Штрафбат. Миссия невыполнима - Антон Кротков

Здесь же в сарае нашлась старая рыбацкая роба и прорезиненные матросские штаны. А вот от роскошных палубных сапог пришлось отказаться. Бинтами к ступням были примотаны деревянные дощечки, которые неизвестный местный лекарь использовал в качестве шин для сращивания сломанных костей. С ними ноги не могли пролезть ни в одну обувь.

И вот настал момент истины. Борис попытался лихим рывком подняться, держась за стену. Но случайно наступив на правую ступню, застонал от боли и повалился на пол. Перед глазами поплыло алое зарево. Казалось, правую ногу сунули в кипящую смолу. Переждав, когда боль немного стихнет, Борис сел и с тоской огляделся. Появилось противное ощущение, что сам себе стал обузой. «Как беспомощный инвалид-“самовар”, который без посторонней помощи даже по нужде сходить не может. Остаётся только ждать, когда тебя подхватят под ручки и перенесут туда, куда кому-то будет угодно».

Нет, такие мысли надо сразу гнать прочь, не давая им парализовать волю чувством безнадёжной апатии и сопливой жалости к самому себе. Переборов раздражение, Борис предпринял новую попытку. На этот раз он действовал без спешки, очень осторожно и осмысленно. Благодаря такому подходу сделал важное открытие: левая нога не так сильно покалечена, как правая. А значит, надо при ходьбе переносить большую часть веса тела на неё. Теперь движения Борис делал только после того, как предварительно тщательно просчитывал каждое мускульное усилие. И всё-таки каждый шаг обжигал, словно пламенем. Наверное, часа два он вышагивал по крохотному пятачку, учась орудовать костылём и своими покалеченными конечностями. Этот пробный побег его страшно вымотал. Стало понятно, что без длительного отдыха не обойтись и придётся отложить свой уход.

Едва Борис припрятал до следующего раза приготовленную амуницию, как где-то за стеной послышался чей-то отрывистый кашель и шорох шагов. Почему-то они доносились откуда-то сверху. Неожиданно в нескольких метрах над землёй возникла дыра, из которой повеяло свежестью холодного утра. Снаружи гудел ветер, сливаясь с грохотом близкого прибоя. Борис успел заметить, что от входа в глубь землянки ведут земляные ступени. Вошедший с улицы человек затворил за собой дверь и снова несколько раз кашлянул.

Явившийся старик принёс стакан молока и миску жареной рыбы с приправой из тушёных овощей. Поставив еду на пол рядом с ложем Нефёдова, старик первым делом осмотрел его ноги. Тут выяснилось, что он ни слова не понимает по-английски. Местный же язык Борису почти не был знаком. Тогда Нефёдов жестами попросил корейца принести ему перо и бумагу. Тот кивнул и удалился. Вскоре он вернулся с необходимыми гостю предметами. На этот раз вместе с ним пришла совсем юная девушка лет семнадцати. В руках она держала небольшой медный таз. Замедлив шаги, она в нерешительности остановилась у ложа мужчины. Поставила таз на пол. Словно пытаясь отсрочить неизбежное, озабоченно метнулась к печи, забросила несколько поленьев и тут же взялась за метлу. В разгорающемся свете пламени, пляшущем в открытой печной заслонки Борис смог хорошенько её разглядеть: миниатюрная, с детским ротиком и наивными глазами… Нежный тропический цветок, обречённый стремительно отцвести в этой глуши, не вызвав ничьего заслуженного восхищения.

Старик что-то приказал своей спутнице глуховатым надтреснутым голосом. Теперь её лицо выражало смятение и ужас. Застенчиво опустив глаза, девушка что-то тихо проговорила просительно. Но старик был неумолим. Он сердито взглянул на девушку, и она подчинилась. Обречённо присела рядом с Нефёдовым, принялась макать тряпку в тёплую воду и протирать его тело. И хотя всё выглядело вполне невинно, ничего более эротичного Нефёдову до этого ещё никогда не приходилось испытывать. Вскоре Борис заметил, что девушка исподволь поглядывает на него. То ли с испугом, то ли с любопытством. На щеках её загорелся румянец.

Покровы тёмной мешковатой одежды скрывали очертания юной девичьей фигуры. Но это ещё больше волновало. Распалённая фантазия без труда дорисовывала невидимое. Между тем нежная ручка быстро дошла до интимных мужских мест.

Борис растерялся. И это при его-то жизненном опыте…

– Спасибо, я сам! – Он смущённо и благодарно остановил явно осмелевшие нежные пальчики. При этом Нефёдов уже почувствовал призывное движение внизу своего живота.

Но тут старик недвусмысленными жестами дал понять гостю, что ему следует без всяких церемоний употребить этот живой символ гостеприимства. Великодушие местных обычаев поражало. Борис невольно представил, как юная обнажённая прелестница будет тихо вскрикивать и дрожать в его объятиях. Он готов был уже протянуть руку, чтобы взять предложенное. Попробуй сохранить остатки порядочности, если рядом девчонка, которая не знала до тебя мужчины! Но тут он увидел трогательную ямочку на пухлой, почти детской щёчке, и, подавшись вперёд, целомудренно поцеловал прекрасное дитя в лоб.

– Ступай с миром, – мужчина нежно хлопнул на прощание по упругой девичьей попке, чувствуя себя при этом редким идиотом. Девушка взглянула на мужчину, которому была предназначена в эту ночь, чуточку разочарованным взглядом. Это первобытная деревня, где царят непонятные европейскому сознанию нравы. А как объяснить обычай чукчей отдавать гостю свою жену? Её волосы были старательно заплетены во множество тонких косичек, видимо, по местной моде, и украшены какими-то голубыми цветами с нежными лепестками…

Но когда тебе под сорок, поздно менять жизненные принципы. Хотя… юная рыбачка действительно была удивительно хороша собой. Близость с ней могла стать раем, нирваной. И всего-то требовалось забыть о моральной стороне вопроса, и вот оно – райское наслаждение! Только протяни руку и возьми посланную тебе за все тяготы и волнения фронтовой жизни награду.

Когда-то давно, ещё во время событий на Халхин-Голе один монгольский командир, сделавший партийную карьеру на личном знакомстве с Сухе Батором, всерьёз уверял русских союзников, что «женщина не может быть человеком, ибо для мужчины она только источник наслаждения, как вино, чистокровный жеребец или хорошая баня». Разговор шёл под русскую водочку. Выпив, партийный борец против прежних феодальных порядков откровенно признался, что неофициально имеет трёх жён и двух наложниц, а недавно ещё купил за небольшой калым молоденькую «кобылицу» в отдалённом степном селении… Но Борис не мог подобным образом смотреть на женщину лишь как на вещь для телесной услады. Впрочем, он не говорил себе жёстко «нет». Просто что-то внутри мешало воспользоваться случаем. В подобных ситуациях Нефёдов руководствовался простым и честным правилом: слушать, что подсказывает собственное сердце. Или как сказал один английский писатель, прославившийся эротическими романами: «Мораль – это лишь инстинктивное движение души».

А ещё с годами Борис пришёл к убеждению, что настоящая сила, это когда ты можешь оставаться верен своему кредо: что бы ни происходило вокруг, плыть своим курсом вопреки самым сильным встречным течениям…

Нефёдов написал короткую записку, сложил её пополам и постарался знаками и отдельными, известными ему корейскими словами объяснить старику, что если он доставит это послание ближайшему командиру народной армии или чиновнику коммунистической администрации, то обязательно получит щедрое вознаграждение. Кажется, старик его понял. Во всяком случае, он радостно заулыбался и энергично затряс головой.

Теперь оставалось ждать каких-либо известий или приезда откомандированной за ним спасательной группы.

Его разбудил звук подъехавшей машины. Борис услышал громкую английскую речь, потом стук тяжёлых кованных ботинок у самой двери и понял, что старик обманул его. В землянку один за другим ввалились двое крепких парней в форме американской военной полиции. Не проронив ни слова, бульдоги в касках переложили русского на брезентовые носилки, набросили поверх его обнажённого тела принесённое с собой, грубое, солдатское одеяло и вынесли наружу. Погода стояла промозглая, неуютная.

Рыбачий посёлок, расположенный в ста метрах от берега, представлял собой унылое зрелище. Плоский берег в грязных разводах выброшенных прибоем водорослей у серой мерцающей глади воды. Несколько покосившихся дощатых сараев, три поросших хилой травой бугорка землянок с торчащими ржавыми трубами, из крайней лениво поднимался дым. На песке пляжа блестели свежей смолой перевёрнутые днищем кверху баркасы, рядом, словно гигантские птичьи ловушки, раскинулись длинными изгородями развешенные для просушки сети. Борис заметил знакомую девчонку, которая накануне чуть не стала его любовницей. Она вела на привязи козу. Их взгляды встретились. Борису показалось, что он увидел презрение в её глазах. Отказавшись вкусить её прелести, он нанёс оскорбление её красоте. Про её презрение можно убрать, если вы считаете, что это высосано из пальца…