Настоящее напряженное - Дэйв Дункан

Он хотел быть уверен, что эти двое не смогут переговорить наедине. Но это уже ничего не меняло. Тот план, что Смедли рассказал вслух, не имел ничего общего с тем, который Экзетер узнает, прочитав записку. А в голове у Смедли зрел уже третий план. Другие миры!

Он пробормотал что-то и поднялся, протягивая руку. Экзетер тоже встал, стиснув ее до боли.

– Увидимся в пятницу, старина! – произнес Смедли, на всякий случай еще раз пнув его под столом ногой.

– Спасибо. Чертовски тебе признателен.

К счастью, устрашающей мисс Пимм в коридоре не оказалось – возможно, она ушла на ленч, и Смедли беспрепятственно вернулся к себе в палату. Надо переодеться в форму, если он намеревался пообедать за счет короля.

Вестибюль оказался совершенно пуст. Должно быть, все ушли на богослужение.

Да, план необходимо изменить. Стрингер – легавый, это точно. Даже если он и не опустится до расстрела при попытке к бегству, то настучит как пить дать. Если Экзетера поймают у ворот в чужой форме – это чуть ли не лучшее доказательство того, что он симулянт, – и ему конец. Стрингер поверил, что побег состоится в пятницу утром, значит, бежать надо раньше. Сегодня же ночью!

Совсем не оставалось времени. Придется нестись в деревню прямо сейчас и дозваниваться Джинджеру, чтобы тот раскочегаривал Колесницу. Сколько времени может занять поездка из западных графств в Кент, даже если допустить, что машина не развалится и шины не будет прокалывать на каждой миле?

– Ага, вот вы где, сэр! А я-то вас ищу!

Смедли сфокусировал взгляд и увидел болезненное лицо Реттрея, своего соседа по палате.

– Да, лейтенант?

– К вам двое посетителей, сэр.

Смедли повернулся, чтобы посмотреть, и чуть не упал.

Алиса Прескотт! И Джинджер Джонс!

Ох, черт! Надо же!

Здоровой рукой он обнял Алису и поцеловал ее в щеку. Несмотря на очевидное удивление, она не возмутилась. Впрочем, возможно, она просто сдержалась. Черт, какая девушка – мисс Прескотт! Он положил свой обрубок на плечо Джинджеру и подтолкнул обоих к дверям.

– Право, как здорово, что вы приехали! Вы ведь еще не ели, верно? Давайте-ка завалимся в «Черный дракон» и перекусим. – Только бы увести их отсюда!

Шел дождь, а его офицерский плащ остался наверху. Ну и черт с ним.

– Что это вы, капитан Смедли? – недоуменно спросила мисс Прескотт, когда они, хрустя подошвами по гравию, шли к воротам.

– Что я?

– Меня еще ни разу не выставляли из кабака, но, подозреваю, ощущение должно быть примерно такое же.

– Эдвард. Его могли провести по вестибюлю с минуты на минуту, и, увидев вас обоих, он бы раскололся.

– Вы говорили с ним? – спросил Джинджер.

– Да. Он здоров.

– У него не амнезия?

– Нет, он в форме.

А что еще мог сказать Смедли? «Он побывал в другом мире, где обладал волшебными способностями. Его перенесла туда магия, поскольку так было предсказано в пророчестве, и его обманом вернули сюда те, кто хочет убить его. И у кого свои люди даже среди здешних врачей». И после этого пришлось бы признаться, что он сам верит во все это. Вам стоило бы поискать пару смирительных рубашек…

– Значит, он притворяется? – спросил Джинджер.

– А, да. Это странное дело. Стрингер, хирург, знает, кто он. Кажется, он запомнил его по тому матчу с Итоном. Он его вроде бы пока прикрывает. Ну, школьное братство, галстук и все такое.

Дождь едва моросил. Свежий воздух пах восхитительно – листвой и сырой землей. Они шли довольно быстро, и Смедли рассказал ту часть истории, которая касалась Фэллоу. Про Олимп он рассказывать не стал. Разумеется, они расспрашивали его, но он ушел от ответа, сославшись на то, что сам почти ничего не знает.

Когда он закончил свой рассказ, они как раз подходили к «Черному дракону», излюбленному заведению ходячих пациентов Стаффлз, – здесь подавали неплохое пиво и вполне пристойный ленч. Разумеется, в пивной было полно посетителей, и еще куча народу терпеливо ждала у стен. По счастью, прямо перед носом у Смедли освободился столик, и он тут же забил его. Прежде чем кто-либо успел оспорить его права, мисс Прескотт села, и претенденты сердито отступились.

– Мой любимый столик, – довольно вздохнул Смедли.

– Интересно, как вам удалось это, – пробормотал Джинджер.

– Что удалось?

– Ничего. Хотите выпить, мисс Прескотт?

Она выбрала шерри. Смедли заказал одну горького и одну мягкого. Джинджер пошел за заказом.

Алиса почти не изменилась. Ее лицо всегда было чуть вытянутым – лошадиным – и осталось таким же, но это нисколько его не портило. Тогда, в четырнадцатом, Эдвард был от нее без ума. Кольца она не носила. Интересно, как она относилась к Эдварду? И как она относится к нему теперь, после всего? Она была года на два, на три старше его. Теперь она еще старше, а Эдвард…

Вспоминая, как странно молодо выглядит Экзетер, Смедли вдруг припомнил его слова насчет зубов и исчезнувших дырок. Уж не поэтому ли у него такой юный вид? Может, он действительно не постарел в этом своем другом мире? Мать твою, вот это да!

– Что-нибудь не так, капитан? – холодно осведомилась мисс Прескотт.

Он смотрел сквозь нее.

– Нет, ничего…

Джинджер поставил на стол пенящуюся кружку; Смедли потянулся к ней, чертыхнулся, сменил руку и припал к пене губами. Сукин сын!

Вот она, правда, и никуда от нее не деться: он верит и в это Соседство, и в Олимп! Конечно, то, что у человека в возрасте двадцати одного года все еще нежно-розовые щеки – не самое убедительное доказательство. Такое со многими случается, хотя позже они, как правило, стареют быстрее остальных. Просто это был еще один фрагмент мозаики. Должно же быть какое-то объяснение этому тропическому загару во Фландрии.

– Все, что у них осталось, – это милтонский пирог. – Джинджер принес пива и себе, но не садился.

– Обычно он у них вполне съедобный, – сказал Смедли.

Алиса не возражала. Джинджер снова ушел заказать блюда. Нормальное обслуживание тоже относилось к тем вещам, которые за время войны канули в небытие. Зато теперь у Смедли появился шанс поболтать с девушкой с глазу на глаз и посмотреть, сколько раз он заставит ее улыбнуться.

– Ну и как вам война, мисс Прескотт?

– Раньше вы называли меня Алисой.

– Я, наверное, был ужасным маленьким нахалом? Помнится, вы называли меня Прыщом.

– А теперь мне придется называть вас Медалью! Здорово это вы! Я слышала, вас ждут во дворце для…

О Боже! Его глаз начал дергаться. Он отвернулся, чтобы скрыть это. Бесполезно – у него начинался приступ. На всю катушку. Ему хотелось пить, но он не мог поднять кружку своим обрубком, и… черт! Проклятие! Он вскочил и почти бегом устремился к выходу.