Неистовая Матильда: Любовница Наследника - Джин Вронская

— Успокойтесь, Кирилл, Даки. Речь идет лишь об нескольких людях, они — террористы. Среди революционеров, кстати, и православных достаточно, — заметил Андрей. — И евреи — все разные. К примеру, наш Гораций Осипович Гинцбург — достаточно милый душка…

По возвращении в Петербург Мати пригласила на ужин друга Андрея, Арвида Мантейффеля. Он пришел с очень молоденькой девушкой.

— Моя невеста, Марина де Хайден.

— Поздравляем! — Андрей пожал ему руку, а девушку поцеловал в руку.

— Сколько Вам лет, Мариночка? Вы такая молодая.

— Семнадцать… а мы видели вас в театре. Арвид пригласил меня на «Лебединое озеро».

— Марина только что стала фрейлиной императрицы, — гордо сообщил влюбленный Арвид, сияя от счастья.

— Она очень хорошенькая, — шепнула Мати Ар— виду, когда он с Мариной собрались уходить.

— Я знаю. Мне пришлось «бороться за место», — не слишком удачно пошутил Арвид. — Многие офицеры пытались потягаться со мной. Мати, Андрей, вы приглашены на свадьбу, — торжественно возгласил жених.

— Когда же это будет?

— 9 июля.

Целую неделю Мати позировала замечательному скульптору Паоло Трубецкому, которого ей представили в Каннах. Андрей непременно хотел иметь скульптуру Мати в костюме из «Камарго». Трубецкому было около пятидесяти лет. Около двух метров ростом, он весил около ста килограммов. Его отец был из старинной, но обедневшей семьи князей Трубецких. Его мать итальянка и католичка. Паоло вырос в доме матери в итальянской деревне, плохо говорил по-русски, был необразован, манер не имел никаких, но был чрезвычайно талантлив. Его работы высоко ценились после того, как он выиграл конкурс на памятник Александру III. Аристократические семьи стояли к нему в очередь. Памятник отцу Государя был утвержден Академией художеств и братом Императора, Великим князем Владимиром Александровичем. Паоло был тяжелый человек. Немногословный, он не слушал ничьих советов, даже очень известных художников. Он согласился сделать статуэтку Мати. Потребовал, чтобы она позировала неделю. И пообещал, что работа будет готова через два месяца.

По возвращении из Канн в Петербург им было передано, что работа готова. Они поехали к Трубецкому. Первое, что увидели, это волчонка и медвежонка, оба гуляли на цепи во дворе. Трубецкой был убежденный вегетарианец. Волчонок тоже сосал молоко из бутылки, ел овощи. Он никогда не пробовал мяса. А в доме в очень большом аквариуме сидел настоящий большой крокодил. Он тоже ел овощи. Работу забрали. Статуэтка была превосходной и теперь украшала салон Мати.

В середине июня они сбежали от всех этих репортеров и поклонников и снова поехали в Париж. На этот раз Андрей выбрал маленький семейный отель в Нейи, принадлежащий друзьям его родителей. Приехали без Владика, а через три дня от мальчика пришло письмо, то есть оно было написано его английской няней по наказу Мати, но в конце письма ребенок нарисовал цветы и лодочки на волнах. Все хорошо, и слава Богу. Больше Мати было ничего не нужно.

— Здесь чудно. — Андрей обнял Мати за талию. — Никто не знает, где мы, и нас никто здесь не знает. Наконец-то мы вдвоем.

Они ужинали в божественной красоты парке при гостинице. Когда вернулись в комнату, за несколько минут до полуночи, раздался телефонный звонок.

— Кто это может быть? — Андрей с удивлением повернулся к Мати. — Никто же не знает, что мы здесь. Я никому не говорил. — Он взял трубку.

— Да? Это посол, граф Нелидов, — зашептал он. — Ваше Превосходительство, что случилось? Как вы нас нашли? Отец дал вам номер? Понимаю. Что случилось? Мантейффель? Сейчас? Да, Арвид — мой друг. Боже мой! Это невозможно. Я сейчас приеду. — Он положил трубку.

— Что случилось, дорогой?

— Мантейффель из-за Марины вызвал на дуэль Николая Юсупова. Дуэль — через два часа в саду посольства. Нелидов умоляет, чтобы я вмешался. Мати, ты едешь со мной. Мантейффель и твой друг тоже.

Хозяин вызвал такси, и они выехали в русское посольство.

— Николай, брат Феликса Юсупова? — спросила Мати в машине.

— Старший.

— Но что случилось?

— Юсупов стал открыто ухаживать за Мариной, хотя прекрасно знал, что она помолвлена с Мантейффелем. Арвид сказал, что их видели в ряде известных ресторанов. Арвид совершенно уверен, что он сделал Марину своей любовницей.

— Она очень молодая, а значит, и глупая девочка. Я думаю, там ничего серьезного. Я поговорю с ним. Уверена, что все будет хорошо.

В саду российского посольства они нашли графа Нелидова. Тут же был Мантейффель и несколько офицеров. Николай Юсупов сидел в кабинете посла.

— Арвид, можно с тобой поговорить? — ласково спросила Мати.

— Конечно. — Голос Мантейффеля был очень печален. Сейчас он выглядел намного моложе Андрея. — Я знаю, Мати, что ты собираешься мне сказать.

Они пошли в дальнюю аллею сада.

— Арвид, милый, не делай этого, я умоляю тебя. Дуэль — это не игра. Тебя могут убить, хотя я знаю, что ты офицер-конногвардеец и отличный стрелок. Ты такой молодой и такой красивый. Я не переживу, — Мати не боялась преувеличить, — если с тобой что-нибудь случится.

Мантейффель широко улыбнулся.

— Мати, дорогая, спасибо.

— Это — правда. Если бы я встретила тебя до Андрея, я бы в тебя влюбилась, милый Арвид.

— Я тоже. Если бы встретил тебя до Андрея и до Марины, то тоже бы влюбился.

Они оба расхохотались.

— Ты не сделаешь это, Арвид?

— Не сделаю, только для тебя.

У всех отлегло от сердца. Юсупова проводили через заднюю дверь, чтобы он не встретился с Мантейффелем. Мантейффеля посол отвез в отель на своей машине. Примерно через час Нелидов позвонил им с благодарностями Мати. Всю ночь они не могли заснуть от пережитого волнения.

— Ты моя волшебница, Мати, — сказал Андрей утром, целуя ее в нос. — Мантейффель подстрелил бы Юсупова, как зайца. Ты знаешь, он снимает птицу в полете на расстоянии двухсот метров, не целясь. Он исключительный стрелок. Николай был бы сегодня убит. Мы должны отпраздновать это событие.

Праздновать пошли в кабаре «Черная кошка». В дверях они наткнулись на друга Андрея Робера де Монтескье. Граф де Монтескье был другом многих русских. После ужина на своем «роллс-ройсе», одном из первых в Париже, он отвез их к себе в «Павильон музы», в Нейи, недалеко от их отеля, пить кофе и коньяк.

Остаток недели они провели тихо. В мае открывался сезон в Биаррице, и они поехали туда на неделю. В Биаррице летом подолгу жил брат Андрея, Борис Владимирович. Робер де Монтескье тоже приехал. Все остановились в «Отеле де Палэ». Им сообщили тотчас, что здесь мать Ники в сопровождении своей любимой фрейлины, мадемуазель Озеровой и грузинского князя Шервашидзе. Потом приехал английский король Эдвард VII. Его поселили этажом ниже. Королевский визит привлекал к отелю толпы. Не успели распаковать чемоданы, как позвонил Борис Владимирович. Андрей взял трубку. По лицу Андрея Мати поняла, что случилось непоправимое. Не говоря ни слова, Андрей положил трубку.

— Эта проклятая дуэль все же состоялась. В Петербурге час назад. Мантейффель убил Николая. Условия дуэли ужасные, всего двадцать шагов. Договорились, что Арвид сделает три выстрела в воздух, но в последнюю минуту он, видно, передумал. Вторая пуля вошла Николаю в сердце. Он сразу упал замертво. Ники высылает Марину из России. Феликс Юсупов умоляет меня вернуться побыть с их матерью Зинаидой. Она в глубоком горе. Останься здесь, Мати. Робер будет с тобой. Я вернусь как можно быстрее.

Он уехал в тот же вечер.

Большинство европейских газет сообщили о дуэли.

«Несмотря на то, что дуэли официально запрещены в Российской империи, одна произошла в Петербурге 22 июня 1908 года между графом Арвидом Мантейффелем и графом Николаем Юсуповым. Естественно, из— за девушки. Это 17-летняя Марина Де Хайден, невеста Мантейффеля».

Светская хроника не забывала и о Мати… «Граф Робер де Монтескье и балерина Матильда Кшесинская, бывшая любовница царя, неразлучны».

Рядом была помещена фотография Мати в «роллс-ройсе» де Монтескье. Они целовались.

Андрей вернулся через две недели. В фойе его встретил брат.

— Пойдем в бар, есть о чем поговорить. — Они сели за столик, и Борис Владимирович положил перед Андреем несколько газет.

— Это правда, что здесь написано?

— Ты веришь всему, что написано в газетах?

— Нет. Но я спрашиваю тебя, правда ли то, что пишут о тебе и Робере? А эта фотография, что она означает?

— Мы просто друзья. Это дружеский поцелуй.

— Дружеский? С каких это пор друзья целуются в губы?

— Можешь не верить, — крикнула Мати чужим злым голосом. Ее раздражила попытка Андрея контролировать ее. — Я не отчитываюсь перед тобой. Ты мне не муж. Я буду делать все, что мне нравится.