Скрипуны - Том Флетчер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– ПапМам, – встрял Нюхач.
– Тогда кто? – спросила Люси, отчаянно пытаясь их понять.
– Это Волеб, – мрачно признался Ворчун. – Волеб всё енто делать.
– Что делает Волеб? – спросила Люси.
Скрипуны переглянулись. На их губах играли злорадные улыбки.
– Волеб изменять, – сказал Ворчун.
– Волеб искажать, – сказал Вонючка.
– Волеб держать взаперти, – добавил Царапун.
– Навсегда, – прошептал Нюхач.
…Держись! Говорят, что тринадцать – несчастливое число! Наверное, это немного безответственно – написать книгу о противных существах, живущих под твоей кроватью, а потом взять и вставить сюда главу под несчастливым числом, как будто в этом нет ничего особенного. Что, если ты прочтешь эту главу, и тебя утащит Скрипун? Я буду чувствовать себя виноватым! Может, перепрыгнем сразу к четырнадцатой главе? По-моему, это мудрое решение. В том, что касается Скрипунов, лучше перестраховаться.
Глава 14
Человеческие заклинания
Терпение Люси подошло к концу. Она держалась и оставалась сильной с самого первого дня, когда всё началось. Она уже потеряла папу. А теперь, когда эти существа сказали, что, возможно, и мама никогда не вернется, это оказалось уже чересчур.
Поэтому Люси сделала единственное, что может сделать человек, когда ему больше ничего не остается.
Она обратилась к старому доброму способу – заплакала.
Она всхлипывала и что-то бормотала сквозь слезы, сидя на корзине для белья, под которой сидели четыре гадких Скрипуна. Слезы накапливались внутри очков для плавания, но Люси и не подумала их снять. Она совершенно не доверяла Скрипунам.
– Чтой-то ребятенка творит? – сказал Царапун.
– От-та гадки звук! – сказал Нюхач и закрыл обвислые уши длинными пальцами.
– Я… плачу… И… это вы… гадкие… – прорыдала Люси.
– Плачет? Чтой-та – плачет? – спросил Нюхач, и краем заплаканного глаза Люси увидела, что все четыре Скрипуна внимательно смотрят на нее из корзины.
– Вы что, никогда раньше не видели плачущего человека? – спросила Люси и шмыгнула носом.
– Нет, – хором ответили Скрипуны.
– Мы-тта скрипим, когда ребятенки дрыхнут. Никогда ищщо не видайт, штоб плакайт, – объяснил Ворчун.
Люси смахнула слезы, катившиеся по ее щекам, и объяснила:
– Ну, мы плачем, когда очень, очень, очень сильно из-за чего-то грустим.
– Плакайт плохо? – тут же уточнил Вонючка. – Нам, Скрипунам, нравится плохое!
– Мой папа всегда говорил, что плакать – это хорошо. Это значит, что в твоей голове накопилось так много грустного, что оно начинает сочиться из глаз. Так что лучше выпустить это наружу, а не держать в голове, – сказала Люси.
Скрипуны затихли, как будто действительно задумались над тем, что она сказала.
– Бывайт, я думай, что в моя тыква набралось слишком много плохих вещей, – признался Царапун и задумчиво поскреб руку. – Кажду темень чтой-то скрипит тут, чтой-то скрипит там. Один день – ПапМам, другой день – дрыхнущи ребятенки… – Его голос звучал странно, как будто он старался не рассмеяться.
– Я понимать, о чем ты, – сказал Нюхач, который начал тихонько хихикать.
– Всё, что мы делайт, кажду темень, – сплошное гадство, – согласился Вонючка.
Ини они втроем захохотали.
Люси посмотрела на них. Какие ужасные создания, – подумала она. – Смеются над человеком, которому грустно!
И вдруг она вспомнила, что Скрипуны явились из мира-наоборот, и когда они плачут, – это значит, что на самом деле им весело. И наоборот. Сейчас они смеялись, а это значило, что они расстроены. Всё это было очень странно и непонятно.
– Соберитесь, вы, вонючки, – прошипел Ворчун. – Эта ребятенка колдовать свои ребятенкины заклинания! Вот вы и становиться как человек. Коварно человеческо колдунство! – Он посмотрел на Люси сквозь решетку корзины для белья.
– Не использую я никаких заклинаний! – запротестовала Люси. – Я вообще никаких заклинаний не знаю. Люди не владеют магией! Я просто рассказала вам историю, вот и всё.
– От именно! Истории – это и есть магия. Они вбивать в твою башку то, чего там прежде не было. Из-за них ты начинать думать о мире иначе, – сердито рявкнул Ворчун, и другие Скрипуны очнулись от заклинания Люси и вернулись к своим мерзким чувствам.
Вдруг произошло что-то, отчего Скрипуны неуклюже заерзали. Их сморщенные уши навострились, как у кошки, услышавшей мышиный писк. Издалека донесся звон церковного колокола. Сколько же времени? Люси начала считать.
– Ой-ой, утрам! – воскликнул Ворчун.
– Темень вот-вот всё! – испугался Вонючка.
– Айда обратно в… – начал Царапун.
– Волеб! – завершил Нюхач.
– Не-а, – сказала Люси и затянула ремешки очков. Она вертелась и крутилась на корзине, пока не устроилась поудобнее, и уставилась прямо на их отражение в зеркале. – Вы никуда не уйдете, пока не скажете мне то, что я хочу знать. Почему вы здесь и что вы сделали с нашими взрослыми?
Церковный колокол замолк. Было шесть часов утра. Почти утро.
– Скажи-ка ей, Ворчун! – взмолился Вонючка. – Мы стать Пыль, если нас не выпускайт!
– Пыль? – спросила Люси, но Скрипуны крепко сжали уродливые губы, и она поняла, что больше они ничего не скажут. Она попробовала еще раз. – Расскажите мне всё, или останетесь здесь!
Наступила тишина. Ворчун задумался, что делать дальше. Вот же угораздило их попасть в мерзкий рассол… Хотя на самом деле он любил мерзкий рассол, особенно из заплесневелого сырного сэндвича. Так что, скорее это было всё равно что попасть на грядку свежей клубники – вот ее-то он ненавидел!
– Скажи-ка ей, Ворчун! – испуганно прошептал Нюхач.
– Да, Ворчун, – подхватила Люси. – Скажи мне то, что я хочу знать, и я вас отпущу. Спрашиваю в последний раз. Что вы сделали с взрослыми?
– Ладно! Ворчун сказать хитрой ребятенке. Но у Ворчуна проблемсы будут, – пробормотал Ворчун.
– Енто лучше, чем Пыль, – заметил Нюхач, дрожа.
Ворчун вздохнул и провел лапой по спине, покрытой шипами.
– Ну, енто всё несложна штука. Мы, Скрипуны, ненавидеть глупых взрослых, – сказал он.
– Ненавидите взрослых? – спросила Люси.
– НЕНАВИДЕТЬ, как розью вонь в солнечно утречко.
– Ненавидеть, как малиново морожено.
– Ненавидеть, как горячу грелку в холоднючу ночь, – согласились Скрипуны, содрогаясь.
– Но почему? – спросила Люси.
– Глупы взрослы! Забирают весь вонючий мусор, все отбросы и… и… – Люси видела, что Ворчун так разволновался, что понять его можно было только с трудом.
– …и ШВАРК их! – наконец выкрикнул он.
– Шварк? Выбрасывают?
– Да! – рявкнули Скрипуны.
– Все гнилушечки! Все объедочки!
– Весь чудесен мусор!
– Всё, что вы, глупы люди, только раз используете, а потом шварк,
