Темный Нижний - Матвей Геннадьевич Курилкин

аллергия. Городовой повернулся к сопернику, тот только отрицательно покачал головой. Миндаля у него не было.

— Тогда вы можете пройти на помост, — важно сказал городовой. — Благоволите начать по моему сигналу, ваши благородия.

Валерка двинулся к эшафоту, ободряюще улыбнувшись бледной Алисе.

— Князь! — позвал Демьян, — Сделай это быстро. У нас ещё дел много, мы же торопимся.

— Ага, — кивнул Валерка.

Упырь прямо нужные слова нашёл. Вся неуверенность куда-то исчезла, будто и не было. То ледяное спокойствие тоже не появилось, к сожалению, зато появилась веселая злость — самое то перед дракой. В самом деле, этот лисомордый их здорово задерживает! Тем более, пальцы на ногах уже начали мёрзнуть — так и простыть недолго.

Они с соперником встали друг напротив друга в ожидании сигнала.

— Вот ты и попался, проводник. Будешь теперь мне тапочки переносить с одной стороны, на другую. Не надо было брать моё — может, тогда ещё какое-то время свободным бы походил, человечишко! Как ты посмел лезть в князья, простой человечек? — тихонько прошипел Игнат сквозь зубы. Улыбка на его пакостной физиономии смотрелась гаже некуда — или это Валерке так казалось? Отвечать он не стал, и улыбаться в ответ — тоже. Почему-то был уверен, что на его физиономии улыбка смотрится глуповато, и уж никак не угрожающе, вот и не стал зря трудиться. Так и смотрел на противника, пока городовой не выкрикнул:

— Начинайте, ваши благородия.

Яломиште принимают боевую форму очень быстро. Буквально пару секунд — Валерка уже не раз видел, как это происходит у Алисы, успел изучить. Ещё он успел заметить, что непосредственно во время изменения оборотни стараются не двигаться. Или не могут двигаться — парень пока не определился. Сами яломиште явно знают об этой своей слабости. По крайней мере, Игнат не стал меняться сразу — решил, сначала оценить скорость противника. Валерка поднял руки, прикрывая челюсть и шею, и шагнул к противнику. Тот резко рванул навстречу и ударил в челюсть. Очень быстро, гораздо быстрее, чем может обычный человек. Да, яломиште и в человеческой форме гораздо быстрее человека. Полноценно уклониться Валерка не смог, только чуть отвёл голову, так что удар прошёл вскользь. Ответный цели не достиг, противник тоже уклонился. Правда, и Валерка бил не в полную силу.

Улыбка на губах у оборотня расползлась ещё шире, отчего стала только более пакостной, а в глазах зажглось торжество. Видимо, он всё-таки опасался, что Птицын что-то скрывает, зато теперь полностью убедился, что перед ним слабак, не способный оказать никакого сопротивления. Оборотень начал наносить удары один за другим — Птицын почти сразу перестал считать пропущенные. Далеко не все удалось пустить даже вскользь. Пару раз ему довольно чувствительно прилетело по рукам, в живот, и один раз лис попал по зубам — Валерка едва успел чуть опустить голову, чтобы не попало в подбородок. Не хватало ещё вырубиться при всём честном народе! В остальном же удары, хоть и болезненные, сокрушительными было не назвать. Яломиште в человеческой форме не хватало массы и скорости. То есть, если бы Птицын не умел драться, хватило бы и этого, но занятия боксом научили держать удар. Парень старался маневрировать, уходить в сторону, и следил только за тем, чтобы не прилетело в висок, в подбородок, по печени или между ног — остальное вполне можно было терпеть.

Следить за зрителями времени не было, но, судя по одобрительному гулу каждый раз, когда яломиште его доставал, симпатии постепенно переходили на сторону Игната. Ещё бы — вон какой шустрый, а этот увалень только стоит на полусогнутых, да мотается от ударов.

Яломиште окончательно расслабился, перестал следить за защитой, и Валерка этим воспользовался — двойка в грудь и в скулу прошла полностью. К сожалению, не в солнышко, но оборотню всё равно не понравилось. Он отскочил и выругался. А потом начал меняться — видно, решил, что дуэль и так слишком затянулась, да и опасаться больше нечего.

Валерка ждал этого с самого начала боя. Боялся, что будет слишком избит к тому моменту, как яломиште решится, или, что оборотню этого и не понадобится. Боялся, что упустит момент.

Не упустил. Резкий подшаг вперёд, движение от бёдер и удар, прямо в удлинившуюся уже морду. Вот теперь Птицын действительно двигался с максимальной скоростью. Удар в челюсть, в почки, ещё раз в челюсть, и в колено голенью. Не по правилам бокса, конечно, зато как эффективно. Всего четыре удара и противник лежит. И пусть у него уже длинные когти и зубы, больше ему это не поможет. Валерка не дал ему подняться — оседлал, как накануне ночью упыря, и принялся месить страшную морду, удар за ударом. Так часто, как только может. Оборотни быстро восстанавливаются, но Птицын ломал ему физиономию быстрее. Не давал прийти в себя, не давал даже сообразить, что происходит. Момент, когда тело под ним окончательно обмякло он почувствовал очень чётко, и замер с занесённым для удара кулаком.

Нет, не уловка. Яломиште даже дышит с трудом — не так просто проталкивать воздух через сломанную морду.

— Какие-то у вас дурацкие правила дуэлей, — сказал Птицын, поднимаясь. — Как в кабацкой драке. Нет бы нормально, как положено. На пистолетах там, или хоть на шпагах.

Оборотень так и остался лежать на помосте, из-под затылка вытекла струйка крови. «Черт! — ужаснулся Валерка. — Неужели убил?» Он снова наклонился к противнику, перевернул, вздохнул радостно — голова целая, только кожу ссадило об вылезший не вовремя из помоста гвоздь. Да и дышит, вон, пузыри кровавые на носу надуваются.

— Ну, и что дальше? — он повернулся к городовому.

— Победителем объявляется князь Валерий Птицын, — опомнился полицейский. Похоже, тоже не ожидал такого результата. — Ваше благородие, прошу дождаться, когда проигравший придёт в себя, чтобы принять клятву служения.

Птицын тяжко вздохнул. Без такого слуги он бы точно обошёлся. Даже если не учитывать моральный аспект, вряд ли от помощника будет много толка. Однако и отпускать уродца будет непедагогично для его соплеменников. Воспримут как слабость. Придётся всё-таки обзаводиться рабом.

— Алис, как ты думаешь, куда его пристроить? — спросил Валерка у девчонки.

Лисица вместо ответа шагнула к нему и обняла крепко-крепко, спрятав лицо на груди.

— Мой князь! Мой князь. Мой!

— Чего ты там бормочешь?

— Я пока не знаю, куда его пристроить, Валерий, — девчонка быстро взяла себя в руки, отстранилась, и постаралась принять как можно более независимый вид. Похоже, вспомнила, что вокруг куча народа, а она тут позволяет себе такие проявления чувств.

— Пойдём вон в тот кабак, княже, — предложил Демьян. — Там и обсудим. А господин полицейский пока проследит, чтобы проигравший не вздумал бежать, когда очнётся.

Глава 10

В которой герою приходится вершить чужую судьбу

В прошлый раз из Вороньего Насеста пришлось уходить в спешке. Тем более и повод был неприятный, так что Валерка был совершенно уверен, что больше сюда — ни ногой. И вот, всего спустя пару дней они снова пришли в заведение — очень уж удобно оно оказалось расположено. Впрочем, к самому кабаку у Птицына претензий не было, просто неприятные воспоминания. Перепугался он тогда знатно. Не за себя, понятное дело — боялся, что Алису забрали насовсем, и больше он её не увидит. В этот раз он был победителем, и местные об этом уже знали. Вроде бы ведут себя так же, но чуть глубже и уважительнее поклоны, чуть расторопнее половой — мелочи, но общее впечатление от обслуживания меняется кардинально.

— Блин, вот не люблю, когда заискивают, — вздохнул Валерка после того, как они сделали заказ. — Тем более по такому поводу. Ну, избил я какого-то придурка. Великое дело.

— Ты, князь, сил своих не использовал. И даже не важно, потому что не мог или не захотел. Тут все, кто видел бой, это понимают. Это вызывает уважение, когда человек мастерски пользуется малым. Вот тебе его и выказывают это уважение. Ну и потом, вся площадь уже знает причину дуэли. Нашлись видоки, которые помнят прошлый конфликт, рассказали. Люди ведь сразу поняли — Алису у тебя забрали, а сейчас она снова с тобой. И опять забрать попытались, а ты опять в прибытке. Ещё и закупа получил. Своё не отдаёшь, а от чужого не отказываешься, если само в руки идет. Силу у нас уважают, сам знаешь, а ты её ярко