Холод Малиогонта - Андрей Щупов

- Очень сожалею, сударыня, но этот человек преступник. Мы вынуждены арестовать его по обвинению в убийстве.

- Что вы говорите! Какая жалость!..

- Это не повод для зубоскальства.

- Ваша правда, - герцогиня обворожительно улыбнулась. - Но у Петечки есть серьезный мотив. Он действовал исключительно по моей просьбе. Петечка - человек мягкий. И он любит меня. Вы собираетесь осудить его за любовь?

- Что за ахинея! - Борейко закипал. - Этот Петечка убил пятерых, и любовь, знаете ли, здесь ни при чем.

- Очень даже при чем, - живо возразила она. - Если я попрошу ваших помощников удалиться, разве они не сделают этого? Наверняка сделают, потому что красота, как и любовь, всесильна, а они молоды и, конечно же, не равнодушны к красоте.

- Ни черта они не... - Борейко изумленно обернулся. - Николай! Павел! А ну, назад!..

Но оба его орла слепо шагали к дверям. На оклик начальника они даже не оглянулись.

- Не беспокойтесь за них. К мужчинам, тем более, молодым, я благосклонна. Они отправятся домой, к семьям, и о сегодняшней ночи больше не вспомнят... О! Вот и наш Петя-Петюнчик!

Борейко, как ужаленный, отскочил к стене. Петя-Петюнчик успел сходить на кухню и теперь стоял перед ним, сжимая в руке нож. При этом он не переставал хныкать. Кровь перепачкала ему подбородок и неровными полосами стекала по рубашке.

- Вы же видите... Это не я. Я здесь никто...

- Брось нож! - рявкнул Борейко. Натренированным движением выхватил пистолет, сбросив его с предохранителя. - А вы, дамочка, сядьте, пожалуйста, в уголок. Так будет лучше и для вас, и для меня. А насчет гипноза предупреждаю: малейший фокус, и открываю огонь.

- Люблю кровожадных мужчин! - герцогиня причмокнула губами и, томно опустившись в кресло, раскинула в стороны меха. - А вы, майор, любите красивых женщин?.. Только не надо краснеть. Скажите, как есть. И на ноги мои можете смотреть. Или опасаетесь гипноза?

- Прикройтесь, - сдавленно пробормотал Борейко. - На меня это не действует.

- Ой ли? А что ж вы вдруг охрипли? От избытка служебного рвения?.. герцогиня усмехнулась. - И с каких это пор красивые женские ноги перестали действовать на мужчин?.. Признайтесь, майор, природа берет свое, и я нравлюсь вам, как вы нравитесь мне.

- Я... Я арестую тебя!

- Ага! Вот мы уже и на "ты". А арест - слово красивое, многозначительное. Я бы не отказалась арестовать вас. Петюнчик, как вы уже поняли, излишне мягок и каши с ним не сваришь. Его и не пугал никто, а он уже расклеился. С вами, возможно, получится иначе. Небольшая дрессура, толика манер, и из нас выйдет отличная пара. Петечка, думаю, ревновать не будет.

- Я хочу спать, - плаксиво прогундосил Петр Иванович.

- Сегодня вы у меня оба отоспитесь, - грозно пообещал Борейко. - В каталажке.

- Браво! Он еще и шутит, - герцогиня лениво похлопала в ладоши. - Ну же, голубчик, не упрямьтесь. Я сделала предложение, ваше дело согласиться. Другого выхода все равно нет.

Пистолет в руках майора мерно подрагивал. Металлический ствол вторил биению сердца. Борейко прилагал массу усилий, чтобы не смотреть в сторону обнаженной герцогини.

- Сейчас вы оба встанете, - процедил он, - и медленно пройдете к выходу. Одно неверное движение, и я стреляю.

- Кажется, начинаю понимать, что вам мешает, - герцогиня нахмурила тонкие брови. - Пока эта гадость у вас в руках, вы будете нести одну околесицу за другой. Как это вы называете - ахинею за ахинеей. Ничто так не опьяняет людей, как оружие. Петюнчик, забери у него эту фузею. Или, может быть, маузер... Я так плохо разбираюсь в оружии.

- Стоять на месте! - выкрикнул Борейко, но комната уже разваливалась на куски. Через проломы в стенах океаническими волнами вливалась тьма. Огненные змеи, возникнув ниоткуда, закружились в пестром хороводе. Майор выстрелил в потолок, но пистолет вырвало из рук, едва не покалечив пальцы. Земля содрогнулась, и в тот же миг из дымных туч посыпались пепельные хлопья. Ошеломленный, он озирался и беспомощно стискивал кулаки. Квартира исчезла бесследно. Он стоял посреди черной равнины, и прямо перед ним громадой возвышался грохочущий холм. Лавовые реки текли справа и слева. От них несло гарью и жаркой смертью. Невольно Борейко прикрыл лицо. Почва вновь завибрировала под ногами, майора подбросило вверх, и налетевший ветер хищно подхватил его, закружил в пыльных объятиях...

Не сразу он сообразил, что лежит на холодных камнях в незнакомом подвале. В шагах десяти от него на диковинном троне сидела все та же женщина с картины. Похожий на свернувшегося калачиком пса, Петюнчик дремал возле ее ног. И тут же подле трона, выстроенные полукругом, горели гигантские черные свечи. Борейко обратил внимание на то, что горели они по-особенному: удивительно ровно, не мерцая, заливая подвальный полумрак мертвящим голубым светом. В подземелье было чрезвычайно холодно, и, выдохнув клуб пара, майор машинально прикинул - градусов двадцать, а то и все тридцать. Это и называется из огня да в полымя... Он заворочался, пытаясь сесть. Каменный пол обжигал спину и ноги.

- Надеюсь, вы чуточку поумнели, - голос герцогини заставил его поднять голову. Толкнувшись от далеких стен, эхо с издевкой повторило фразу.

- Кто вы такая? - с дрожью произнес он.

- По-моему, вам объяснили. Некогда я имела герцогство, сейчас же, увы, все мои владения - в рамках изображенного на холсте вулкана. Я Ногра, дочь герцога Закревского, мага и колдуна семнадцатого столетия. Сомневаюсь, что вы когда-либо слышали эти имена, но кругозор нынешних славян вообще крайне ограничен. Вы и раньше этим не блистали, а теперь... Забыта и история, и вся наша чернокнижная наука. Бедняжку-философию пытаются воссоздать заново из пепла, но храмы на крови строятся ох, как долгонько!

- Но вы... Вы не могли выйти из картины! Это невозможно!

- Сказал один большой мудрец другому... - Герцогиня вздохнула. - Как же с вами разговаривать? На каком таком языке?

- Но это в самом деле возможно!

- Верно. До поры-до времени я не могла выйти. Спасибо Пете-Петушку выручил.

- Вашего Петушка я все равно рано или поздно упрячу за решетку!

- Будет упрямиться, - дочь Закревского нетерпеливо постучала по подлокотнику. - Это уже не смешно. И потом в присутствии такой знатной дамы вы могли бы вести себя поделикатнее, - величавым жестом она поднесла к лицу кисть с длинными, сверкающими черным лаком ногтями и по очереди поцеловала каждый палец. - Вы представить себе не можете, до чего противоестественна жизнь меж четырех сколоченных рам. И вечный грохот вулкана за спиной...

- Неправда! - вырвалось у Борейко.

- Что неправда? - герцогиня ядовито улыбнулась. - То, что вы чувствуете сейчас, или то, что окружало вас раньше? А может, вы усомнились в реальности извержения? Я могла бы сводить вас к самому кратеру.