Позывной: «Москаль». Наш человек – лучший ас Сталина - Валерий Большаков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Жилин с разворота вспорол нос «Мессершмитту» длинной очередью. Тот сильно задымил, тут же пыхнул огнем, и ему стало не до боя. Но и выпрыгивать Иван ему не позволил.
«Я всякие там конвенции не подписывал, – подумал он, вылавливая прицелом фигурку парашютиста. – Если враг не сдается, его уничтожают. А если сдается? Ну и что? Какая разница? Он же все равно – враг!»
Короткая пулеметная очередь – и на парашюте опустился труп врага.
Пара «Мессеров» решила не мстить за убиенных камрадов и умотала. Следом, просыпая бомбы, кинулись бомбовозы.
«Чайки» не отставали – и свалили еще один «Юнкерс».
Сделав круг, Жилин пошел на посадку.
Едва успев вылезти из кабины, он столкнулся с Татанашвили.
И.о. комполка сказал:
– Есть связь со Скиделем. Наши там, ждут прикрытия с воздуха.
– Дождутся, – кивнул Иван. – Сейчас заправимся, осмотримся… Я возьму с собой еще семерых. Артемов пусть готовится.
– Лады! Да. 123-й ИАП переброшен в Пинск. Комполка погиб, его сменил капитан Савченко. У них там сборная солянка – «ишачки» вместе с СБ, есть даже «Яки» и пара «МиГов». Савченко обещал помочь над Скиделем.
– Ждем-с!
В. Орехов, танкист, 62-й ТП:
«Техники никакой не было, шли пешком. В лесу подобрали раненого командира дивизии Колиховича, а нас выводил командир полка Шаповалов. Оба они два друга, кончали академию имени Сталина до войны.
Было 23 командира, и нас, рядовых, было 23, только проверенных взяли с собой. Продвигались по лесам, кое-где принимали бои, у Барановичей, на реке Березине, переплывали. Самоотверженно дрались сразу за Минском с большим немецким десантом, где были даже танкетки… пришли в Вязьму, откуда поездом привезли в Москву на Белорусский вокзал, где все командиры поехали в штаб армии.
Расставались, плакали все. Мы, рядовые, поехали под Москву, на формировочный пункт. Попал я в 122-ю танковую бригаду, которая формировалась под Нарофоминском».
Глава 7
Учебка
Группа из восьми «ишачков» вылетела ровно в полдень.
До Скиделя было километров девяносто, так что управились за четверть часа, включая сам полет и розыски частей 3-й армии.
Армейцы оставили за собой Неман и спешно рыли траншеи, окапывались, подтягивая артиллерию и танки.
А главным их врагом оставалась немецкая авиация.
Люфтваффе с мушиной назойливостью преследовала красноармейцев – бомбила укрепления, расстреливала колонны.
Не менее полусотни «Ме-110» и «Ю-87» вилось у них над головами.
Появление эскадрильи «И-16» стало для гитлеровцев неприятным сюрпризом. Но могли ли «ишачки» нарушить планы немецкого командования? Пилоты Люфтваффе думали, что нет.
Жилин считал иначе.
«Стодесятка», она же «церштерер», имея две пушки и четыре пулемета спереди, совершенно не боялась лобовой атаки.
Зато можно зайти ей в хвост…
«Ме-110» мог развить приличную скорость, но вот разгонялся медленно и был очень неповоротлив. Для юрких истребителей «церштерер» был даже не медведем, на которого нападают лайки, а бегемотом.
Впрочем, бегемот – весьма опасное животное…
Первую «стодесятку» Иван взял сзади снизу, расстреляв левый мотор. Тот задымил, пыхнул огнем, и самолет «пронесло» – бомбы так и посыпались из него, падая в лес.
Облегчившись, «церштерер» потянул на одном моторе, но Жилину это не понравилось. Поднявшись повыше, оставляя в стороне трассеры, пущенные задним стрелком, «И-16» выдал хорошую очередь по кабине «Ме-110».
Это подействовало – «церштерер» плавно вильнул, входя в пологое пике. Ломая верхушки деревьев, истребитель-бомбардировщик окунулся в лес, разваливаясь и взрываясь.
И готово дело.
Выйдя в хвост следующему, Жилин выдал очередь по левому мотору, смещаясь – по кабине и движку справа.
Стрелок не издал ни звука, видать, помер от огорчения, а вот один из моторов – правый – продолжал вертеть лопасти винта, хотя попадания были. Вон и шлейф потянулся.
Видимо, снаряды повредили водяные и масляные радиаторы.
В точности повторяя действия своего предшественника, «церштерер» сбросил бомбы, но вот уйти не смог, как и первая жертва «ишачка», – перегревшийся мотор заклинило.
Самолет не упал, он довольно плавно опустился на болотистую пустошь, вздымая фонтаны брызг, но не вписался меж двух кряжистых сосен – сломав оба крыла, скапотировал, кабиной погружаясь в топь.
Пилоты жилинской эскадрильи набрасывались на «стодесятки» по двое, по трое – пара копотных, клубящихся полос скрестились буквой «Х», указывая места падения «церштереров». Вот, и третьего скинули с небес…
Тут два советских пилота сплоховали – ведущий замешкался, ведомый повторил его ошибку, и «Ме-110» ударил с разворота, пушечным и пулеметным огнем разваливая оба «ишачка».
– С-сука…
Иван набрал высоту, сделал «горку» и ударил с пикирования, со ста метров. Навстречу его трассерам ударил 7,92-мм подвижный пулемет «МГ-15», но пушечки ШВАК были убедительнее – снаряды угодили точно по центроплану крыла, подорвав оба крыльевых бензобака.
Полыхнуло здорово – вся плоскость усвистала прочь, и «стодесятка» врезалась в землю, распухая огненным облачком.
«Церштереры» бросились наутек, зато показались точечки, быстро оформившиеся в «худых», – немецкие истребители спешили отомстить за собратьев из племени «Мессершмиттов». Однако и русским подоспела подмога – две эскадрильи «И-16» и «И-153».
Откуда «чайки» прилетели, Жилин понятия не имел, а вот «ишачки» точно были из Лиды – он узнал номера Долгушина и Артемова.
«Чайки» всей стаей налетели на «Мессеров», поливая немцев из пулеметов, и с ходу уделали парочку – немцы даже осмотреться не успели, а их уже хоронили. Методом самозакапывания – «худые» зарывались в топкую почву почти полностью, один хвост оставляя торчать или изломанное крыло.
Иван тоже переключился на «Мессеры».
Из плавного виража со снижением зашел в хвост «худому», то ли ведущему, то ли ведомому. Очередью по кабине – осколки так и засверкали на солнце.
Почему-то вспомнилось давнее, детское: «Теть Тома, а Ванька вашу вазу разбил!»
– Разби-ил… – протянул Жилин. – И еще разобью…
Второй из «Мессеров», то ли ведомый, то ли ведущий, тоже взялся виражить, да уж больно резко – свалился в штопор. Превосходно…
«И-16» спикировал вдогон, добивая немца, и тот вспыхнул, вращая крыльями, аки мельница.
Аминь.
Только теперь Иван заметил «прибавление в семействе» – немцев били несколько «Яков» и два «МиГа», и у них это неплохо получалось. Однако потехе – час. Горючка на исходе, боезапас… ШВАКи пустые, осталось немного патронов для пулеметов ШКАС.
Да-а…
Жилин усмехнулся с горечью. Лишь теперь, когда хорошенько проредили немцев и можно было не одних врагов высматривать, но и за товарищами следить, стало ясно, что потери велики.
Пугающи.
Изо всех, кого он привел к Скиделю, обратно возвращалось всего трое. Ну, стыдиться тут нечего. Переучиться на новые самолеты русские пилоты просто не успели. Им бы еще годик, о котором так мечтал Сталин.
И машины, на которых они летали, вовсе не были гробами. Тот же «МиГ-3» самолетом был неплохим, просто не доведенным до ума.
Истребители посылали прямо с завода, не облетав, даже не испытав толком, не вылечив «детские болезни». На «Яки» даже фары не ставили, а рации стояли лишь на каждой десятой машине – проклятая спешка, план любой ценой.
Да и сами летчики уступали немецким «коллегам» в опытности.
Что мог противопоставить младлей с налетом в двадцать часов какому-нибудь Гансу или Карлу, бившему и британцев на «Харрикейнах», и французов на «Моранах-Солнье», и всяких-разных поляков на «Лосях», да «Карасях»?
И все-таки эти самые младлеи да старлеи с летёхами били немчуру! Ссаживали с небес продвинутые «Мессершмитты» и «Хейнкели», побивая их на «русфанере»!
Немцы самолет без рации за самолет не считали, а наши без раций, чутьем да смекалкой виктории одерживали.
Ничего… Годик пройдет, наберутся пилоты навыка. И тогда кровью умоется Люфтваффе! И не только кровью…
Это сколько же германских подштанников измарается, как только объявят, что, мол, «ахтунг, ахтунг, «Ла-фюнф» ин дер люфт!».
Кривя губы, Жилин уводил «ишачка», оставляя позади сбитых врагов. Как вскоре оказалось, не всех…
Откуда ни возьмись, появились немецкие истребители – парочка «Ме-109». Вдвоем они завалили ближайшего к ним «ишачка», шедшего ниже жилинского, и тут же начали набирать высоту, выцеливая самого Ивана.
Жилин послал левую педаль вперед, сильно рванул ручку на себя, и все-таки словил немного «горячих приветов» из пущенной по нему очереди. Подорвало стойку шасси, продырявило фюзеляж, побило двигатель. Мотор стало трясти (как после выяснилось, было отбито сантиметров пятнадцать одной из лопастей винта).
На аэродроме в Лиде едва удалось сесть – прибавились новые воронки на полосе. От здания штаба уцелел один первый этаж.
