Странствующие маски. Итальянская комедия дель арте в русской культуре - Ольга Симонова-Партан
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Подробные переводы Тредиаковского проливают свет на природу юмора комедии дель арте и на зрительскую реакцию на шутки. Переводы сценариев расширяют кругозор зрителей, раздвигая культурные и географические границы и отражая многообразие национальностей, иностранных языков и характеров.
В другом сценарии, под названием «Четыре Арлекина», в обаятельного слугу Арлекина влюблены одновременно три женщины. Сюжет вкратце описывается во вступлении:
Аурелия, Диана и Смеральдина влюбившись в Арлекина отказывают от любви Сильвио, Одораду и Бригеллу; еще также и выбору отца их. Сие принудило любовников искать помощи в одном волхве, которой дав им образ арлекинской нашол способ, чтобы они обманули своих невест и на них женились [Тредиаковский 1733: 2][12].
Любовные страсти в этом сценарии не ведают социальных границ: служанка Смеральдина и две благородные девицы, Аурелия и Диана, одинаково очарованы Арлекином. Остроумный и энергичный, он является объектом вожделения и возможным кандидатом в мужья для трех женщин, и две благородные девицы готовы пожертвовать своим социальным статусом и связать жизнь со слугой. Что до Арлекина, то он прекрасно осознает свое место в обществе и, будучи влюбленным в служанку Смеральдину, отвергает любовные притязания соперничающих друг с дружкой Дианы и Аурелии.
Сценическое действие развивается крайне динамично из-за постоянных импровизационных выходок Арлекина. В одной из сцен Арлекин выражает недоумение по поводу влюбленности в него Дианы и пытается наставить девушку на путь истинный, грозясь пожаловаться ее отцу. Затем, услышав объяснение в любви и от Аурелии, Арлекин изображает страсть к ней, но тут же признается, что любит только Смеральдину. Сюжет «Четырех Арлекинов» включает в себя угрозы Арлекина покончить с собой, комические ложные смерти и воскресения и… страстную любовь к макаронам:
[Арлекин] притворяется, что будто пробил себя шпагою, и пал на оную крича Я УМЕР. Смеральдина возвращается, дабы видеть, что сделалось с Арлекином; но видя его растянувшегося на земле, стала о нем плакать, и причитать добрыя его качества; потом говорит, что приготовила макарон, и для того она в отчаянии теперь по тому что не знает кому их есть. Арлекин вскочив говорит, что то он станет их кушать, и по многих шутках свойственных Театру оба пошли к ней [Тредиаковский 1733: 5].
Подобная стремительность действия, сверхъестественные явления на сцене, включающие появление волшебника, способного вызывать духов умерших, были совершенно незнакомы русскому зрителю. Благородные господа, Сильвио и Одорадо, отчаявшись влюбить в себя Диану и Аурелию, обращаются за помощью к волшебнику, который советует им превратиться в Арлекинов. С помощью магического заклинания волшебник создает двойников Арлекина, превращая действие в фантастическую фантасмагорию и сбивая с толку самого Арлекина:
Арлекин… увидев свой образ на земле, испужался, и видя себя в живых, не знает каким бы то способом тело ево или ево тень была мертва. Чинит он игрушку смешную с тем духом, и плача о своей смерти пошол вон [Тредиаковский 1733:8].
Арлекин, предмет эротического вожделения трех женщин, теперь окружен своими двойниками, которые соблазняют девушек под масками Арлекинов. Настоящий Арлекин находится на грани умопомешательства и выделывает разнообразные трюки – azzi со своими двойниками:
Между тем дух во образе арлекиновом обнял Смеральдину, и вошел к Смеральдине. Арлекин после многих игрушек приличных театру стал быть в отчаянии о этом, и вскочил в окно к Смеральдине, дабы видеть что там делается [Тредиаковский 1733: 9].
Можно предположить, что подобная сцена давала итальянским актерам возможность продемонстрировать мастерство пантомимы и акробатики – пройтись по сцене на руках, сесть на шпагат или сделать кульбит через голову. Дюшартр отмечает, что восьмидесятилетний исполнитель комедии дель арте мог в любой момент представления без труда коснуться уха партнера по сцене ногой [Duchartre 1966: 36]. Множество Арлекинов, говорящие духи, комедия ошибок, обманы, гротескные шутки о жизни и смерти неминуемо приводят сценарий к счастливому концу. Три свадьбы завершают злоключения героев и устанаваливают любовную гармонию и социальное равенство: «Оные браки утверждаются согласием общим; а комедия кончается», – заключает переводчик Тредиаковский.
Арлекинада «Четыре Арлекина» богата событиями и демонстрирует полет творческого воображения итальянских комедиантов. Переодевания, перевоплощения, смешение сословий, любовные интриги и разговоры на иностранных языках должны были иметь большой успех у придворной публики, страстно увлекавшейся в то время маскарадами, во время которых можно было позабыть или скрыть маской и причудливым париком и костюмом собственную социальную идентичность[13].
Незаслуженно забытые переводы Тредиаковского предоставляют нам ценные материалы для изучения истории сценического искусства в России, поскольку детально воссоздают арлекинады, которые сильно полюбились русским зрителям в XVIII веке и способствовали рождению русской комедии. В отличие от русского комедийного искусства, которому изначально были свойственны элементы социальной сатиры, итальянские сценарии строились на комедии положений, комедии ошибок и мастерстве актеров-виртуозов. Суть сценариев была космополитична и хорошо понятна зрителям любой национальности, от которых требовалось лишь знакомство с театральными условностями.
Издательство Российской академии наук напечатало всего 200 экземпляров итальянских сценариев, из которых только сто были переводами на русский язык Тредиаковского, а 100 – переводами на немецкий для иностранных посланников и путешественников. Тредиаковский рассчитывал получить за переводы 520 рублей, но в 1738 году ему все еще не заплатили обещанной суммы [Всеволодский-Гернгросс 1913: 29]. Было ли подобное пренебрежение обычным явлением в литературной карьере Тредиаковского или попросту объяснялось неуважительным отношением властей к отечественным писателям и артистам? Без сомнения, неуплата обещанных денег переводчику контрастирует со щедрыми гонорарами и подарками итальянским актерам. Так или иначе, в то время как итальянские гастролеры наслаждались гостеприимством и радушным приемом русского двора, переводчик, донесший до придворных смысл происходившего на сцене, не мог сполна получить оплату за свой труд.
Судья-Арлекин в комедии Сумарокова «Чудовищи»
Сатирическая комедия Сумарокова «Чудовищи» (1750) представляет собой яркий пример русификации комедии дель арте. Левитт определяет жанр этой комедии как сатирический бурлеск, напоминающий комические интермедии [Levitt 2009: 11]. Явная взаимосвязь комедии с итальянскими сценариями просматривается в том, как Сумароков использует маски Арлекина и Доктора. Один из главных персонажей
