Выстрел (сборник) - Жюль Мари

— Простите ему это. Он говорил с вами резко, но чистосердечно, как и подобает военным. Если вы желаете, я выскажусь откровенно…

— Говорите…

— До сих пор я никого не любила, — продолжала Сюзанна с нерешительностью в голосе. — Я даже не думала, что когда-нибудь испытаю это чувство… Что кто-нибудь, кроме моего отца или брата, будет любить меня. Я была так легкомысленна и беспечна, что не приметила чувства, которое внушила вам…

Тут она остановилась и побледнела: последние слова брата все еще звучали в ее ушах.

— Если вы меня любите, месье Дампьер, — сказала она, краснея и боясь уязвить мужское сердце, — то, может быть, простите, если мои слова вас огорчили…

— Следует ли мне отказаться от всякой надежды? Теперь, когда вам известны мои намерения, должен ли я продолжать искать вашего присутствия в тех домах, где мы можем встречаться? Или, напротив, мне стоит избегать вас?

— Зачем же?

— Затем, что мое присутствие может стать если не тягостным для вас, то по крайней мере обременительным…

— Нет, не изменяйте ваших привычек.

— Это надежда?

— По крайней мере не отказ, — произнесла она, силясь улыбнуться.

На этом их разговор закончился, и Сюзанна, печальная и задумчивая, покинула следователя, желая теперь выслушать объяснения брата. Случай скоро представился. После вальса она подошла к Франсуа и взяла его под руку. Молодой человек замешкался. Казалось, теперь он желал избежать разговора с сестрой.

— Я говорила с Дампьером, — сказала девушка.

— Ну и что же?

— Он признался, что любит меня.

— Что ты ему ответила?

— Что я не люблю никого, но позволяю ему надеяться. Ты ведь этого хотел?

— Да.

— Теперь я имею право узнать причину.

— Я тебе уже сказал.

— Нет, мне этого недостаточно. Ты дал мне понять, что дело касается твоей жизни и чести нашей семьи.

— Это правда.

— Я слушаю тебя, Франсуа. Говори!

— Нет, не сейчас. Не приставай ко мне с вопросами. Здесь, в присутствии гостей, которые на нас смотрят, которые нас слушают, разве я могу делать такие признания?

— Иди в свой кабинет, я тоже приду туда.

— Прояви хоть немного терпения.

— Не хочу.

— Но что, если это не моя тайна? Что, если я не могу открыть ее тебе?

— Стало быть, то, чего ты не смеешь мне сказать, настолько ужасно?

— Да.

— Ты отказываешь мне?

— Прошу тебя, Сюзанна, не настаивай.

— Тогда я обо всем расскажу отцу. Он должен знать, что я ответила Дампьеру.

— Рассказать обо всем отцу значит принудить его к расспросам!

— То, что ты не хочешь сказать мне, ты скажешь ему.

— Это убьет его.

Разговор брата и сестры происходил шепотом. Реплики были коротки и отрывисты. Волнение сжимало их сердца, взгляды, словно опасаясь встретиться, не пересекались. Они были очень бледны, особенно Франсуа. На лице Сюзанны, обычно таком кротком, теперь читалось раздражение.

— Я хочу знать правду, — резко заявила она. — Ты должен решиться открыть ее мне, как бы она ни была ужасна.

— Хорошо, пойдем со мной.

Франсуа и Сюзанна незаметно скрылись. Когда они вошли в кабинет, молодой человек прислушался, не идет ли кто за ними, и запер дверь на ключ.

— Сколько предосторожностей! — заметила Сюзанна, безуспешно пряча страх за улыбкой.

— Они действительно необходимы, — сказал Франсуа, опустившись в кресло и обхватив голову руками. — Извини меня за то, что я тебе скажу, сестра, потому что мои слова разобьют твою жизнь. Прости мне и то, что я оскорблю твой слух подробностями, которых тебе не следовало бы знать, но рок вынуждает меня сообщить тебе все.

Вдруг слезы выступили на его глазах, и судорожные рыдания вырвались из груди.

— Боже мой, что случилось? — спросила Сюзанна, с нежностью сжимая руку брата.

— Не дотрагивайся до меня! — воскликнул он, выдернув руку.

Девушка в испуге отшатнулась. Смахнув слезы, Франсуа снова заговорил почти шепотом:

— Тебе известны подробности дела Томаса Луара, арестованного по обвинению в убийстве нашего знакомого Гонсолена?

— Да, кое-что я слышала. Но какое отношение это ужасное дело может иметь к тому, что ты собираешься мне сказать?..

— Ах!

— Решайся! Как бы ни была жестока истина, она во сто раз лучше неизвестности, в которой ты меня оставляешь.

— Томас Луар не виновен.

— Откуда ты знаешь?

— Несмотря на улики, которые имеются против бывшего работника Гонсолена, следствие не может доказать его вину.

— Это правда, но…

— Подожди. Есть еще один человек, которого также подозревают и разыскивают…

— Сообщник Томаса Луара?

— Сообщник или нет, это все равно. Он может распутать интригу, разгадать тайну, в которой запуталось судебное следствие…

— Ты его знаешь?

— Это я!

— Ты? — испуганно вскрикнула она и недоверчиво улыбнулась. — Полно! Ты смеешься надо мной!

— Это я! — повторил он глухим голосом.

Повисло молчание. Красные лихорадочные пятна выступили на лице Сюзанны.

— Разве ты был тогда в Бушу? — спросила она.

— Был.

— У Гонсолена?

— Да.

— Почему же ты не сообщишь Дампьеру о том, что тебе известно? Если этот Томас Луар не виновен, почему бы тебе не избавить его от тюрьмы?

— Я не могу.

— Почему? — воскликнула она запальчиво. — И ты хочешь, Франсуа, чтобы эту нерешительность я не приняла за трусость?

— Я не могу, — повторил он, — потому что освободить Томаса Луара значит выдать убийцу.

— Так что же тут такого?

— То, что убийца — я.

Сюзанна, словно сумасшедшая, нервно расхохоталась.

— А! Убийца — ты? Ты?.. — прошептала она и упала без чувств.

Франсуа кинулся к ней и перенес на диван. Известие будто громом поразило девушку: она не шевелилась, и взгляд ее потух.

В эту минуту в дверь постучали. Франсуа, стоявший на коленях возле Сюзанны, прислушался. Постучали настойчивее. Молодой человек отворил. На пороге стоял его отец.

— Что ты здесь делаешь? — спросил он. — Боже мой, что с ней? — вскрикнул генерал, увидев, что дочь лежит без чувств. — Неужели разговор с Дампьером так сильно ее взволновал?

— Сюзанне сделалось дурно, — сделав над собой усилие, произнес Франсуа, — и я увел ее. Когда мы входили в кабинет, она почувствовала слабость и потеряла сознание.

— Странно… — нахмурившись, пробормотал старик.

Обморок был весьма продолжителен, но девушка все же пришла в себя. Открыв глаза, Сюзанна удивилась тому, что находится в кабинете брата.

— Что это со мной? — спросила она, прижимая руку к горячему лбу.

Испуганно посмотрев на отца и брата, она вдруг все вспомнила.

— Чувствуешь ли ты в себе силы вернуться к гостям, милое дитя? — спросил генерал.

— Да, это просто головокружение. Мне уже лучше… — собравшись с духом, ответила девушка, приняв решение скрыть от отца страшную тайну.

Взяв отца под руку, Сюзанна пошла в гостиную, хотя ей казалось, что сердце вот-вот разорвется. Франсуа последовал за ними.

— Мне определенно нехорошо, — прошептала она.

— Хочешь вернуться в свою комнату? — спросил отец.

Сюзанна чуть было не согласилась, но взгляд Франсуа остановил ее.

— Нет, я попробую потанцевать. Вероятно, это скоро пройдет, не правда ли, Франсуа? — обратилась она к брату.

Тот лишь кивнул в ответ — его горло сжимали судороги, и говорить он не мог.

Несмотря на страшное открытие, Сюзанна танцевала. Теперь она чувствовала своим долгом притворяться — надо было спасать брата от эшафота, а отца от бесславия. Но как Франсуа дошел до этого гнусного преступления? Зачем он убил Гонсолена? Вот что занимало ее мысли. На тот момент девушка желала только одного — поскорее освободиться от этого общества, которое теперь тяготило ее, и расспросить обо всем брата.

Когда Дампьер подошел проститься с ней, он, пожимая ее руку, сказал:

— Вы подарили мне надежду, и я ухожу с легким сердцем.

Сюзанна улыбнулась в ответ, хотя душу ее тяготил страшный груз.

XVI

Франсуа, не дожидаясь конца вечера, ушел к себе. Признание, которое он вынужден был сделать сестре, лишило его сил. Теперь ему хотелось побыть одному и хорошенько подумать о том, как держаться, чтобы не навлечь на себя подозрений.

Скоро на лестнице послышались осторожные шаги, и раздалось несколько ударов в дверь. Франсуа догадался, что это его сестра. Сначала он хотел не отвечать, чтобы избежать расспросов, но девушка, вероятно, поняла его намерение и постучала еще настойчивее. Он открыл, Сюзанна вошла.

— Все уехали, — сказала она. — Отец у себя. Он думает, что я в своей комнате. Нас никто не побеспокоит.

Девушка села, а точнее, в изнеможении опустилась в кресло. Она смотрела на брата неподвижным испуганным взглядом. После минутного молчания Сюзанна обратилась к Франсуа прерывающимся от волнения голосом: