Огневица - Анита Феверс

застонала, содрогаясь всем телом. А иголок становилось все больше, но следом за их укусами пришло тепло.

Ее руку взяли и положили на что-то жесткое и теплое. Итрида мучительно медленно, но все же сумела сжать пальцы на шерсти. Ее поддерживали те же худые руки, пока Итрида карабкалась на спину огромной собаки, втаскивая непослушное тяжелое тело рывками, по полпяди: рывок – переждать разноцветные круги перед глазами, рывок – переждать. Наконец она распласталась по широкой собачьей спине, прижавшись щекой к ямке над левой лопаткой зверя. Шепчущий голос отдал приказ, и мир вокруг покачнулся, зыбун опустился куда-то вниз, а мимо поплыла однообразная картина тускло-серого болота.

Итрида смотрела, как ямки, что оставляет заостренный посох во мху, медленно заполняются водой, пока ее не сморил сон.

– Спи, Огонек, – шепнул голос. – Спи…

Она проснулась от чувства горечи на губах.

Захлебнулась и отпихнула глиняную чашку с мерзко пахнущим варевом, и оно выплеснулось на пол.

Итрида села рывком, но тут же чуть не упала обратно. От простого движения ее замутило, по голове словно ударили поленом, и мир вокруг зашатался. Она вцепилась в края лавки и задышала ртом, пережидая приступ дурноты. Когда перед глазами перестало плясать и вертеться, Итрида наконец разглядела сидевшую перед ней на полу старуху. Рядом с ней лакал разлитое варево серый пес.

Не пес, вдруг осознала девушка. Волк.

– Ты кто? – вопрос вырвался будто сам по себе. Итрида попыталась отползти подальше от незнакомки, мелко перебирая руками, но запуталась в шкурах, которыми была укрыта, и замерла, дрожа всем телом.

– А ты? – изогнула та уголки губ.

– Я – человек, – Итрида приподняла подбородок. Незнакомка снова улыбнулась. У бродяжницы закружилась голова, до того хотелось ей услышать в ответ: «Я тоже». Но старуха сказала другое:

– Как же звать тебя, человек?

Итрида чуть не назвала ей настоящее имя, но в последний миг передумала.

– Огневица, – она в упор уставилась на старуху, словно подначивая спросить, правду ли она сказала. Вот только Итрида знать не знала, что ответить, если и в самом деле спросит.

Незнакомка не спросила. Только протянула ей чашку с новым взваром, удерживая питье на таком расстоянии, чтобы Итрида не сумела снова выбить его ударом.

– Восстанавливать силы придется тебе, Огневица. Тот огонь, что в груди, – он чужой, не тобою затеплен. Чтобы выжить, будешь слушать меня и учиться. Зелья пить, ворожить – делать все, чтобы пламя тебя не сожгло. Помогу я и рядом побуду, с тебя же одно – послушанье.

Итрида насупилась, разглядывая незнакомку. Поначалу ей показалось, что женщина стара, но, присмотревшись, она поняла, что виной тому шрамы и руны, начертанные красным: они стекали к шее, а по ней через хрупкие ключицы убегали под одежду. Под метками пряталось лицо женщины, встретившей весен сорок, не больше.

– Ты решила меня отравить? – хмуро спросила Итрида, уже понимая, что говорит глупость. Она невольно сжалась, ожидая в ответ смеха или укора, но женщина лишь покачала головой:

– Если б смерти желала, оставила б топи и жару. Ты и так умирала, дитя, нужно было лишь мимо пройти да глаза отвести. Сущая малость.

– Почему ты меня так называешь? Я давно уже не дитя!

– Я всего лишь говорю правду. Только волки услышат слова, что мы скажем. Так позволим себе эту роскошь – вовсе не лгать.

– Люди всегда врут, – Итрида смотрела исподлобья, не мигая, но незнакомка не отводила глаза. – Что, если и я тебя обману? Раню? Я ведь умею драться!

– Человек здесь один, – усмехнулась женщина. – Волки ждут его за порогом. Кто защитит? Тебе хочется жить, ну а я помогу. Соглашайся.

Итрида помолчала, кусая губу и хмурясь. Ведьма сказала правду, но не всю. Не убила – пока эта правда перевешивала остальные. Итрида взяла чашку и на едином духу выпила горький взвар с мерзким вкусом. Она готова была к тому, что ее кишки взбунтуются, но, вопреки ожиданиям, почувствовала себя лучше, чем до того. Тошнота и слабость отступили, но взамен пришла сонливость. Уже засыпая, Итрида почувствовала прикосновение горячей сухой ладони ко лбу.

– Как тебя зовут? – успела спросить она, силясь разомкнуть слипающиеся ресницы.

– Ихтор, – долетел ответ, и в следующий миг Итрида уже спала.

Засыпая, бродяжница была уверена, что уже не откроет глаза.

Всю ночь она беспокойно ворочалась и вздрагивала, постанывая, словно от боли. Ей снились волки, бегущие по болоту как по сухой земле. Их широкие лапы не оставляли следов и не приминали траву. А следом за ними мчался пожар, выжигающий все на своем пути…

* * *

Итрида проснулась в одиночестве. Прислушалась, но не услышала ничего, кроме тихого печального посвиста ветра в щелях и протяжного кваканья лягушек где-то снаружи. Девушка осторожно выпрямилась и откинула теплые шкуры, которыми была укрыта до самой шеи. Облегченно выдохнула, увидев, что на ней надеты тонкая рубашка без рукавов и полотняные мужские порты длиной по щиколотку. Уж лучше мужская одежда, чем вообще никакой.

Сделав усилие, Итрида попыталась встать, но ее тут же захлестнула дурнота, и девушка едва не упала с лавки, лишь в последний момент ухватившись за ее край. Итрида свесила голову между рук, пережидая, пока перед глазами перестанут плавать красные пятна, и вдруг ее взгляд упал на ее собственные ноги. Слишком худые – про такие говорят «кожа да кости». Итрида закусила и без того многократно прокушенную губу и медленно выпрямилась.

Стукнула дверь, и в избушку, пригнувшись, чтобы не удариться о притолоку, вошла Ихтор. Сегодня она была одна. Женщина встряхнулась по-звериному, сбрасывая с одежды капли мелкого дождя, и только потом глянула на Итриду. Увидала, что та покинула ложе, и хмыкнула. Утвердила посох в пол и оперлась на него обеими руками, задумчиво разглядывая девушку.

– Я уж стала бояться: не смогу удержать тебя в Яви, – проговорила болотная ведьма.

– Сколько я спала? – прошептала Итрида. Подняла руку ко лбу и поморщилась: кожа была липкая и холодная от пота.

– Две седмицы, – последовал ответ, и Итрида замерла.

Ихтор выпрямилась и, постукивая посохом, приблизилась к девушке. Встала напротив и заглянула в глаза. Итрида прищурилась: ей показалось, что у болотной ведьмы вертикальный зрачок. Девушка растерянно моргнула и убедилась: примерещилось. Туманно-серые глаза Ихтор были обычными, человеческими. Ихтор коснулась подбородка Итриды сухими горячими пальцами:

– Огонь убедить не сжигать тебя было непросто. Но тебе постараться придется, поладить чтоб с ним. Силен он и дик. Совладаешь ли – никому не известно.

Итрида облизнула губы. Ее пальцы сами собой сжались в кулаки. За прошедшие дни на нее обрушилось столько, что обычный человек выдержать не может. Любой сломался бы на