Всё, что нужно мне (СИ) - Резник Юлия

- Так и знала, что это была никакая не вечеринка. Может, наконец, расскажешь, кто он? И к чему эта вся таинственность?

- Пока нечего рассказывать.

- Жаль. Я бы с радостью послушала. Так он хорош?

- В чем именно?

- В постели.

- Бабушка!

- А что? Это немаловажно. Правда, Лиля?

Лилька наклонила голову к сыну, пряча за упавшими на лицо волосами улыбку.

- Правда-правда, - ответила на полном серьезе. А я… я бы в другой раз поддержала старую каргу, мне тоже нравилось вгонять Лильку в краску, но сейчас было совершенно не то настроение.

- Это был отец Этель, – выпалила я на одном дыхании, понимая, что если не признаюсь сейчас, то этого никогда не случится.

- Алекс? – Лилька открыла рот.

Я кивнула. Обхватила себя руками и бросила опасливый взгляд на отца, чтобы убедиться в том, что он все еще поглощён разговором.

- Что ж… Он, по крайней мере, меткий, - гнула свою сомнительную линию бабуля. С моих губ слетел испуганный смешок.

- Но как вы встретились? Где?!

Лиля поставила перед маленьким Яном пластмассовую тарелку и протянула ложку. На стульчике рядом Этель старательно выбирала из каши кусочки банана.

- Он сам пришел ко мне.

- Спустя столько лет? И что? Что этому козлу было надо?! А главное, куда смотрела его жена?

Это было совсем не похоже на Лильку… Такая неприкрытая злость.

- В смысле? Наша Сонька спуталась с женатым? – оживилась бабуля. Ну, еще бы! Такая сенсация. Никто кроме Лили не знал, кто стал отцом моей дочери. Ее любопытство было понятно.

- А никакой жены нет.

- То есть как это? – тупила подруга.

- Он никогда не был женат, Лиля. Меня обманули, а я и поверила.

- Нет, с вами точно не соскучишься! – ударила по тощим ляжкам бабуля. А я слабо, через силу улыбнулась. Потому что этого от меня ждали. Наверное… Ведь я всегда улыбалась проблемам в лицо.

- Вот это да, – выдохнула Лиля. – И что ты думаешь делать теперь? Ты рассказала ему об Этель?

- Да. Я их познакомила.

Подруга кивнула, переваривая информацию. Смерила меня задумчивым взглядом и осторожно коснулась моей руки.

- Ты не выглядишь счастливой.

А я и не была счастлива. Я вообще не знала, смогу ли теперь испытывать это чувство. Я столько всего упустила по собственной глупости, что просто не представляла, как вообще с этим жить. Вина плесенью расцветала во мне. И ширилась… ширилась… ширилась. Ее не становилось меньше, как бы я ни старалась ее искупить. Чем бы я ни пыталась.

- Он сидел, – шепнула я.

- В смысле сидел? В тюрьме, что ли? – выпучила глаза Лилька.

- В тюрьме, – терпеливо повторила я. - Его подставили.

- Все они так говорят, - фыркнула бабуля. И, наверное, в ее словах была большая такая доля правды. Но… если я в чем-то еще и была до конца уверена, так это в невиновности Алекса. В этом я не сомневалась ни на секунду.

- Он говорит правду. Его подставил партнер, чтобы подгрести под себя их совместные проекты. А я… я ничего не сделала, чтобы этому помешать.

Я ничего не сделала… И понимание этого уничтожало меня изнутри. Я запнулась от пришедшей в голову мысли. Что, если позволяя Алексу обращаться с собой так… несдержанно, я как бы… наказывала себя за это? Что, если я специально его провоцировала? В надежде посильней огрести? Ведь я могла сбросить вызов Игоря. Я могла объяснить Алексу, что он ничего больше для меня не значит. Могла признаться даже в том, что он вообще никогда и ничего для меня не значил… в принципе. Я могла сгладить! А вместо этого плеснула бензина в костер.

- В голове не укладывается.

- Что у тебя не укладывается в голове? – отец подошел к Лильке со спины и, поцеловав ее в висок, осторожно прижал к себе попкой. Она подставилась, при этом не отрывая от меня вопросительного взгляда. А я едва заметно качнула головой. Мол, нет, я пока не готова это обсуждать. И Лилька… моя любимая милая Лилька мне подыграла. Да и бабуля, хоть и громко фыркнула, все же в кои веки смолчала.

- То, что Этель скоро четыре! – нашлась подруга. – Как время летит, а?

- Очень быстро, - улыбнулся отец. Снисходительно так. Будто в нашем возрасте не положено пенять на скоротечность жизни. Но черта с два! Четыре года – это много. И когда тебе год, и когда тебе двадцать три, и когда тебе пятьдесят.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Четыре года…

- Ты уже думала, как будете отмечать?

- Да, я же рассказывала, что наняла агентство по организации праздников.

Мы устроились за столом и принялись, как обычно в такие моменты, болтать обо всем на свете. И лишь когда отец снова отошел по делам, Лиля у меня спросила:

- А Алекса ты думала приглашать?

- Ч-что?

- Алекса ты думала приглашать на праздник?

- Я не знаю, - растерялась я, - я не знаю…

Наверное, что-то такое было написано у меня на лице, что Лиля успокаивающе погладила меня по плечу:

- Ничего, Сонь… Еще много времени. Все решится.

- Если бы так…

- Что тебя смущает? Если реакция Яна – не переживай. Я его подготовлю.

Реакция отца меня, конечно, трефожила, но, пожалуй, она была не самой главной проблемой в моем списке.

- На тебя вся надежда, - усмехнулась я через силу.

- Ты его до сих пор любишь?

Люблю ли я его? Я так часто задавалась этим вопросом. Но еще ни разу не сумела ответить на него однозначно.

- Я не знаю. Мы стали совсем другие. Он… сидел, Лиля. Это просто так не проходит.

- Было бы глупо считать иначе, – пожала плечами та и снова на меня посмотрела тем самым своим внимательным взглядом.

- Да…

- Знаешь, может, это и глупость, но мне кажется, чтобы понять, любишь ли ты человека, нужно просто представить, что его нет.

- Как это?

- А вот так. Представь, что он умер. Все! Его не стало. Ты не сможешь позвонить ему, если приспичит, не сможешь перекинуться при встрече парой слов. Не сможешь сказать ему то, что давно хотела, но по какой-то причине откладывала. Не сможешь обсудить с ним какие-то глупости или посмеяться над чем-то, одним вам понятным.

- Я и раньше этого не могла. В каком-то отношении он умер для меня очень давно, Лиля… - едва не плача, заметила я.

- Да. Но при этом ты знала, что он жив и здоров. А теперь представь, что его нет. Совсем…

И я представила… Лиля уже давным-давно от меня отошла, а я все сидела, уставившись прямо перед собой. Я вспоминала боль и опустошение, которые меня охватили, когда я думал, что он меня предал. Тогда мне казалось, что это невыносимо. А потом с моим отцом случилось несчастье. Онкология. Почти приговор. Помню, как мы торчали с бабушкой и Лилькой под его палатой. Операция длилась всего ничего, но казалось - прошла целая вечность. Я меряла шагами коридор, а Лилька сидела практически неподвижно. Через некоторое время я поймала себя на мысли, что это как-то ненормально. Ее статичность. Я окликнула Лильку. Раз, другой… А она не реагировала. Тогда я, отчего-то злясь, хлопнула ее по плечу. И знаете… мне никогда не забыть тот ее взгляд, взгляд, когда она, наконец, подняла голову. Пустой. Абсолютно пустой. Но не потому, что ей не было больно. Просто ее боль была такой чудовищной силы, что после нее ничего не осталось.

Я бы не хотела оказаться на месте Лили – факт. Означало ли это, что я любила Алекса? Я не знаю… Любить – это принимать человека таким, каков он есть. Беда в том, что я не была уверена, что знаю, какой он. А он не спешил передо мной открываться. Я взяла сумочку, достала телефон и долго смотрела на его номер в телефонной книге, прежде чем решилась позвонить.

- Алекс?

- Да…

- Нам нужно поговорить.

- Ты даже не представляешь, насколько.

У меня от его колючего морозного голоса по спине прокатилась волна мурашек. Я сглотнула:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Что-то случилось?

- Как сказать, Соня. Как сказать…

- Скажи, как есть.

- И ты ответишь мне честно?

- Странный вопрос. Я тебе никогда не врала.

На том конце связи повисло молчание. Будто он раздумывал над моими словами. Верить им. Или нет. В конце концов, Алекс нехотя заметил: