Люди из Претории - Хилари Нгвено

Глядя через стол на полицейского офицера, Проныра пытался решить, чья работа более увлекательна — его или Килонзо. Килонзо, разумеется, стоит ближе к суровой правде преступлений. Это ему приходится руководить расследованиями, увязывать заключения патологоанатомов с далекими от точности показаниями потрясенных, подозрительных или напуганных свидетелей. Иногда — Проныра содрогнулся при мысли, что это бывает не так уж редко, — инспектор выколачивает признания из обвиняемых. Противозаконное, но эффективное средство. Кроме того, инспектор снабжает обвинителей достаточным количеством боеприпасов, чтобы отбить отчаянные атаки судебных защитников. Килонзо пребывает в самом центре событий, а Проныра лишь посторонний наблюдатель, и, бывает, он все отдал бы, чтобы поменяться с Килонзо местами: оказаться действительно в центре событий.

Вот, например, знаменитая история с убийством целой исмаилитской семьи Мералли. Муж — молодой бизнесмен, — жена и две их малолетние дочери были зверски убиты: зарублены пангами[8] в собственном доме. Убийцы не оставили никаких улик. Проныра трудился над этой историей несколько недель, расспрашивая родственников. Он вытянул из отца убитого мельчайшие подробности их отношений с покойным сыном, их планы построить огромный промышленный комплекс в Момбасе. Он перебрал все возможные варианты, но в конце концов остался с пустыми руками. Полиция тоже ничего не добилась, по крайней мере никто не был арестован. И по сей день это дело значится среди неразгаданных тайн. В анналах кенийской уголовной хроники.

Но Проныра не верил в то, что отдел расследований убийств не располагал якобы никакими достоверными фактами. Килонзо однажды сказал: «Думаю, мне известны убийцы семьи Мералли». Он, правда, тут же поправился: мол, это только догадка и нельзя действовать, основываясь на ней. Когда Проныра взялся за Килонзо с пристрастием — каким образом догадка эта пришла ему в голову и так далее, — инспектор лишь покачал головой: «Проныра, в нашей работе с чем только не сталкиваешься! Обвиняемый на допросе смотрит тебе в глаза. Ты знаешь — это убийца. Он знает, что ты знаешь об этом. А сделать ничего нельзя, потому что конкретных или убедительных доказательств у тебя нет. Без них никуда не сунешься. Я не хочу, чтобы в суде адвокаты высмеивали моих людей».

Килонзо было известно многое из того, что никогда не попадало в суд. Кое о чем он рассказывал Проныре, когда бывал в хорошем настроении. «Предупреждаю, на меня не ссылайся, — говорил он. — Просто скажи, что так считают в близких к полиции кругах, — формулу ты знаешь». «Информированные источники?» — спрашивал Проныра. «Нет, это слишком сильно сказано, — отвечал инспектор. — Лучше — „близкие к полиции круги“».

Иной раз Проныре удавалось отплатить услугой за услугу. Ничего сногсшибательного и ничего такого, что могло бы помешать публикации репортажа. Взять хотя бы дело об убийстве ночного сторожа шайкой грабителей, утащивших крупную сумму денег из магазина в Вестлендс. Убийство было так обстряпано — комар носу не подточит. Пулевое ранение в голову, ни одного свидетеля. Как обычно, когда работают профессионалы: никаких отпечатков пальцев. Отдел расследований убийств не знал даже, с какой стороны подступиться. «От таких дел только седины прибавляется, — сказал Килонзо, когда Проныра зашел, чтобы расспросить о грабителях. — Человека убивают глубокой ночью. Никто не слышал выстрела, никто ничего не видел. Безнадега».

Несколько недель спустя, работая над статьей о росте преступности, Проныра случайно узнал в бюро регистрации огнестрельного оружия, что два месяца назад какой-то человек сообщил о пропаже пистолета системы «берет-та» с глушителем из его собственного дома. Пистолет все еще не был обнаружен.

Проныра встретился с этим человеком, спросил, зачем тот приобрел пистолет, и в ходе беседы выяснил, что через месяц после пропажи один из слуг в доме этого человека отказался от места якобы по той причине, что в родной деревне заболели его родители. Проныра расспросил об уехавшем всю прислугу по соседству. Он учуял возможность какой-то связи между слугой, пистолетом и убийством ночного сторожа. О своих подозрениях он сообщил Килонзо и по обыкновению потребовал, чтобы его первым информировали о полицейском расследовании этого дела.

Отдел Килонзо отыскал досье на уволившегося слугу. Выяснилось что раньше он уже был замешан в ограблении, но оправдан судом за недостатком улик. Фотография слуги оказалась в распоряжении полиции. Потребовались недели, но в конце концов они добрались до него, и тот признался, что украл пистолет, а потом его продал. Через пару месяцев два грабителя были осуждены и повешены. Проныра написал серию статей под общим заголовком: «Недостающее звено» — и получил восторженные комплименты от заведующего отделом распространения. «Не меня благодарите, — сказал Проныра заведующему, — благодарите Килонзо». «Кто такой Килонзо?» — спросил заведующий. «Мой крестный отец, благодетель», — ответил Проныра.

В действительности Килонзо не приходился ему крестным отцом. Он был немногим старше Проныры — в среднюю школу Мангу Килонзо поступил всего за два года до журналиста. В то время особой близости между ними не было, если не считать последнего семестра на шестом году обучения Килонзо. Проныра играл тогда вратарем, а Килонзо — правым защитником в футбольной команде школы. За три месяца благодаря их усилиям команда Мангу добилась одного из лучших результатов в межшкольных соревнованиях, и они как будто подружились. В конце семестра Килонзо сдавал выпускные экзамены. Отметки у него в аттестате были хорошие, но не настолько, чтобы поступить в университет Макерере, и он пошел служить в полицию. Они потеряли друг друга из виду почти на семь лет. Проныра окончил среднюю школу и уехал в Америку учиться в колледже.

Возвратившись, Проныра узнал, что Килонзо сделал в полиции быструю карьеру: он был уже старшим инспектором отдела расследований убийств при Управлении уголовного розыска, и, поскольку Проныра проявлял все больший интерес к уголовной хронике, они стали часто видеться. Приятельское взаимопонимание, установившееся между ними, служило к обоюдной пользе. Их нынешние отношения не были панибратством однокашников, защищавших на футбольном поле честь своей команды. Проныра обычно именовал Килонзо «инспектором», а тот хотя и называл Нельсона «Пронырой», делал это без намека на фамильярность. Они нравились друг другу, друг друга уважали — каждый отдавал должное профессиональному мастерству другого, и Проныру вполне устраивал такой характер отношений.

Раздался телефонный звонок, Килонзо снял трубку и, черкнув что-то в лежавшем перед ним блокноте, положил ее на рычажки.

— Ну вот. Они отыскали «кортину». Автомобиль принадлежит торговой фирме «Орел». Как будто тебе от этого мало проку. Надеюсь, ты не считаешь, что «Орел» замешан в контрабанде?

— У меня этого и в мыслях не было, инспектор. Я говорил только о «кортине».

Килонзо постучал карандашом по блокноту и сказал:

— «Орлу» нет нужды влезать в маисовую контрабанду. Эта фирма и без того гребет лопатой.

— Не спорю, — сказал Проныра, поднимаясь со стула, чтобы откланяться. — Только история эта меня все равно интересует, точнее говоря, интересует моего редактора. Поэтому фото я тебе оставлю и буду благодарен за все, что удастся про эту парочку выведать.

— Хорошо. Позвони завтра.

— Угадай, что я узнала? — сказала Лора Проныре, едва он вошел в редакцию.

— Что?

— Один из тех, в «кортине», был за баранкой «скорой». Сестра его сразу опознала.

— А другой?

— В «скорой» она видела только одного африканца. — Лора ткнула пальцем в фотографию: — Вот этого.

— Отлично. Килонзо выяснил, что «кортина» принадлежит «Орлу».

— Торговой фирме «Орел»?

— Именно!

— Боже… как там его… — В голосе Лоры звучало недоверие.

— Гарольд Маклеод.

— Верно… это он заправляет «Орлом»… Точнее, он владелец фирмы.

— Правильно, Лора. И я о том же думаю. Гарольд Маклеод, богатый, уважаемый кенийский гражданин. Один из первых принял кенийское подданство. Гарольд Маклеод! Быть не может!

— И впрямь этого не может быть!

— Теперь, после всего, что было, я уже ничему не удивлюсь. Сделай-ка милость, спустись в библиотеку и собери о Маклеоде все, что сможешь.

— Хочешь, чтобы я принесла его досье? Да там дюжина папок или даже больше.

— Ты прекрасно понимаешь, что не папки мне нужны, Лора. Ты их просмотри и составь короткую справку: что он за человек и можно ли предположить хоть с крошечной долей вероятности…

— Что он южноафриканский агент?

— Ты все схватываешь на лету!

— Дело не в этом. Просто стоит тебе раскрыть рот, как сразу слышится — «южноафриканский агент».

— Ладно, ладно, иди!