Тоже люди - Галина Анатольевна Тюрина

остаться. Те редкие часы, когда Сара и Кошечка были свободны, они гуляли по паркам Нью-Америки, и неутомимая Сара успевала познакомиться с несколькими мужчинами сразу.

— Четыре года сидела дома безвылазно! — оправдывалась она. — Надо же теперь как следует поразвлечься!

Кошечка тоже знакомилась с мужчинами, но гораздо менее охотно, чем ее подруга.

— И чего ты киснешь? — удивлялась Сара. — Вот недавно к тебе подошел такой симпатичный мальчик. Будь я на твоем месте, я бы обязательно завела с ним роман. А ты: «Я ожидаю здесь супруга, он должен явиться с минуты на минуту».

— У этого «симпатичного мальчика» взгляд был пустой, как выпитая бутылка, — отвечала Кошечка, морщась. — И в голове ни ума, ни фантазии. Зачем терять время с таким убожеством?

От непонятной тоски Кошечка даже стала украдкой покуривать наркотические сигареты. Это на краткое время расслабляло и казалось любопытным и приятным. Она сидела в пустом номере, пока Сара проводила время с очередным своим ухажером, и вдыхала сладко пахнущий дым. И тогда ей представлялось, что у нее есть крылья, почти как у фантастических серфихов, и она поднимается на них все выше и выше, к солнцу и облакам, равнодушно взирая на бескрылых людишек внизу. А иногда ей казалось, что она — владелица одной из роскошнейших вилл, которые видела за городом, одетая от самых дорогих и модных кутюрье, вся в блистающих бриллиантах, и принимает именитых гостей под руку со своим возлюбленным, прекрасным, благородным и сказочно богатым… Наряду с подобными иллюзорными мечтаниями в одурманенном воображении появлялись и другие картины. Иногда возникало ухмыляющееся лицо Ричарда, и тогда девушке не терпелось еще раз затянуться, чтобы это видение исчезло. Все чаще и чаще стал вспоминаться пленный землянин. Сначала Кошечка взирала на это, как на чистейшее недоразумение — равнодушно, потом привыкла и даже желала увидеть его вместо наплывающего на сознание грозовой тучей образа капитана Рича. Бесстрашная наивность в сияющих странной смесью интеллекта и простодушия глазах, да и поступки, удивительные своим непрактичным бескорыстием, увлекали ее воображение в область приятных девичьих мечтаний на «сказочные» темы о рыцаре без страха и упрека. Постепенно она смирилась с мыслью, что чужак вовсе не опасный враг и не имеет никаких тайных умыслов, могущих ей повредить. Да и какой он был враг сейчас, когда полностью зависел от своих хозяев?

Наконец, подошло время главного конкурса. Тут уж мечтать было некогда. Показы моделей платьев, фото для рекламы, интервью для стерео, выходы в купальниках и без них перед компетентными судьями и комиссиями — все завертелось с утроенной силой. Сара «отсеялась» на четвертом туре и была очень расстроена.

— Ничего! — утешала она сама себя. — Просто другие как-нибудь улестили судей и нужных людей.

Кошечка попала в «золотую сотню» претенденток, но дальше и у нее дело не пошло. Сара, к этому времени совсем успокоившаяся, стала утешать и ее, правда, с некоторой долей скрытой радости по причине того, что исчез повод для зависти, и они были снова равны.

— Призов мы не получили, — говорила она. — Ну и пусть! Мужчины итак знают, что мы — красивые от природы. А вот те кобылы силиконовые прошли отбор только по тому, что их папашки — миллионеры и занимают высокие посты в правительстве.

Финал конкурса подруги досматривали уже по визору. «Мисс Вселенной» была объявлена некая Гейл Карелл, длинноногая белобрысая девица в веснушках и с лошадиной, как казалось Кошечке, улыбкой.

— Ее отец, — язвительно комментировала Сара, — крупнейший промышленник Леи и имеет богатейшие рудники в районе Четвертого Солнца. Ей было легко стать первой красавицей с папиной золотой руки.

Кошечка кивала. Она почти с самого начала осознавала, что их стремления и надежды были всего лишь пустой тратой сил.

Девушки пробыли на Лее еще около недели, пока Толстый Джек был занят делами. Все это время они использовали для развлекательно-познавательных экскурсий по столичной планете.

И вот наступило время расставания с блистающей столицей, где все еще бушевал праздник и вовсю работали сувенирные магазины. На прощание Кошечка прикупила себе золотое колечко с символикой праздника и два яблока в прозрачной, сохраняющей их упаковке, перевязанной розовыми лентами (самых что ни наесть настоящих, выращенных на деревьях в натуральном саду и потому жутко дорогущих): одно — себе, другое — папе. Сара же умудрилась успеть «серьезно» обручиться с каким-то лихим вихрастым участником гонок на катерах. Вечером этого же дня они покинули планету на корабле Толстого Джека.

Кошечка снова ужинала с отцом в родной гостиной. На столе помимо традиционных галет с витаминным повидлом и чая были чудесные шоколадные конфеты (от Толстого Джека) и одно нарезанное тонкими ломтиками, просто волшебно пахнущее яблоко.

Старый Лео как-то неудачно отхлебнул глоток чаю и закашлялся. Кошечка даже аккуратно постучала ему по спине, подумав поначалу, что он просто подавился, но кашель не думал утихать. Лео достал трясущейся рукой платок из кармана и, прижав его к губам, долго ждал, пока кончится приступ, а потом сказал, успокаивая испуганную Кошечку:

— Ничего, дочка, просто стар я стал, вот хвори и привязываются. Угораздило же так подавиться, что до сих пор в горле першит.

Лицо его стало бледным, и Кошечка поняла, что болезнь, которая так сильно распространена среди людей на руднике, прогрессирует и у ее отца.

— Ты часто бываешь на руднике? — в тревоге спросила Кошечка.

— Нет, дочка. Почти совсем шахту не посещаю. Месяцами носа там не показываю. Только иногда проверяю, что там делается, ну и отчетность просматриваю.

Кошечка сразу же поняла по виноватому тону, что отец пытается солгать для ее успокоения.

Они пожелали друг другу спокойной ночи, и девушка удалилась в свою спальню. Легла в постель и вдруг разрыдалась. Какая-то необъяснимая тоска захлестнула, как приливная волна. Последнее время с ней это стало происходить особенно часто. Может быть, она скучала по Ричарду? Пожалуй, нет. Рич был тут почти совсем ни причем. Скорее эта беспокойная тоскливость образовалась на месте утраченных «розовых очков». Она, сама того не замечая, вдруг посмотрела на свою жизнь серьезно и по-взрослому, и увиденное обескуражило и потрясло ее. Сейчас ей не хватало кого-нибудь совсем постороннего и малознакомого, чтобы он мимоходом ободрил ее, просто поболтал с ней о чем-нибудь интересном. Сейчас она, как никогда, нуждалась в человеке, который бы открыто и честно посмотрел в ее глаза, и тем как бы невзначай помог выбраться из этой пропасти скуки и разочарования.

Утром она спросила у Старого Лео:

— Пап, помнишь, когда я сошла со «Звездного волка», со мной еще был пленный землянин. Ты, случаем,