Заметки графской любовницы (СИ) - Лисканова Яна

И то, что она в таком благодушном настроении последнее время, судя по всему, заслуга Леоны, с которой они оттаскали друг друга за космы, выплеснув накопившееся раздражение на радость обеим, а потом еще и начали дружескую переписку.

В общем, она была милым ребенком, которого лучше не злить — но уж это-то я умела! И еще у нее не было подруг и, как я и планировала, она начинала видеть меня в этой роли. Вот только в этой же роли меня начинало видеть ее окружение.

И вот это уже было проблемой.

С недавних пор я была при княжне личным шпионом королевы, короля, принца и даже, кажется, половины министров и их помощников. Я была не в том положении, чтобы отказывать, так что часть информации (порой совершенно бесполезной, вплоть до того, какой она предпочитает чай) приходилось сливать всем. Конечно, княжну я об этом предупредила. Еще я предупредила королеву и короля, что шпионю за ней для принца и министров; принца предупредила, что шпионю за ней для короля, королевы и министров; а министров предупреждала друг о друге в удобном мне порядке… и теперь мой мозг распухал при мыслях о том, как бы не запутаться кому и какую информацию я сливаю и с каким министром против какого помощника я дружу.

Общение с княжной меня, на удивление, очень расслабляло. Наблюдать за тем, как она раздраженно фыркает, как котенок, когда ей в рот попадают чаинки и придумывает неприличные стишки про своего жениха было очень забавно. Изучать с ней историю и культуры родной страны было интересно — она легко схватывала информацию и читала довольно быстро. А еще обожала спорить, а чтобы более-менее прилично выглядеть в споре — надо для начала со всех сторон обдумать сам предмет спора. В общем, общаться с ней было довольно интересно.

Но вот последствия этого общения были… ну, не слишком расслабляющие.

В общем, с одной стороны, пока что в этой ситуации я успела зарекомендовать себя полезным человеком буквально для всех, и даже потихоньку начала получать с этого пользу. Герцога Фламмена я уже успела раскрутить на увеличение его инвестиций в своем проекте, а королева между делом пообещала, что чем бы не закончился следующий отчет, она не забудет, что идея была моя. Очень обманчивое обещание, но лучше, чем ничего!

Самой же болезненной занозой оставалась программа культурного обмена.

Возвращаясь к обещанию Ее Величества — даже формулировка его предполагала, что уже решено, чем для меня закончится следующий отчет. И единственное, о чем я могла думать — это как прыгнуть выше головы, чтобы не оставить им и шанса вытурить меня из проекта. Пока идей не было. Прыгнуть выше головы не получалось. Получалось только тащить в дом всякую дрянь едва ли не с помоек.

Я погладила гладкую деревянную ручку своего трона, история которого явно уходит в глубину времен. Такими потрепанными бывают только старики!

— Моя ты прелесть, — проворковала я, снова начиная разглядывать резные узоры, — Так забавно! Со стороны кажется, что я широкими шагами иду вверх. А по ощущением яму себе копаю…

Я хохотнула, представляя, как все, для кого я шпионю за княжной собираются в одном кабинете и узнают, что все это время шпионила я за ними и для княжны, а вовсе не наоборот.

— Вот умора была бы, да? — спросила я у дома, — И как я умудрилась так вляпаться? Работаю на девчонку, которой еще жить и жить до того, чтобы ее мнение в этом месте хоть что-то значило! И против кого? Против кого, главное?! Против тех, кто действительно мог бы быть мне полезен! Ну не дура ли? — спросила я у своего дома с улыбкой.

Пока я просто решила оставить все как есть. Как минимум потому, что информация, которая курсировала через меня от княжны до остального двора на данный момент была довольно безобидной, как и, по факту, сама княжна. Но подумать о путях отступления на всякий случай было бы не лишним…

— А если предложить Ее Величеству якобы признаться княжне, что я слежу за ней для королевы?.. Вроде как стать «двойным» шпионом. Вот! — я подняла палец вверх и резкая тень от него упала на рабочий стол, перечеркивая заметки, — Тогда если до нее дойдет какая-то информация, что я разнюхиваю для княжны, она не обратит на нее внимания… Или я мудрю?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Размышления прервал уже знакомый скрежет по входной двери. Я сидела в кабинете с открытыми дверями, так что прекрасно все слышала. Из головы моментально все вылетело, кровь отлила от рук, и они похолодели, а в животе потяжелело от волнения.

А чего волноваться, спрашивается? Я взрослая во всех смыслах женщина, у меня нет ни единой весомой причины волноваться! Вот только не работали дыхательные упражнения, не работали самоубеждения. Я все равно заглянула в кривоватое отражение в железном подносе с остывшим чаем, пытаясь бесполезно расчесать волосы пальцами.

И это было еще одной проблемой. Объективно — совершенно мелкой и незначительной по сравнению с другими. Но выбивающей почву из-под ног ничуть не меньше.

В дверь опять тоскливо поскребли.

— Помяукай еще, кот мартовский! — проворчала я под нос, а сама крикнула, — Заходи, открыто!

Я утроилась в кресле поудобнее и невзначай бросила взгляд на блеснувший на руке браслет. Подавила глупое желание снять его, чтобы граф не понял, насколько мне понравился подарок. Он обвивал черными звеньями руку в несколько оборотов, завершаясь изображением головы змеи, кусающей себя за хвост. И именно в этом месте он расстегивался. Простой и непримечательный на вид, он становился невероятно-красивым при более близком рассмотрении. Последние дни я носила его, не снимая, даже когда ложилась спать. При старых богах он был символом бесконечности и цикличности, но при новых стал значить саморазрушение и жадность. Мне нравились оба значения!

В проеме двери показалась рыжая голова.

— Ты знаешь, а я вот ожидал чего-то подобного… — усмехнулся он, хотя уже довольно обжитый кабинет рассматривал с изумленно-вскинутыми бровями.

— Добрый вечер, Ваше Сиятельство. Какими судьбами? — я откинулась на спинку и сложила руки домиком, рассматривая визитера.

Волосы змеились всполохами огня на светло-голубом сюртуке, по привычке не надетого по-человечески, а лишь накинутого на плечи. Весь он, светлый и теплый казался в моей темной обители чем-то неуместным, но очень желанным. Я была и рада и не рада его видеть.

Кажется, он за мной ухаживал.

Было что-то такое в его поведении, отчего подобные мысли постоянно крутились в голове…

— А вот если я тебя сейчас поцелую, ты меня не выгонишь? — деловито уточнил он, с интересом рассматривая мигнувший светом фонарь, и улыбнулся бьющемуся в стекло мотыльку, — Это твой домашний питомец?

— Выгоню, — кивнула я, — Я сейчас занята очень важными делами. Если ничего срочного, то…

Он вскинулся и обнял фонарь, будто собираясь держаться за него до последнего.

— А ты работай-работай, я пока поесть приготовлю! Я какое-то время жил один и без повара и отлично научился готовить! Ты моего присутствия даже не заметишь, точно тебе говорю, — затараторил он, а потом довольно прищурился и с улыбкой мурлыкнул, — Я тихий, как мышка!

Пожалуй, мне было что возразить на это, но все возражения застряли в горле. Я только степенно кивнула головой, соглашаясь с его присутствием, и склонилась над отчетами, изображая работу. Граф понятливо прикрыл за собой дверь, отправившись, видимо, знакомиться с моей кухней. В гостиной, например, он уже чувствовал себя как дома. А в прихожей даже успел пометить территорию, оставив там свой плащ в прошлый раз.

— Дура, — шепнула себе под нос, откидываясь обратно на спинку, — Надо было выгнать и все.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

С каждым днем он заполнял все больше и больше пространства в моей жизни, и это тревожило. Мне совершенно некогда было строить отношения с мужчиной, а не вестись на его провокации получалось с трудом и через раз.

— Раз, два, три… — я загибала пальцы, припоминая, — Пять.

Пять раз мы с ним уже целовались. И в последний раз провожала на выход я его уже в полурастегнутой рубашке и простоволосая. А потом мы упорно делали вид, что это нормальный формат общения для временных коллег по работе. Ну, точнее, я делала вид, а он молча соглашался.