Digging for the Bones - paganaidd

— Ты никогда не слышал о зелье сокрытия родства? Очень популярное средство среди женщин, чьи мужья страдают именно этой болезнью чистокровных. И среди тех, кто имеет обыкновение заводить любовников.

— Она и ты? — Люпин уставился на Снейпа.

— Именно! — резко ответил Северус.

— Сколько раз? — шёпотом спросил Люпин.

— Прошу прощения? — удивлённо переспросил Северус.

Люпин глубоко вздохнул.

— Это было только для того, чтобы зачать ребёнка, или Лили…? — казалось, он был на грани истерики.

— Между нами говоря, мы с Лили позаботились о том, чтобы всё получилось с первого раза, — спокойно ответил Мастер зелий.

— Так… так просто… только один раз? Но почему она не пришла к нам? Сириус мог бы помочь. В мгновение ока. Я знаю, что Джеймс не возражал бы, — пробормотал Люпин. — Она должна была это знать.

«Без сомнения, Блэк ухватился бы за этот шанс», — ехидно подумал Северус, а вслух сказал:

— Возможно, Лили лучше разбиралась в людях.

Люпин замолчал, выглядя расстроенным.

— Но всё же, почему ты? — спросил он через мгновение.

Северус посмотрел ему прямо в глаза.

— Потому что когда-то она была моей лучшей подругой. Потому что она знала, что я сохраню её тайну. Потому что она знала, что я люблю её и никогда не воспользуюсь ситуацией для своей выгоды.

— Для своей выгоды? Что это значит?

— Скажем так, хотя я и любил Лили, она была не совсем в моём… — Северус сделал деликатную паузу, — вкусе.

— О, — Люпин переварил это, — но это означает, что Гарри твой…

— Нет, Люпин. Джеймс Поттер был отцом мальчика во всех смыслах этого слова. И ты ничего не расскажешь Гарри, — сказал Северус своим самым убийственным голосом. — Мы скажем ему, что в данный момент опекать его могу только я. Если понадобится, мы будем ему врать. Вполне вероятно, что я смогу передать опекунство Дамблдору или Минерве весной, когда политическая обстановка немного стабилизируется. Но будь я проклят, если позволю Петунии сохранить опеку над сыном Лили ещё хоть на день.

Глава 8. Визит на Тисовую

«Литтл-Уингинг достаточно привлекательное место, — презрительно подумал Северус, — если предположить, что кому-то нравятся халтурные дома».

Он вышел на солнечный свет из полумрака дома Арабеллы, находившегося не более чем в квартале от Дурслей. Чем меньше времени они проведут здесь, тем лучше.

Люпин шагал рядом с Северусом, не говоря ни слова. Северуса так и подмывало наложить на него обливиэйт, как только они закончат здесь. Но нельзя, поскольку существовала небольшая проблема — необходим свидетель, если Министерство когда-нибудь решит проверить документы. Маловероятно, но возможно. Конечно, изменение местоположения Мальчика-который-выжил всегда вызовет большую тревогу, чем любого другого ребёнка.

В идеале опекунство было частным делом. Однако, в соответствии с законами о наследовании, замена опекуна с кровного родственника на постороннего человека должна быть одобрена Визенгамотом. Даже если кровный родственник согласился. Северуса до зубовного скрежета раздражали законы, написанные в шестнадцатом веке.

Переход опеки от одного кровного родственника к другому не вызывал таких проблем. Фактически запись изменялась сама по себе, без вмешательства извне. Северусу нужно было только заставить Петунию подписать документ.

Он надеялся, что весной Альбус сможет использовать своё влияние в Визенгамоте, чтобы тихо сменить опекуна. На мадам Боунс всегда можно было положиться в деликатных вопросах, тем более, что мальчик был не первым ребёнком, зачатым с помощью зелья сокрытия родства. Один Мерлин знает, сколько раз Северус варил его за последние двенадцать лет — он умышленно не делал об этом никаких записей.

Мало кому известно, насколько распространённой была эта проблема, а женщины предпочитали не обращаться с ней к добропорядочным целителям.

Многие предполагаемые чистокровные на самом деле были полукровками или детьми одного из полукровок. Это всегда тактично замалчивалось, если вдруг когда-нибудь всплывало на поверхность. Хрупкое эго чистокровных мужчин никогда не смогло бы признать, что генетический дефект делает многих из них неспособными к деторождению. У Северуса возникало подозрение, что чистокровные отцы имели магловских предков всего лишь одно или два поколения назад.

Северус был гораздо больше озабочен тем, чтобы это дело с издевательствами не стало достоянием гласности (он мрачно улыбнулся про себя магловскому выражению), и содрогнулся при мысли, что произойдёт, если всё выплывет наружу. Хуже всего был даже не тот общественный резонанс, о котором он упоминал Люпину, а на само Министерство Северусу было наплевать — оно могло пойти повеситься в полном составе. Настоящая проблема заключалась в том, что мальчик, скорее всего, окажется под опекой какой-нибудь влиятельной семьи, связанной с Пожирателями Смерти.

Кроме того, Северус не собирался позволить Петунии получить кто-знает-сколько фунтов в течение следующего учебного года. Северус знал, что Лили оставила магловский траст для своего сына. Добавить к этому то, что Гринготтс отчислял из хранилища Поттеров, и то, что Петуния получала от государства в виде семейного пособия — несомненно, у Дурслей были свои причины не отказываться от Гарри.

После некоторого обсуждения Северус и Люпин решили, что к Дурслям они пойдут в мантиях волшебников, а не притворяясь маглами. Во всяком случае, ещё раз перечитав диагностический пергамент, Северус даже не собирался оберегать покой этих людей.

Так что Северус шёл по дорожке в своей чёрной мантии, а Люпин — в серой. Сосед, косивший газон, с любопытством уставился на них. Оба волшебника упорно игнорировали его. Северус громко постучал. Какое-то мгновение стояла тишина, потом они услышали:

— Петуния? Откроешь дверь?

— Иду, — раздался женский голос.

Дверь открылась. На пороге стояла худая женщина с лошадиным лицом. Несколько секунд она смотрела на волшебников, прежде чем попыталась захлопнуть дверь у них перед носом.

Люпин оказался проворнее и придержал створку, без труда удержав её открытой.

— Привет, Туни, — неприятным голосом процедил Северус.

Вся кровь, казалось, отхлынула от лица Петунии, даже губы стали бесцветными.

— Ты! — зашипела она. — Убирайся. Таким, как ты, здесь нечего делать.

— Мне очень жаль, — вежливо сказал Люпин, — но нам нужно поговорить о вашем племяннике.

Люпин даже не попытался понизить голос, и сосед перестал косить газон — стоял на подъездной дорожке, делая вид, что любуется своей лужайкой, и исподтишка поглядывал на волшебников.

— Тогда входите, — яростно прошептала Петуния. — Не стойте там, вас все соседи могут увидеть.

— Что вам надо?