Врата Изгнанников - Кэролайн Черри

Потом он замолчал, надолго.

— Мать? — спросила Моргейн.

Чи не посмотрел на нее. Горло работало, слова выходили. Но глаза, глаза, не двигаясь, глядели в огонь. — Не знаю, в последний раз я видел ее…, — одно плечо поднялось. — Тогда мне было тринадцать. Как раз перед этим Морунд пал и Гаулт ушел на север. Потом он вернулся назад… Другим. А потом — потом он и кел с севера убили почти всех людей-мужчин в Морунде. Убили, и привели людей с востока. Эти сражались за Гаулта. Некоторые из тех, кто жил в Морунде, тоже хотели сражаться за Гаулта, но их собрали всех вместе и отправили служить другим кел-лордам. Гаулт никогда не верил мужчинам, которые сражались за него прежде, чем он стал кел. И ни одной женщине, тоже. Они погрузили их в фургоны. Мы попробовали их отбить у стражников — двадцать человек погибли. Тогда умер мой отец. Их было слишком много.

Еще одно долгое молчание. В костре трещали и ломались сучья.

— Но я почти не сомневаюсь, что мать умерла, — сказал Чи. — Именно тогда. Отец в это верил. И не она одна. Она не была сильной женщиной. А год был плохой.

Двадцать человек погибли, подумал Вейни, пока Чи сидел, погруженный в печальные думы. Хм, Чи сказал это так, как будто это огромная потеря. Но ведь двадцать не так много…

Он встретился взглядом с Моргейн, взглянувшей на него через костер, и понял, что она уже добавила эту черточку в свою картину этого мира, она, которая когда-то учила юного изгнанника понимать лес и устраивать засады; его леди-госпожа, которая скакала от войны к войне и сидела на королевских советах за сотни лет до того, как он родился.

И с тех пор она приводила его и на поле боя и на советы королей.

Вейни оперся руками о колени и пошевелил палочкой угли, оживляя костер.

— Деревья, — сказала Моргейн. — Чи, ты заметил, что они все изогнуты? Тем не менее в лесу нет ничего, что бы вызвало у меня чувство тревоги. Сюда прилетают птицы. Им достается совсем мало силы, текущей из ворот. Тогда почему? Что ты сам думаешь?

— Не знаю, — тихим голосом ответил Чи.

Моргейн ничего не сказала.

— А почему такое может быть? — спросил Чи.

Моргейн сдвинула драконий меч на бедро, подогнула одно колено под себя, и обняла второе колено руками. — Если я брошу листья в этот костер, они вспыхнут, правда?

— Да, леди.

— И ты отпрянешь от него, правда?

— Да, — ответил Чи, еще тише, как если бы боялся даже слышать вопросы о знаниях кел.

— Быстро?

— Да, леди.

— Так и птицы улетят, не в силах оставаться на месте, если ворота вон там сейчас откроются. А ты почувствуешь это своими костями.

Чи заметно вздрогнул.

— Здесь очень хорошее место для лагеря, — продолжала Моргейн, — потому что нам не нужны нежданные гости. Но как часто, по-твоему, ворота открывались?

— Не знаю.

— Возможно нет. Но если их используют, мы будем предупреждены. Если мы поскачем отсюда, Гаулт заинтересуется нами. Если если мы будем ехать по дороге медленно, но без остановок — когда мы окажемся там, где он заметит нас?

— Если мы выедем на закате, — Чи задышал быстрее, — и поедем по западной дороге, то будем глубоко в лесу еще до рассвета. Леди, я не знаю, где могут быть его бандиты, и никто этого не может знать, но я точно знаю, где их скорее всего нет. В тех лесах мы сможем разбить совершенно безопасный лагерь рядом с его землями, провести там весь день, а потом опять поехать по западной дороге. Никто не путешествует по ночам; а утром мы уже будем около холмов. Так что отдыхать днем, путешествовать ночью — вот самое лучшее, что мы можем сделать.

— Итак, — Моргейн бросила взгляд на Вейни и едва уловимо двинула глазами в сторону Чи. — Мы можем оказаться глубоко в лесу еще до рассвета, — сказала она, опять поглядев на Чи. — Ты полностью уверен в этом?

— Клянусь лошадью, можем!

— Тогда мы уедем, — спокойно сказала она. — Если наш гость поклянется, что он в состоянии усидеть в седле, нам лучше всего немедленно уехать из этого места. Нас здесь хорошо приняли, но это не может длиться долго.

Вейни кивнул, соглашаясь, как с опасениями, которые он разделял, так и со спокойствием, которое изо все сил поддерживал в себе.

Да, в этом месте у них была защита — ничуть не меньшая, чем от любого легендарного колдовства — здесь они могли почувствовать любые возмущения ворот.

Но и опасность была рядом: если неподалеку находятся еще какие-нибудь незакрытые каменные ворота, достаточно сильный выброс силы мог легко добраться сюда и обрушиться им на головы, да и враги, наверняка, уже искали их.

У Вейни был запасной комплект одежды: полотняные бриджи и прекрасная рубашка, которую он одевал тогда, когда можно было снять с себя броню, то есть не сейчас: легкая и воздушная, замечательно сшитая — просто жаль надевать такой подарок во время пути, хотя даритель очень настаивал.

Сейчас он положил все это рядом с Чи, вместе с починенными сапогами, а Моргейн тем временем тщательно упаковала и привела в порядок свои седельные сумки.

— Ты еще не в состоянии надеть на себя кольчугу, — сказал Вейни. — Ее повезет моя госпожа. А я повезу тебя, на своей лошади. Помни, ты обещал, что мы окажемся в укрытии еще до подъема солнца.

Чи взял тонкую рубашку и, удивленный, нахмурился. Что ж, он в состоянии ехать, подумал Вейни, и отправился готовить свои собственные вещи и запрягать лошадей. Уже стемнело. Лошади, по видимому, заранее знали, что скоро в дорогу, нетерпеливо били копытами и фыркали, глядя на всю эту суматоху.

Он оседлал обоих и повесил свой меч на правом боку Эрхин, хотя обычно так не делал, но теперь за спиной будет сидеть Чи. Одеяло, которое он обычно вез скатанным, сложил, чтобы оно стало плоским, и привязал под ремнями, идущими к кольцам уздечки, перехватил ремнем мягкое горло Эрхин, потом взнуздал Сиптаха, который наполовину дружески, наполовину нервно хватал его за пальцы. Волнуется, подумал Вейни, несмотря на всю свою подготовку; теперь, когда у жеребца появилась кобыла, неизвестно какие мысли бродят в его голове, и в голове Эрхин.

— Дурак, — прошептал он себе, хотя бы за то что вообще взял ее и тем более за то, что привел ее в землю вроде этой. Он родился в Карше, где человек сначала учиться ездить на лошади, а потом уже ходить. И несколько дней назад он еще был под прекрасным солнцем, надеясь — да спасут их Небеса — на что-нибудь другое, чем это.

Дурак, подумал он опять. Около ворот бродят только несчастья. Обычно там, где сила, собираются самые худшие люди — и, изредка, самые лучшие. Мимо перекошенных деревьев и руин он уже проскакал, а впереди убийство и война.