Шифрованный счёт - Ростислав Самбук

Аннет спросила:

- Однако почему не насторожил тебя первый визит к Рудольфу Зиксу? И дядя предупреждал тебя...

- Почему же ты тогда не отговорила меня от поездки в Италию?

- Твоя правда, - вздохнула Аннет, - но мне так хотелось поехать с вами. С тобой...

- Мы сядем в машину и поедем, куда только ты захочешь, примирительно сказал Карл. - И не будем думать ни о деньгах, ни... Но захочешь ли ты поехать со мной?

- Неужели ты действительно так думаешь, милый?

- А знаешь, кем был мой отец?

Гюнтер прикусил губы: надеясь отвернуть Аннет от Карла, он рассказал ей о Франце Ангеле, но девушка ответила ему тогда так же, как сейчас Карлу.

- Я знаю, кто ты! - Немного помолчала. - Конечно, тень отца еще витает над тобой. Особенно когда сделаешь что-нибудь плохое.

Карл засмеялся хрипло и нервно.

- Ты на самом деле все знаешь и не отказываешься?

Гюнтер представил эту сцену в комнате и сжал кулаки.

А Карл все говорил:

- ...И ничего не стоит между нами, любимая. Завтра мы полетим в Цюрих, и я переведу двадцать миллионов польскому посольству с условием, чтобы на эти деньги построили больницу. - Засмеялся. - Шлихтинг и полковник словно договорились: назовут мне цифры только на пороге банка. Тем больше разочаруются... - Карл умолк и продолжал после паузы: - Жаль Гюнтера. Но я уверен: он все поймет и одобрит наше решение.

Гюнтер еле удержался, чтобы не ворваться в комнату. Он что, мальчишка? И какое они имеют право решать за него? Его миллион - полякам? Миллион, с которым он уже свыкся, который как бы стал его собственностью и принес бы ему столько счастья, радостей и удовольствий?

У Гюнтера заклокотало в горле, поднял руки и чуть не закричал, как человек, которого грабят. Он не слышал, что дальше говорят в комнате, утратил самоконтроль, шагнул к двери - сейчас он ворвется к ним, он им покажет, заставит уважать его права; в конце концов, неужели полякам не хватит девятнадцати миллионов? Что для государства миллион, который может сделать его, Гюнтера, счастливым?

Но перед кем унижаться?

Эта мысль отрезвила его, привела в чувство, и он услыхал слова Аннет:

- ...Дядя остановился на Шаттегештрассе, где живет наша родственница, и я переночую там. Завтра утром он выезжает в Гамбург и хотел бы увидеть тебя.

О, уже и Каммхубель приперся в Ганновер - это окончательно разозлило Гюнтера. Суют нос не в свои дела, тоже философы, интеллигенция, раскудахтались: "Боже мой, как дурно пахнет от нацистских денег!" А ты не нюхай!

- Тогда поспешим, - сказал Карл.

Гюнтер осторожно вышел за дверь. Пробежал по коридору, оглянулся, заворачивая за угол, и чуть ли не скатился по лестнице.

...За столиком Пфердменгеса сидели двое мужчин. Полковник танцевал с какой-то раскрашенной девицей. Сев на место, жадно выпил шампанского, указал Гюнтеру на мужчин:

- Мои старые друзья. Этот рыжий - Ганс, а этот - бывший, хотя, правда, все мы бывшие... Курт, мой однополчанин.

- На минутку, господин Пфердменгес, - позвал его Гюнтер, - важное дело.

- Называй меня просто полковником, - небрежно похлопал его по плечу Пфердменгес. - Никаких дел, сегодня отдыхаем.

Мужчины одобрительно закивали. Гюнтер наклонился к уху Пфердменгеса, зашептал:

- Хотите потерять свои пятьсот тысяч?

Гюнтер отозвал полковника в сторону, рассказал о разговоре Карла с Аннет.

Полковник смотрел на него, не понимая. Наконец смысл сказанного дошел до его сознания.

- Я придушу этого Карла, как щенка! - Поднял кулаки. - Никто еще безнаказанно не обманывал Пфердменгеса!

- Вам хмель ударил в голову, - оборвал его Гюнтер. - Возможно, вы на самом деле придушите его, но ганноверская полиция уже через несколько часов раскроет вас. И вместо пятисот тысяч - тюрьма.

- Но нельзя же безнаказанно делать такие вещи! - горячился полковник.

- Есть способ увеличить вашу долю в десять раз! - не дослушал его до конца Гюнтер.

- Пять миллионов? - полковник побледнел.

- Да, пять миллионов... Сейчас мы поедем... тут недалеко... Но при условии: будете выполнять все, что я скажу!

- Согласен!

Поймали такси, и через десять минут Гюнтер нажимал кнопку звонка у калитки, ведшей к дому Йоахима Шлихтинга.

Вышел слуга в сопровождении овчарки. Издалека спросил:

- Кто?

- Полковник Пфердменгес и господин Велленберг. Очень важное и срочное дело.

Слуга скоро вернулся и загнал овчарку в помещение.

- Прошу, господин Шлихтинг ждет вас.

Йоахим Шлихтинг стоял в центре большого холла с ковром во весь пол, и это делало его еще более высоким - будто червяк какой-то умудрился стать на хвост и замереть. Молчал, разглядывая посетителей. Гюнтер не выдержал и начал первый:

- Сегодня вы встречались с человеком, который выпытывал у вас две цифры шифра...

Шлихтинг наклонился немного и так застыл, как Пизанская башня. Затем проскрипел недовольно:

- Я не люблю шантажистов, господа. Если вы пришли только за этим, считайте разговор исчерпанным.

Гюнтер показал на полковника.

- Это штандартенфюрер СС Людвиг Пфердменгес. Он назовет вам пароль, который стал известен тому человеку... Ну, тому, кто был у вас сегодня.

- Да, - заявил уверенно полковник. - "Хорошо весной в арденнском лесу". Разве вы никогда не ездили туда в эту пору года? - добавил от себя ехидно.

Шлихтинг подумал немного и спросил:

- Но почему создалась такая ситуация? Пожалуйста... - и указал на кресла в углу холла.

- Человек, с которым вы познакомились сегодня, - начал Гюнтер, - сын Франца Ангеля. Надеюсь, вам знакомо это имя?

Какая-то искра вспыхнула в прозрачных глазах Йоахима Шлихтинга.

- Конечно, знакомо, однако тот парень назвался Карлом Хагеном.

- Карл Хаген - журналист, - заявил Гюнтер. - Его отец скрывался под такой фамилией. Но дело не в этом. Просто я объясню, каким образом к Карлу Хагену попал список тех, кто знает шифр. Я помогал ему с самого начала, если хотите, господа, не без корысти, у нас разговор идет начистоту, и я не таюсь перед вами. Карл Хаген обещал мне миллион, пятьсот тысяч полковнику. На какой сумме сошлись вы, господин Шлихтинг?

Шлихтинг втянул голову в плечи, сощурился иронично.

- Вы много себе позволяете, мой дорогой друг! - произнес присвистывая.

Гюнтер продолжал дальше, будто и не слышал ответа:

- Все равно вы не получили бы и пфеннинга, поскольку Карл Хаген решил подарить всю сумму, лежащую на счету, полякам на строительство больницы. Во имя искупления так называемых эсэсовских грехов. Только что я был свидетелем его разговора с одной особой, господин полковник знает ее. Вдруг сорвался чуть ли не на крик: - Им, видите ли, жалко меня, но они уверены, что я пойму этот жест и с радостью отрекусь от своей части! Никогда в жизни!

Шлихтинг спросил:

- Вы знаете первую часть шифра?

Гюнтер уже овладел собой.

- Две цифры известны полковнику, а первые две знает Карл Хаген. Он узнал их...

- У кого?

- Э, нет... - засмеялся Гюнтер. - Если вы узнаете, у кого, то исключите меня из игры.

- Сколько лежит на счету?

- Это уже деловой разговор. Я знал, что мы придем к соглашению, повеселел Гюнтер. - Двадцать миллионов марок.

- Двадцать! - Шлихтинг так и замер в кресле. - А он сказал мне: десять.

- И вы сошлись?..

- Какое это имеет значение? Двадцать миллионов!.. - Шлихтинг словно все еще не верил. - Нас трое, и это выходит...

Гюнтер предостерегающе поднял руку.

- Человек, который знает первые две цифры, уверен, что эти деньги собственность "четвертого рейха". Карл Хаген обманул его.

Шлихтинг положил большие, как лопаты, ладони на колени. Сказал безапелляционно:

- Наша партия - вот кто создаст "четвертый рейх!" Тот человек должен знать это. Вы явитесь к нему как представитель партии. Ну и... задвигался в кресле, - думаю, мы и на самом деле некоторую сумму...

- Каждому по пять миллионов, - заявил Гюнтер решительно. Нам по пять и пять на счет партии.

Это представляется справедливым, - наконец подал голос полковник. - Я за такой вариант!

Шлихтинг согласился. Было жаль отдавать десять миллионов какому-то бурбонистому штандартенфюреру и юнцу, который не представляет настоящего вкуса денег и наверняка сразу же растранжирит их. Но не мог не согласиться: каждый держал другого в руках, каждый зависел от другого.

- Хорошо, господа, договорились, - сказал решительно. - Но завтра в четыре часа мы вместе с Карлом Хагеном должны были вылететь в Цюрих. Вдруг он заподозрит, что мы сговорились за его спиной?

- Ну и что? - беспечно махнул рукой Пфердменгес. - Послать его ко всем чертям, и только.

- Не так все это просто, - поморщился Шлихтинг. - Он поднимет шум в прессе, что мне и моей партии в канун выборов ни к чему. Наконец, может предупредить или шантажировать человека, который знает первые две цифры.

Полковник встал.

- Придется этого Карла Хагена убрать... - сказал деловито, словно речь шла о чем-то обычном, скажем, о покупке пачки сигарет.