Реквием. День гнева - Ольга Грибова

Не стала исключением и эта ночь. Ева подскочила на кровати, пробудившись от очередного кошмара. Кровь пульсировала в висках, мешая сосредоточиться. От страха сводило живот. Постепенно дыхание восстановилось, Ева откинулась на подушку и закрыла глаза. Если так пойдет и дальше, она превратится в развалину. Отсутствие полноценного сна никому не идет на пользу.

Чтобы заснуть, она прибегла к старому как мир способу — счету овец. Милые пушистые комочки в ее фантазии скакали по зеленому лугу. Идиллию нарушил свет, неизвестно откуда проникший в спальню. Сквозь прикрытые веки Евы он окрасил воображаемое поле с овечками в золотистые тона.

Она зажмурилась, но это не помогло. Вслед за светом пришел звук. Кто-то жужжал над головой, набирая обороты, как если бы Ева угодила в пчелиный улей.

Натянув одеяло на голову, она отгородилась от звука и света. Сделалось тише, но незваные гости не спешили уходить. Отогнув край одеяла, Ева выглянула из укрытия, ожидая встречи со своими кошмарами лицом к лицу. Например, с чудовищем с горящими как фары автомобиля глазами и роем пчел вместо волос.

После знакомства с семейкой Адамс, которые именовали себя ее родней, Еву трудно было поразить, но увиденное заставило ее забыть об опасности. Она откинула одеяло к ногам и широко распахнутыми глазами следила за стаей светлячков, кружащих над постелью. Светлячки были размером с теннисный мяч. В животе у них точно плескалось раскаленное докрасна железо. Порой они вспыхивали ярче, а потом постепенно затухали, но полностью не гасли. Низкий жужжащий звук, издаваемый светлячками, тянулся на одной ноте.

Светлячки то разлетались, то слетались, будто пытаясь сложиться в некую картину. Когда жуки, наконец, сбились в кучу у лица Евы, она услышала голос. В отличие от ворчливого старческого баритона, он звучал приятно и казался до боли знакомым. Еще немного и она бы непременно вспомнила.

Ева протянула руку, дотронуться до светлячков. Свет окрасил пальцы в розовый. Ладонь согрело ласковое тепло. Так приятно бывает, когда озябшими руками обхватишь чашку с горячим чаем.

Движимая любопытством, она притронулась к ближайшему светлячку. Подушечки пальцев коснулись жука, и группа распалась. Горящими осколками они бросились врассыпную. Ева отдернула руку, поздно сообразив, какую ошибку допустила.

Свет стремительно гас. Вскоре спальня погрузилась в темноту, словно и не было никогда танцующих светлячков. С ними исчез голос, загадку которого она не успела разгадать. Но кое-что осталось: впервые за долгое время Ева крепко заснула, и кошмары ее не тревожили.

Поутру она предположила, что ей приснился чудесный сон, но отношения к реальности он не имеет. Причесываясь у трюмо, Ева изучала свое отражение в зеркале. Она заметно похудела. Другие на ее месте обрадовались бы, но Ева всегда была худощавой, а сейчас выглядела изможденной. Из-за бессонных ночей под глазами залегли круги, кожа от нехватки воздуха и солнца приобрела восковой цвет, глаза горели как у безумной, из-за чего их бутылочный цвет стал насыщеннее. Но хотя бы волосы продолжали радовать оттенком натурального меда. Ева никогда не думала о себе, как о красавице. Ее внешность была стандартна, но она по праву считала себя миловидной. Теперь же она самой себе напоминала испуганную лань на грани нервного и физического истощения.

Показав язык своему отражению, Ева отвернулась от зеркала и заметила, как что-то блеснуло позади нее. Она осмотрела пол возле кровати и нашла чешуйку размером с ладонь. Чешуя была жесткой наподобие панциря черепахи и отливала золотом. На ощупь гладкая, как морская ракушка изнутри. Ева не сомневалась: сувенир остался от ночных гостей. Светлячки ей не привиделись.

Дверь в комнату распахнулась — в спальню заглянул Алекс. Ева едва спрятала кулак с зажатой в нем чешуей за спину.

— Спустишься к завтраку?

— Тебя не учили стучать? — возмутилась Ева. — А если я не одета?

Парень окинул ее критическим взглядом:

— Твои прелести вряд ли меня поразят.

— Хам!

Схватив с трюмо учебник по экономике, Ева запустила им в самодовольное лицо Алекса. Увы, к тому моменту как снаряд достиг цели, он скрылся за дверью.

Спрятав находку в тайник с сотовым, Ева вышла из комнаты. Около лестницы ее поджидал Макс. Он взял ее под руку и прошептал:

— Сергей дал мне зеленый свет.

Она непонимающе посмотрела на Макса, и он пояснил:

— Он разрешил тебе выйти из дома, а мне сопровождать тебя. Сегодня ведь выпускной в колледже.

За событиями последних дней Ева запамятовала о выпускном. На их улице вечеринка в колледже в середине июня была сродни празднованию Нового года на Таймс-сквер. Каждый — и стар, и млад — мечтал на него попасть, и Ева не была исключением. Пусть выпускной ее не касался, она давно планировала сходить туда развлечься. Но эти планы, как и простая понятная жизнь, остались далеко позади. Ева и не думала, что им суждено сбыться.

— Что скажешь? Позволишь быть твоим кавалером?

— Конечно, я с удовольствием пойду с тобой на выпускной.

Максим просиял, и Ева разделяла его восторг. Она пройдет по улице, не вздрагивая на каждом шагу. И ее будет сопровождать Макс! Прогулка с Алексом не принесла бы удовольствия.

Ева и Максим заняли места за обеденным столом. Сергей отсутствовал, и все чувствовали себя расковано.

— Сделай над собой усилие и сотри с лица счастливую улыбку, — произнес Алекс, увидев брата. — Ты же знаешь, у меня от нее несварение.

— Твои страдания только улучшат мое и без того превосходное настроение, — не остался в долгу Макс.

Эти двое не выносили друг друга, но причину их антипатии Ева не знала. Макс избегал разговоров на эту тему, а у Алекса она спросить не осмеливалась.

— А ты, однако, кровожаден, братец, — на губах Алекса заиграла фирменная улыбка: уголки губ слегка приподнялись, придавая его лицу распутно-бесовское выражение. Ева против воли залюбовалась его внешностью, не забывая при этом, насколько он отвратителен внутри.

— Мне птичка напела, что Ева и Максим получили величайшее дозволение на выход в свет, — Вика намазывала тост, тщательно распределяя масло ножом. Делала она это с таким видом, точно рисует шедевр, который непременно выставят в Лувре. — Наша Золушка пойдет на бал.

— Ах, вот в чем дело, — Алекс глотнул кофе. — Мои поздравления, Ева. Но не забудь: в двенадцать карета станет тыквой, а принц превратится в… — он посмотрел на младшего брата, — а впрочем, в кого превратится твой принц, ты выяснишь сама.

— Можешь болтать, сколько тебе вздумается, — Максим равнодушно пожал плечами. — Нам нет дела до твоего трепа.