Седьмая вода - Галина Валентиновна Чередий

Я бывала на многих спортивных состязаниях с Киром. Его приглашали и на открытие гонок, и несколько раз за сезон на рысачьи бега. Даже пару раз случилось посетить с ним боксерские поединки и, морщась, сидеть на вип-местах, где видно то, на что хочешь смотреть, и даже то, что не очень. Но нигде и никогда у меня не возникало такого неистового желания молиться за совершенно незнакомого и, в какой-то мере, ненормального мужика. А сейчас я молилась, глотая сухой ком в горле и до побелевших костяшек сжимая фотоаппарат. В один из очередных безумных прыжков на высоту многоэтажного дома, как мне показалось, что-то случилось или пошло не так. Из рук кайтера ветром вырвало планку управления змеем. Фигурку развернуло в воздухе вверх ногами, и он обвис, безвольно свесив руки. «Господи, спаси и сохрани этого идиота,» — сквозь слезы шептала я, продолжая фиксировать практически каждый миг этого невероятного танго втроем: человека, стихии и смерти. Но тут порывом ветра до меня донесло гул собравшейся внизу компании и… приветственные крики. Они тоже рехнулись? Там что-то нехорошее случилось, а они еще не вызвали спасателей и радостно гомонят? Настроив максимальный зум, я поймала в объектив парящее тело. Человек вскинулся, как будто просто повисел на турникете, отдыхая, легко подтянулся и спокойно и непринужденно цапнул планку. Вторая рука показывала… большой палец.

«Придурок чокнутый. Они все чокнутые придурки. Я больше не буду на это смотреть», — твердо пообещала себе я и… простояла еще минут десять, наблюдая, как Седой (его ведь так называли вчера ребята?) начал неторопливо и уже без особых выкрутасов приближаться к пляжику.

Я дождалась того момента, когда он выбрался на берег. К нему тут же бросились друзья, гомоня и явно восхищаясь этим ненормальным. Но, как ни странно, он сам смотрел, не отрываясь, не на них, а в мою сторону. Странное чувство заскреблось внутри, и я попятилась дальше, так, чтобы меня уж точно нельзя было заметить снизу. Постояв еще пару минут, я развернулась и, преодолевая теперь уже встречный ветер, стала выбираться на дорогу.

— Девушка, вам не в центр? — раздался сзади голос с акцентом.

Обернувшись, я увидела невесть откуда взявшееся тут в такой час такси. На переднем сидении маленькой «япошки» с правым рулем уже была одна пассажирка, и поэтому я и решила, ничего страшного в том, что я сяду в машину, не будет. Так-то меня нельзя назвать доверчивой особой. Через минуту я уже скрючилась на неудобном заднем сидении, отходя от пронзительного ветра и приводя в порядок мои отпущенные на свободу непокорные волосы.

Выйдя из машины частника прямо перед больницей, я снова провела минут сорок в больничных коридорах, дожидаясь с обхода маминого лечащего врача. Сидя на жесткой кушетке, которая, наверное, помнила проходящих мимо старушек юными комсомолками с горящими глазами, я от нечего делать просто изучала глубину и фактуру мелких трещин на стенах, чей возраст безуспешно пытались прикрыть ремонтом. Может, в больнице и навели лоск и снабдили самым современным оборудованием, но с тем, что то там, то тут наружу лезут свидетельства прожитого зданием времени, сделать ничего не смогли.

Я пробовала заняться предварительным просмотром отснятых кадров и удалить совсем уж испорченные, но очень быстро поймала себя на том, что не могу сосредоточиться на фото. Вместо свинцово-серого сегодняшнего моря я видела его совсем другим. Мистически черным, почти совершенно гладким, словно озеро нефти, с яркими лунными бликами, складывающимися в знаменитую, воспетую тысячами поэтов дорожку. И еще нежным и теплым, ласкающим кожу, подобно трепетному робкому любовнику, который так боится позволить себе лишнего, хоть и обладает сокрушительной силой. Таким оно бывало в моем детстве, когда я сбегала из дома, только услышав, что мама и дядя Максим ушли спать, а мой мучитель, ставший причиной моего почти добровольного заточения, убрался из дому на очередную гулянку. Именно во время одной из таких тайных ночных прогулок я стала случайной свидетельницей реального секса. И, конечно, мужчиной не мог оказаться никто другой как обязательно мой сводный братец. Будто из миллионов парочек, во все времена занимавшихся сексом на пляже, я просто неминуемо должна была наткнуться на него с очередной однодневной пассией. До этого я, конечно, сто раз видела почти голых, обнимающихся весьма откровенно людей.

Ради Бога, многие ведут себя, мягко говоря, весьма раскованно даже в общественных местах, находясь на отдыхе. Тут, видимо, срабатывает некий механизм, отпускающий на волю тайные фантазии и обманчивое ощущение оторванности от обычной обстановки, и самоубеждение, что раз ты далеко от дома и об этом никто не узнает, то можно и почудить, и дать волю глубоко спрятанным порочным желаниям. Я давно научилась не замечать чужих прилюдных ласк и никак не соотносить это с собой, не примеривать и не задаваться вопросом, как бы это могло ощущаться, если бы так прикасались ко мне. И в этот раз, шагая по пляжу, я буквально выскочила на парочку, сплетенную в тесных объятьях на мелкой гальке. Замерев, как олень, попавший в свет фар, я стала судорожно размышлять, как бы ретироваться, пока меня не заметили.

И в этот момент я услышала голос мужчины и остолбенела, бесстыдно приклеиваясь взглядом к происходящему интимному действу. Арсений говорил тихо, но отнюдь не шептал, явно не особо переживая, что их услышат. Хотя он, наверное, вообще никогда не переживал и от природы не умел испытывать чувства смущения. Тем более, его партнерша стонала и охала так громко, что разобрать его отрывистые слова было невозможно, только резало слух, что звучал он более хрипло и грубее, чем обычно. Рассмотреть девушку с моего места я не могла, только широко раздвинутые ноги, между которыми Арсений вклинил свои мускулистые бедра в слегка приспущенных джинсах. Господи, он даже не разделся полностью! Разве это нормально? Да, на нем не было футболки, но он и так их почти не носил летом, откровенно красуясь накачанным торсом.

Я пыталась тогда вызвать в себе волну возмущения, убеждая, что он мерзавец, если не соизволил снять даже штаны, прежде чем заняться… этим. Ведь наверняка это должно обижать его партнершу… ну, мне так казалось. Но судя по звукам, долетавшим до меня после каждого плавного тягучего толчка Арсения, его партнерша была всем довольна. А я сама, как идиотка, не могла оторвать глаз от движений волнообразно сокращавшихся мускулов, когда он посылал свои бедра вперед, а затем отступал. Что-то происходило со мной, нечто сродни нарастающей боли