзаж поменялся самым кардинальным образом. Ничего не понимаю…. На рассвете меня разбудила Айника, мол: – «Просыпайся, командор Кабрал! Срочно доставай Зеркала Борхеса! Смерть ходит рядом…». Понятное дело, что я её послушался и посмотрелся в светлое Зеркало…. И, что же? Скорее всего, перенёсся в следующий сон. Как и обещал таинственный сеньор Франсиско Асеведо, Генеральный директор компании «Заветные сны». Ага, в ладони моей правой руки зажат некий овальный предмет, а на зелёной травке лежит чёрный бархатный мешочек…

Старательно отводя глаза в сторону, чтобы случайно не заглянуть в поверхность «волшебных» Зеркал, он поместил крохотный овал в бархатный футляр, крепко задёрнул короткий шёлковый шнурок и запихал мешочек в правый карман…э-э-э, одежды.

– Во что это я одет? – засомневался Алекс. – То ли бесформенный сюртук, то ли плохо-пошитый камзол грязно-бежевого цвета с прямоугольными деревянными пуговицами. Неаппетитная клоунская хламида, короче говоря…. Под хламидой же наблюдается серая холщовая блуза, заправленная в такие же штаны, напоминающие покроем пошлые армейские кальсоны. Башмаки же – мрак полный: неудобные, громоздкие, откровенно-страшноватые. Из чего, интересно, они сделаны? Похоже, что это старый свалявшийся войлок, неряшливо-обшитый коровьей кожей, а подошвы, и вовсе, деревянные…. А зовут меня нынче – «Шелдон». Это – имя? Фамилия? Хрен его знает, честно говоря. Шелдон, и всё тут. Из этого и будем исходить…. Где я сейчас нахожусь? Учитывая «Шелдона», изумрудно-зелёные покатые холмы и многочисленных бело-серых овец, можно предположить, что мне любезно предложили посетить Ирландию. Причём, судя по допотопной одежде и обуви, древнюю…. На сколько – древнюю? Средние века, по крайней мере, ещё – точно – не наступили. То бишь, совершенно непонятно – относительно Новой Эры. Скорее всего, она где-то рядом…. Вон – на соседнем холме – возвышается, сверкая тонкими кварцевыми прожилками в лучах ласкового утреннего солнышка, солидный каменный идол, грубо-вырубленный из обломка гранитной скалы. Языческий идол, надо думать…. Напрасно, честное слово, тутошние умельцы задействовали для этих целей гранит. Очень, уж, ненадёжная горная порода, то бишь, чрезмерно подверженная ветровой и климатической эрозии. И ста пятидесяти лет не пройдёт, а этот многометровый каменный истукан превратится в банальную каменную труху, которая – в свою очередь – будет разнесена дождевыми бойкими ручейками по всей Ирландии…. Сижу, как последний дурачок, на придорожном шершавом валуне, причём, практически безоружный. Не считать же за полноценное оружие этот грубый и тупой ножик в деревянных ножнах, закреплённых на стареньком кожаном поясе? Лезвие имеет какой-то подозрительный, матово-тёмный цвет. Может, оно изготовлено из бронзы? Да, откровенная халтура, сломается – видит Бог – при первом же серьёзном ударе…. На придорожном валуне? Ну, да. Вот же, она, просёлочная дорога. Змеится совсем рядом. Узкая, достаточно наезженная, но без каких-либо ярко-выраженных колейных следов. Впрочем, в этом нет ничего странного. Почва здесь песчанистая и малоглинистая. Очевидно, дождевая вода оперативно уходит в землю, не создавая значимых предпосылок для возникновения непролазной дорожной грязи…

Из-за пологого холма, находившегося – судя по расположению солнечного диска на небосклоне – с северо-западной стороны, долетели негромкие, но, вместе с тем, подозрительные звуки. То есть, полноценный шумовой коктейль: тихонько скрипели давно не смазываемые колёсные оси, устало и недовольно пофыркивала лошадка, размеренно поднимавшаяся по дороге, доносились обрывистые женские смешки и приглушённый мужской голос, негромко напевавший – на смутно-знакомом языке – мелодичную песенку.

Постепенно слова песни заглушили все остальные звуки.

«Какой же это язык?», – засомневался Алекс. – «Понятное дело, что нынче я являюсь максимально-подкованным полиглотом. Но, всё же…. Да, безусловно, это гойдельская группа. Конкретный язык? Возможно – старо-шотладский. Или же, к примеру, классический мэнский. Хотя…. Ирландский же, ясная кельтская кровь! О чём тут, спрашивается, рассуждать?