Ночь с тобой - Людмила Леонидова

От полной безысходности, чувствуя себя жутко несчастной, я поплелась в дом к дочери. А что делать? Меняюсь с ней жилищем.

Моя внучка, как всегда, увлечена чем-то новым. Она тигром бросается на меня и начинает тормошить. Георгий еще не пришел, но уже звонил, что едет домой. Пока мы с ней вдвоем, я могу себе позволить пострадать вволю. Поэтому под громкие призывы Ксюши обратить на что-то внимание я начинаю себя жалеть и по-бабски расклеиваться.

— Когда у тебя плохо на душе, — доносится до меня поучительная речь внучки, — нужно себя чем-то занять, а лучше помочь ближнему!

— Ты, случайно, не настоятельницей монастыря теперь собираешься стать? — задаю ей вопрос, однако ее нравоучения возымели действие, и я вспоминаю, что лекарство для больной женщины при мне и что его желательно передать поскорее.

Номер сотового телефона Элеоноры у меня есть. Звоню.

Море благодарности действительно облегчает мои страдания. Девушка готова прилететь на крыльях. Я соглашаюсь. Пусть приезжает сюда. Заодно Георгий проконсультирует ее сам.

Через некоторое время дом набивается народом. Прибывает Георгий с очередным знакомым, которому нужно чем-то помочь. В дверь звонит соседка, вся закутанная в шарфы, ей тоже нужна консультация врача. Затем приезжает Элеонора. Сегодня девушка выглядит по-другому. Вот что значит настроение! Надежда, что мама выздоровеет, а папу, возможно, вытащат из тюрьмы, ее преобразила. Глаза светятся. Она выглядит значительно моложе, чем показалось мне при первой встрече, но так же элегантно. Воротник-стойка из голубого песца на деловом костюме придает ей даже слегка легкомысленный вид.

Ксюша вьется вокруг нее. Она притягивает девочку дорогой модной одеждой, украшениями. Ксюша знает в этом толк! Она трогает пальчиками ее браслеты, колечки, пялится на изящные замшевые ботиночки.

В ожидании, пока освободится Георгий, я показываю Элеоноре рукопись. Она медленно читает ее несколько раз и, разволновавшись, просит разрешения закурить.

Сигарета ей не очень-то к лицу. Заметив мое удивление, она объясняет желание закурить стрессом.

Наконец Георгий выпроваживает гостя и отвязывается от соседки, я знакомлю его с Элеонорой. Они определенно понравились друг другу. Она смотрит на него как на некое божество. «Вот обожала бы его так Танюшка! — подумала я. — Тогда бы мне не пришлось…» В это время звонит мой сотовый.

— Ты где? — спрашивает меня легкая на помине блудная дочь.

Хорошо, что Георгий с Элеонорой уединились в кабинете, могу свободно поговорить.

— Я-то у тебя дома, а вот где ты? — В моем голосе нескрываемая ирония.

— А я у тебя, — совершенно не смущаясь, сообщает она.

— Я знаю… — Теперь она должна почувствовать осуждение.

— Я догадалась, что ты ушла. — Радость, переполняющая ее, не затмила печали по поводу моего ухода.

— Да ну? Ты ясновидящая? — как можно более ехидно вопрошаю я. — Через стену подглядела?

— Нет, ты не закрыла холодильник. Я догадалась, потому что до этого побывала на кухне.

Надо же, заметила! А я ведь считала свою дочь рассеянной.

Tax случилось, что мы на время поменялись ролями. Она оказалась подозрительно внимательной, а я впопыхах забыла прихлопнуть дверцу своего непослушного старого «Минска». Вот она и распахнулась.

— Что скажешь? — стараясь не выдавать волнения, полюбопытствовала я.

— Мама, ты поняла, что он — это… он? — сказанное прозвучало так проникновенно, что, к своему ужасу, я догадалась, о чем она. Но сдаваться так просто не желала.

— Нет, я вообще ничего не понимаю, — строго произнесла я. — Кстати, он, который он, ушел?

— Да, час назад. Мне нужно привести себя в порядок, прежде чем прийти домой.

Что она подразумевала под порядком, то есть о чем речь, о душе или теле, я интересоваться не стала. Да и моя Танюша сделалась совсем взрослой и распахиваться передо мной, как в юности, тоже не желала.

— Мама, я все-таки хочу, чтобы ты знала. Северцев — это мой бывший шеф и… — Дальше я не услышала: Ксюша врубила телевизор на полную катушку.

— Что ты сказала, повтори, — прошу я.

— Северцев — моя первая любовь и отец Ксюши, понима… — Ее последние слова заглушил крик внучки:

— Риса, посмотри, что делается у твоего дома, — кричала девочка, показывая на телевизионный экран. — Кого-то убили… машина «Скорой помощи» и полно милиции.

С экрана, как сквозь вату, доносился голос диктора:

«А теперь информация с места событий. Час назад возле дома номер пять по Старомирскому переулку было совершено покушение на известного адвоката Святослава Северцева. Наш корреспондент задал вопрос приехавшему на место событий следователю по особо важным делам:

— Имеет ли покушение связь с нашумевшим в последнее время делом?»

— Ма, что там у вас? — Голос Тани привел меня в чувства.

— Таня, не выходи из дома. Я сейчас приеду.

— Что случилось?

— Покушение у подъезда моего дома на Северцева.

— Что… что ты такое говоришь? Он жив?

— Ничего не знаю, включи телевизор.

Плохой день не кончался. Я в полной растерянности. Элеонора, видимо привыкшая к неприятностям, ведет себя хладнокровно и рассудительно. Она выясняет больницу, куда отвезли Северцева, и мы с ней мчимся туда. Нас долго не пускает охранник в камуфляжной форме. Выглядит солидно: бушлат, автомат, ботинки на меху. В таком виде хорошо отбиваться на далекой таежной границе от врагов. Он и отбивается… от нас. Но Элеонора проявляет завидную напористость, и ее зелененькая купюра распахивает нам врата больничной территории в такой поздний час. По вытертому, но свежевымытому линолеуму длинных коридоров мы несемся в реанимационное отделение. Там в сонной тишине холла уже сидит Таня.

— Нянечка сказала, что все хорошо, все нормально, — ломая пальцы, твердит она, — что ему сделали операцию. Если выживет, я выйду за него замуж, выйду замуж… мы же с ним не виделись так долго, и вот сегодня встретились… надо же… я ничего не понимаю. Только пусть выживет, я выйду замуж, — словно заклинание, повторяет она несколько раз.

Совсем по-домашнему, в тапочках, шаркая полными ногами, нянечка несет ей капли.

Стуча зубами о край мензурки, Таня выпивает содержимое и, морщась, вновь повторяет, что обязательно выйдет замуж за Северцева. В ее словах я слышу укор мне. Мудрая шутка нянечки стирает мои угрызения совести. Глядя на зареванную и растрепанную от горя дочь, старая женщина вопрошает:

— Ты-то за него выйдешь, а он-то тебя возьмет? Такой раскрасавец-мужик… — Обрывком бинта нянечка вытирает Танюшке нос. Таня вырывается. — Ну и зачем ты ему такая зареванная нужна? — продолжает ее увещевать нянечка. — Поправится — ему от баб отбоя не будет! Тебя, такую простоволосую, замуж? Ишь, собралась!